Для полноты счастья ей не хватало только встретиться с недавним знакомым.

– Мне очень жаль, ваша светлость, – вздохнула Абигайль, стряхивая с плаща сахарную пудру. – Я вас не видела. Позвольте мне заплатить за ваши булочки.

– Они были прямо из печи, – сокрушался герцог Окленд.

– Еще раз прошу меня извинить, ваша светлость.

– О, да это мисс Ритчи?! – Герцог наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо. – Честное слово! Мисс Ритчи, верно? У которой собака?

– Да, ваша светлость. Очень любезно с вашей стороны, что вы меня помните.

– Мы познакомились только вчера. Я же не дряхлый старик, и память у меня хорошая. А вот вы забыли, что я просил вас называть меня Джеффри, когда ваш отец позволил называть вас Аннабель.

– Абигайль.

– Абигайль, – поправился герцог. – Давайте обойдемся без церемоний. Кроме того, я ненавижу, когда меня называют светлостью. Это ваш слуга?

– Нет, сэр… э… Джеффри. Это клерк из магазина Хэтчарда. Он проводил меня до пекарни. Благодарю вас, – сказала Абигайль, вложив еще одну монету в руку молодого человека. – Теперь вам лучше вернуться.

– Да, я сам позабочусь о ней. – Герцог взял Абигайль под руку и завел обратно в пекарню. – Итак, моя дорогая, что вы любите? Боюсь, те булочки с крыжовником были последними. Или остались еще?

Один из покрытых мукой учеников пекаря улыбнулся герцогу.

– Вернулись за добавкой, сэр?

Абигайль поразила его дерзость, но герцог явно был не из тех, кто ревностно оберегает различие в званиях.

– Случилась трагедия, – сказал он. – Я их уронил. И теперь думаю, их уже съели собаки или крысы. – Герцог заглянул в печь. – Эти булочки со смородиной? Они уже готовы? Я беру их, если не возражаете.

– А чего пожелает леди? – спросил нахальный ученик пекаря. Абигайль подумала, что хотя бы он для разнообразия считает ее леди.

– Аннабель? – повернулся к Абигайль герцог.

– Для меня ничего. Благодарю вас.

– Вы должны взять одну со смородиной, – настаивал герцог, пряча пакеты с горячими булочками в карманы. Одну булочку он подал ей. – Выйдем через переднюю или заднюю дверь? – спросил герцог, откусывая от булочки.

Абигайль хотелось сказать: через какую угодно, только бы подальше от виконта Далиджа, но она все же ответила:

– Через заднюю, пожалуйста.

К ее облегчению, герцог без возражений согласился. В переулке Абигайль подула на булочку, чтоб не обжечься, и тоже откусила кусочек.

– Итак, Аннабель, куда я должен вас проводить? Назад к Хэтчарду?

– Нет!

– Да, ужасное место, этот Хэтчард, – ответил герцог. – Только подумаю, что они уже распродали свои книги, так нет, всякий раз, как ни зайду, их еще больше, чем раньше. Интересно, сколько они продержатся?

– Я люблю этот магазин, – быстро сказала Абигайль. – Но сейчас там человек, с которым я не хотела бы встречаться, если понимаете, что я имею в виду.

Похоже, герцогу это вообще не показалось странным. Он просто кивнул.

– Я тоже предпочитаю тишину и спокойствие переулков. Не думаю, что я смогу задами проводить вас до Кенсингтона, но я определенно могу проводить вас до угла Гайд-парка, если вы там оставили свой экипаж.

Абигайль вздохнула:

– Нет. К сожалению, мой экипаж ждет у магазина, и боюсь, тот человек услышит, как назовут мое имя. Боже! Что мне делать?

Герцог оказался человеком решительным и деятельным. Он тут же потянул Абигайль за угол:

– Вам лучше добраться до своего экипажа прежде, чем кучер зайдет в магазин.

Но Абигайль все же остановилась на углу переулка и оглядела улицу. Свою карету она не увидела, зато увидела, как из магазина с чрезвычайно элегантной дамой выходил лорд Далидж.

– Это он, – выдохнула Абигайль, скрываясь в переулке. Герцог быстро оглядел Пиккадилли.

– Ах, Далидж. Я могу рассказать вам сотню историй об этом мерзком типе. Мне, например, достоверно известно, что в прошлом году, прямо на этой самой улице, средь бела дня, он сбил с ног девушку, но даже не остановился, чтобы помочь ей встать.

– Этой девушкой была я, сэр, – призналась Абигайль.

– Вы? Но вы, кажется, были с ним помолвлены?

– Я разорвала помолвку. Он… его сиятельство еще там?

Герцог посмотрел за угол.

– Видимо, ждет свой экипаж. Серена могла бы взглянуть на себя в зеркало. Эта ужасная зеленая шляпа настолько велика, что шея у нее может в любой момент сломаться. Не желаете взглянуть? Нет? Джули всегда смотрит на шляпы, – задумчиво сказал герцог. – И беспощадно их высмеивает. Она почти не носит шляп. У нее такие прекрасные волосы… – Герцог вдруг нахмурился. – Вы хотите сказать, Далидж умышленно сбил вас посреди улицы с ног, потому что вы разорвали помолвку? Это постыдно даже для него!

– Нет, – быстро поправила герцога Абигайль. – Я тогда еще не разорвала помолвку.

– Значит, проклятый идиот сбил с ног собственную невесту?!

– Сэр! Пожалуйста, не называйте меня его невестой.

– Отличная шутка! – засмеялся герцог. – Чувствуешь почти жалость к этому ничтожеству. Будучи обрученным с вашими замечательными ста тысячами фунтов, что он делает? Сбивает вас на улице с ног! Видимо, до сих пор удивляется, почему вы дали ему отставку!

Герцог так громко расхохотался, что Абигайль испугалась, как бы его не услышал Далидж.

– Простите, но вы ошибаетесь. У меня нет ста тысяч фунтов.

– Именно столько ваш отец предложил мне. Но Далидж только виконт, хотя собирается унаследовать графство. А я уже герцог.

– Что? Мой отец предлагал вам деньги за… за…

– Нет, я не оскорблен. Дело было так: я заказывал много спиртных напитков для предстоящей свадьбы. Вы слышали, я уже был помолвлен?

– Да, сэр.

– Но отвратительная девчонка разорвала помолвку, и мне пришлось от многого отказаться, в том числе от скотча вашего отца. И он был настолько любезен, что вернул мой задаток, хотя каким-то образом уговорил меня взять его скотчем, а не деньгами. Мы побеседовали. Я и представления не имел, сколько денег можно заработать на спиртном. Но должен признать, в этом есть смысл. Люди же, в конце концов, пьют…

– Сэр, – прервала герцога Абигайль, – вы пришли с моим отцом к соглашению?

– Я сказал, что подумаю. Хотя, честно говоря, Аннабель, мне бы не очень хотелось жениться на девушке, которая была помолвлена с мерзавцем Далиджем. У меня есть гордость, а в деньгах я не нуждаюсь. Однако его скотч превосходен. Я не хотел оскорбить ваши чувства, – быстро прибавил герцог, ошибочно истолковав ее вздох облегчения. – Я уверен, вы прекрасная девушка и все такое, о чем я и намекнул вашему отцу. Если вам нужен титул, есть множество безденежных графов, которые будут рады жениться на вас. Мы найдем вам подходящего, не беспокойтесь.

Абигайль беспомощно открыла рот.

– Только вам не следует рассчитывать на герцога, – сказал Окленд, покровительственно кладя ей руку на плечо. – Не подумайте, что я не признаю ваше честолюбие, Аннабель…

Абигайль наконец обрела дар речи.

– Я совсем не честолюбива, сэр, уверяю вас. Да, мой отец всегда хотел видеть меня женой знатного человека, но для меня самой это несущественно. Я не имею желания выходить замуж за титул, благодарю вас.

– Что? – Герцог усмехнулся. – Вы хотите сказать, что вообще исключаете это?

– Можно сказать и так, – ответила Абигайль, пряча улыбку.

– Даже за барона? Вы собираетесь выйти просто за мистера? А вы не думаете, что вам понравится быть, скажем, герцогиней Окленд? А?

– Нет, сэр. Не в обиду вам будет сказано, – поспешно добавила Абигайль. – Мне совсем не хочется быть герцогиней. Для меня было бы утомительно ездить ко двору, я бы предпочла мирно жить за городом, выращивать свиней, кур…

Улыбка смягчила жесткое лицо герцога.

– Вы были бы такой же плохой герцогиней, какой я плохой герцог. Джули тоже ошибается. Все свое время она посвящает любительскому театру. Полагаю, все к лучшему. Зато вы не будете скучать по театру в деревне со свиньями и курами.

– Честно говоря, я не люблю ходить в театр, – призналась Абигайль. – Там всегда такая давка.

– Верно, – согласился герцог. – А когда попадешь, все так громко разговаривают, что едва слышишь представление.

– И когда зрителям в партере не нравится пьеса, они совершенно отвратительно себя ведут. Кричат на актеров. Порой бросают в них что-нибудь. Я думаю, это ужасно, не так ли, сэр?

– А вот это мне и нравится, – ответил герцог. – Как раз сегодня вечером я иду в театр, чтобы закидать помидорами мистера Дэвида Рурка. С утра мой слуга обыскал по соседству все мусорные ведра.

Абигайль была озадачена. Не мог же герцог говорить серьезно? Или мог?

– Вы не любите мистера Рурка? – осторожно спросила Абигайль. – Он хороший актер, получает неплохие отзывы.

– Только не для меня.

– Неужели вы и правда собираетесь бросаться в него помидорами?

– Собираюсь, – твердо заявил герцог. – Сегодня премьера. «Антоний и Клеопатра». Полагаю, он рассчитывает, что пьеса будет идти долго. Пусть не рассчитывает. Я выгоню его из Англии.

– Сегодня только премьера, сэр, – нахмурилась Абигайль. – Откуда вы знаете, что пьеса вам не понравится? Она может быть очень хорошей.

– А мне плевать! – раздраженно заявил герцог. – С Рурком покончено! Вы пойдете со мной, Аннабель? Будем вместе бросать помидоры. Большие, сочные, гнилые. Мне очень хочется размазать все это по его красивому ирландскому лицу.

Абигайль ужаснулась.

– Сэр! Мистер Рурк, возможно, и не Эдмунд Кин, но…

– Кто такой Эдмунд Кин? Еще один ирландец Джульет?

– В любом случае я не смогу вечером пойти с вами в театр, сэр. Мой отец везет меня в Карлтон-Хаус на какой-то ужасный бал-маскарад. Принц-регент был достаточно любезен, чтобы пригласить нас…

Герцог фыркнул.

– Не сомневаюсь, что в обмен на бесплатный скотч!

– Да, – призналась Абигайль. – И как правило, это действует.