Как всегда, он стоял в тени, и у Нелл не было шанса разглядеть что-либо, кроме его роста и широких плеч. Однако, когда он повернулся за этим ножом, что-то колыхнулось у нее в голове. Она его знала. Она не могла бы его назвать, но какая-то глубинная уверенность пронзила ее: она встречала этого человека, разговаривала с ним. Человек-Тень был кто-то, кого она знала.

Нелл дико металась во сне, задыхаясь и вскрикивая. Джулиан проснулся в ту же секунду, как она задрожала. Он нашел на ночном столике свечу и быстро ее зажег. В колеблющемся свете было видно лицо Нелл, искаженное страхом и отвращением. Джулиан прикоснулся к ней, чтобы успокоить, но при первой же нежной ласке она закричала и подскочила на постели. Ее глаза были широко открыты, однако ничего не видели.

– Нелл, – мягко проговорил Джулиан, – проснись. Это кошмар. Ты в безопасности. Проснись, дорогая. Очнись.

Но она не могла очнуться. Глаза ее были устремлены на зрелище неописуемой жестокости. Ни в одном из ее прошлых кошмаров, на протяжении многих лет, не была она свидетельницей такой неуправляемой, неукротимой свирепости. До сих пор, какими бы жестокими ни были его действия, от убийцы исходило некое безжалостное любопытство, как будто его интересовала реакция женщин на каждую новую пытку. Но сегодня никакого любопытства не было. Была слепая безумная жажда причинить боль, жажда рвать, резать, терзать.

Добрые слова, нежные поглаживания не оказывали никакого влияния на Нелл, и Джулиан в отчаянии ударил ее по щеке. Она задохнулась, поперхнулась, и взгляд ее прояснился. Бледная, дрожащая, она бросилась в объятия мужа и, уткнувшись ему в плечо, зарыдала, бормоча:

– Это было ужасно. Ужасно. Я этого не вынесу.

Джулиан держал ее в объятиях, дожидаясь, когда буря рыданий и страха стихнет. Все, что он мог сделать, – это дать ей некое утешение, и он давал его, прижимая ее трепещущее тело к себе, поглаживая взлохмаченные каштановые локоны и приговаривая:

– Тише, дорогая. Ты в безопасности. Я с тобой и никому не дам тебя обидеть. Тише.

Постепенно ее рыдания стихли, но пальцы продолжали сжимать его плечи. Наконец она подняла голову и в мерцании золотистого света свечи прошептала:

– Джулиан, я его знаю.

Его взгляд остановился на ее глазах.

– Ты сегодня видела его лицо? – резко уточнил он. – Ты знаешь его имя?

– Нет, – покачала головой Нелл. – Просто в какой-то момент я инстинктивно поняла, что знаю его. Что я его встречала, разговаривала с ним. – Дрожь пробежала по ее телу. – Возможно, он кто-то, с кем мы беседовали в нашем доме.

Джулиан нахмурился:

– Но если ты не видела его лица, откуда ты знаешь, что это кто-то, кого ты встречала?

– Объяснить это я не могу, – призналась Нелл. – Но почему-то уверена, что это так. – И настойчиво добавила: – Мы его знаем. Он нам знаком.

Джулиан вгляделся в ее бледное лицо. Он видел потеки от слез на ее щеках, помнил ужас в ее глазах.

– Мне неприятно спрашивать тебя об этом, но не запомнила ли ты из нынешнего кошмара чего-то, что могло бы нам помочь?

– Только то, что он был в ярости. Он бросался, как дикий зверь, кипя от переполнявшей его злобы.

– Я удивляюсь, – размышлял вслух Джулиан, – что же могло так его разозлить.

– Не могу даже предположить. – Нелл содрогнулась и крепче прижалась к мужу. – Эта несчастная женщина...

– Ясно лишь то, что задача наша определена, – тряхнул головой Джулиан. – Должен признаться, что я без радости предвкушаю обследование всех этих злосчастных заброшенных, сырых и грязных темниц Девоншира. И страшно подумать, какие хитроумные сказки придется мне сочинять, чтобы мои друзья, родственники и соседи разрешили мне осматривать нижние этажи их домов.

Нелл усмехнулась уголком рта:

– Утешайся по крайней мере тем, что твои темницы вне подозрения.

– Да, – кивнул Джулиан, – за это стоит поблагодарить небеса. – Он очень серьезно посмотрел на Нелл: – Ты уверена, что это кто-то, кого мы знаем?

– Я в этом не сомневаюсь, – кивнула она.

– Что ж, будем надеяться, что нашим маньяком окажется Тиндейл! – прорычал он.

– Нет, это не Тиндейл, – покачала головой Нелл. – Тиндейл – блондин, а у Человека-Тени волосы темные... вроде твоих...

Глава 15

Джулиан не терял времени. На следующее утро, сидя в библиотеке, он составил список поместий, в которых, он знал, имеются темницы. В этом списке он выделил те, владельцев которых Нелл встречала. То, что он тоже был с ними знаком, имело второстепенное значение. Ключом к разгадке была Нелл.

Джулиан был уроженцем этих мест и потому хорошо знал большинство окрестных поместий. Когда первоначальный список был завершен, он с удивлением заметил, что многие из домов его друзей и родных были построены на месте бывших норманнских замков с темницами. Некоторые из их владельцев, вроде, например, сквайра Чадборна, гордились тем, что под их великолепными домами находятся мрачные темницы, и любили с удовольствием, невзирая на протесты, насильно затаскивать туда на экскурсию ничего не подозревающих гостей. Другие, вроде него самого, забывали об их существовании, пока кто-то или что-то не напоминало о них. Осмотреть темницы Чадборнов проблемы не составляло, а вот что касалось остальных. Он тяжело вздохнул. Если он не сумеет придумать внятного объяснения, зачем ему посещать все эти темницы, – все подумают, что он рехнулся. Джулиан криво усмехнулся. Он представил себе выражение лица Чарлза, когда попросит его разрешения прогуляться по обширным темницам, которые – он знал – находятся под Стоунгейтом. Да и доктор Коулмен вряд ли обрадуется, когда к нему обратятся с просьбой распахнуть двери подвалов под его Розовым коттеджем. Вот северный сосед Уиндемов, лорд Бекуорт, как и сквайр Чадборн, весьма был горд фамильной тюрьмой, так что побудить его показать ее труда не составит.

Последним в его списке был Джон Хантер, его лесничий и главный егерь. Конечно, его поместье было невелико, но его дом и несколько акров, его окружавших, завещанные ему старым графом, когда-то были отличным охотничьим домиком, построенным, по слухам, на руинах старого саксонского замка. Насчет достоверности саксонского происхождения дома Джулиан не был уверен, однако о наличии темниц знал не понаслышке: мальчишками он, Чарлз, Маркус и боязливо тянувшийся за ними Рауль обследовали их вдоль и поперек. Джулиан улыбнулся при этом воспоминании. О, как великолепно проводили они время, расхаживая по обширному мрачному помещению, пока Джон Хантер не обнаружил их и не напугал до полусмерти!

Джулиан нахмурился. В дополнение к уже перечисленным он, наверное, должен бы записать руины старой норманнской башни близ Даулиша и развалины монастыря, заброшенного со времен Генриха VIII. Других местных зданий с темницами или чем-то подобным он припомнить не мог. Поразмыслив над списком еще некоторое время, Джулиан отложил его в сторону и отправился на поиски жены.

Быстро найти ее ему не удалось, но опрос всезнающего Диббля разъяснил, что дамы находятся сейчас во Вдовьем домике.

– Они хотели посмотреть, как там продвигается работа, и кроме того, – добавил дворецкий, – насколько я понял, у них возникли некоторые разногласия относительно цвета шелковых драпировок в главном салоне.

Поскольку погода стояла отличная, редкая для второй недели февраля, а Вдовий домик находился меньше чем в миле от Уиндем-Холла, Джулиан решил прогуляться пешком. Он не следил особо за ходом обновления будущего жилища леди Дианы, а поскольку оно было расположено в четверти мили от главной дороги к Уиндем-Холлу и скрыто за деревьями окружающего леса, он изменений не замечал. Медленно шагая вдоль выбоин проселка, ведущего к Вдовьему домику, Джулиан пришел к выводу, что на прилегающей к нему территории работы еще не начинались.

Лес, точнее, лесные заросли теснились вдоль дороги, а в некоторых местах заходили на нее, превращая в узкую мрачную тропинку, над которой смыкались ветки деревьев. «Когда они покроются листвой, солнце сквозь них не проникнет, – подумал Джулиан. – Если бы я был пугливым, я не стал бы здесь прогуливаться». Достигнув последнего поворота извилистого пути, он увидел впереди Вдовий домик, поднимающийся над кольцом подъездной аллеи.

Джулиан приблизился к нижней ступеньке перед входом и огляделся по сторонам, удивленный тем, насколько красивее стало выглядеть это место после того, как подстригли кусты вокруг дома. Изысканные контуры здания больше не скрывали плющ и дикий виноград. Нависавшие над домом массивный дуб и липы были или срублены, или тоже подстрижены, и после сумрака подъездной аллеи открытое пространство казалось вдвойне привлекательным и радостным. Джулиан улыбнулся. Теперь, по крайней мере, внешне, этот дом не выглядел пристанищем злой колдуньи или колдуна. Широкая, выложенная кирпичом тропинка вокруг здания была окаймлена умело рассаженными розами, а клумбы пестрели веселыми головками желтых нарциссов. Отходящая от большой аллеи в противоположном направлении дорожка вела, если память не изменяла Джулиану, в конюшню. Здесь никто не жил со времен его прабабушки, так что его воспоминания рисовали это место заброшенным, заросшим дикой зеленью и постепенно разваливающимся. На протяжении многих лет домик всего лишь поддерживали от полного упадка. Теперь Джулиан порадовался перемене и устыдился, что позволил этому дому рушиться.

В воздухе звенели звуки молотка и пилы. Когда на его стук никто не отозвался, Джулиан подергал массивную входную дверь и, найдя ее незапертой, вошел внутрь. По контрасту с облагороженным внешним видом внутри царил хаос. Тут и там валялись мешки известки, доски, деревянные лестницы, стояли укрытая чехлами мебель, ведра с малопонятными жидкостями, лежали куски обоев и рулоны дорогих драпировочных тканей.

Впрочем, видны были и признаки некоторого прогресса, пол большого холла при входе был выложен роскошным мрамором в розовых прожилках; стены уже покрыты кремовым атласом; лепнина заново побелена либо вызолочена. Длинная витая лестница, ступеньки которой на его памяти были сломаны чуть не через одну, была починена и покрашена.