— Да-да, наши заседания совершенно не похожи на лондонские, — живо вмешалась мисс Остли, пухленькая и безвкусно одетая. — Мы здесь слишком отстали от времени, милорд.

— Я не встречал в Лондоне особенно блестящих литературных салонов, — вежливо отвечал Саймон, заинтересовавшись столь необычным приемом. Что-то было явно не так. — Просто группки вечно щебечущих леди и денди, предпочитающих обсуждать последние скандалы, а не новости литературы.

Пять дам смущенно переглянулись. Младшая из сестер Инглбрайт кашлянула:

— Признаться, мы иногда тоже опускаемся до подобной болтовни, милорд. Вам, полагаю, известно, как это бывает в деревне. У горожан, несомненно, есть более интересные предметы для обсуждения.

— В таком случае и у меня найдется для нас несколько последних on-dite , — не без лукавства заметил Саймон.

Они от него так легко не отделаются. Он сам решит, когда ему уходить.

Дамы переглянулись с еще более неуверенным и обеспокоенным видом. В этот момент всеобщее внимание привлек топот конских копыт по дорожке.

— А вот и мисс Фарингдон! — воскликнула мисс Хорнсби, впервые проявляя признаки радостного оживления.

Неуловимая мисс Фарингдон, ну наконец-то. Сначала Саймон увидел серую в яблоках кобылу, которая неслась во весь опор к группке у ворот. Он напряженно вглядывался. Во-первых, всадница сидела на лошади верхом по-мужски, а не боком. Во-вторых, ее волосы оказались не фамильного золотого цвета — под элегантной соломенной шляпкой свободно метались ярко-рыжие кудри… Что-то блеснуло на ее лице. Саймон почувствовал себя заинтригованным. Эмили Фарингдон носила очки в серебряной оправе! Их вид на несколько мгновений приковал его взор — ни одна из его знакомых ни за что на свете не появилась бы на людях в очках…

— Мисс Эмили Фарингдон, — доверительно шепнул ему лорд Гиллингем. — Эмили довольно мила, но по натуре все они игроки, вся их семейка. Их здесь так и величают: вертопрахи Фарингдоны. Кроме, пожалуй, Эмили. Славная девушка. Очень жаль, что у нее в прошлом было это несчастное происшествие…

— Ах да, происшествие… — Саймон вспомнил сплетню, которую ему удалось потихоньку вытянуть из хозяйки дома, где гостил.

Весьма полезные сведения. И хотя у него пока еще не все подробности, он знает о прошлом Эмили достаточно, чтобы иметь солидное тактическое преимущество в той наступательной кампании, которую собирался развернуть. Он не мог отвести взор от Эмили Фарингдон. С изумлением Саймон обнаружил, что ее маленький носик усыпан веснушками, а глаза за поблескивающими стеклами зеленые. Невероятно зеленые.

Лорд Гиллингем деликатно кашлянул в кулак.

— Мне не следовало говорить, — пробормотал он. — Ей, бедняжке, тогда едва минуло девятнадцать. Все в прошлом. Об этом, сэр, давно никто не вспоминает. Надеюсь, сэр…

— Ну разумеется, — отозвался Саймон. Лорд Гиллингем слегка приподнялся в седле, приветливо улыбаясь Эмили:

— День добрый, мисс Эмили.

— День добрый, милорд. Денек и вправду чудесный, не находите? — Эмили придержала кобылу и приветливо улыбнулась Гиллингему. — Так вы присоединитесь к нам сегодня? — Она уже хотела спешиться, не дожидаясь помощи.

— Позвольте мне, мисс Фарингдон. — Саймон соскочил с лошади и передал поводья Гиллингему.

На ходу он успел окинуть Эмили быстрым оценивающим взглядом. Он все еще никак не мог поверить, что наконец-то перед ним желанная добыча, которую так долго выслеживал. Все Фарингдоны, кого ему доводилось видеть раньше, были высокими блондинами и отличались необычайной красотой.

Но Эмили… Саймону оставалось лишь предположить, что некая зловредная фея двадцать четыре года назад подбросила в детскую к Фарингдонам дитя сказочных эльфов. Впрочем, она и сейчас напоминала маленького эльфа. В сей представительнице рода Фарингдон не было ничего от статуи богини. Слишком маленькая, хрупкая, она не поражала пышностью форм. Напротив, все в ней казалось тонким и изящным — от слегка вздернутого носика до нежного изгиба бедер, почти не различимого под тяжелой тканью ее старомодной выцветшей амазонки.

Солнце вновь сверкнуло в стеклышках очков Эмили, когда она наконец изволила взглянуть на Саймона. Он внезапно осознал, что просто пригвожден к земле этим пытливым взглядом, в котором светилось удивительное сочетание живого ума и невинной доброты.

Саймон сразу решил, что мисс Эмили Фарингдон может оказаться какой угодно, только не скучной. Пусть немного несовременной, но определенно не скучной. Она, в конце концов, похожа на свои письма. Эта леди — оригиналка.

Саймон протянул руки, сомкнув их на тоненькой талии Эмили. Его пальцы почувствовали, какая она гибкая и нежная и между тем достаточно сильная для своего небольшого роста, и полна женственности.

Проклятье! Его возбудило одно только прикосновение к ней. Саймон нахмурился и немедленно овладел собой.

Гиллингем торопливо представлял их друг другу, но Эмили не слишком внимательно его слушала.

— Благодарю вас, сэр, — чуть задохнувшись, молвила она, соскальзывая с кобылы. Все ее внимание, казалось, занимала туго набитая сумка, притороченная к седлу. — Ваш спутник сказал — граф Блэйд? Надо же! Не каждый четверг мы принимаем графа…

— Мое имя Саймон… Саймон Огастас Траэрн, — со значением произнес Саймон. — Смею надеяться, вы знаете меня как Траэрна, мисс Фарингдон.

Эмили Фарингдон в изумлении приоткрыла рот, а глаза ее за стеклышками очков округлились от ужаса.

— Траэрн! Нет, невозможно, чтобы вы были мистером Траэрном. — Она рванулась из его рук, словно они обожгли ее.

— Поосторожнее, мисс Фарингдон! — крикнул Саймон, увидев, как вздернулась от испуга лошадь.

Но предупреждение запоздало. Ногой, обутой в сапожок, Эмили случайно угодила кобыле в живот. Бедное животное тут же обиделось на столь дурное обращение и нервно заплясало, сумка зашлепала по бокам.

Эмили попыталась поправить соскочившие на нос очки, одновременно стараясь укротить лошадь. Но девушка уже почти выбралась из седла, когда кобыла снова всхрапнула, резко дернувшись в сторону, и Эмили начала медленно, но неотвратимо падать.

— О господи, — завопила мисс Брейсгердл, — она же падает с лошади!

— Так ведь… — начал лорд Гиллингем с явной тревогой.

Одна из сестер Инглбрайт метнулась вперед, стараясь уцепиться за уздечку, но для кобылы это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения: животное резко встало на дыбы, забив копытами в воздухе.

— Черт подери! — пробормотала Эмили, окончательно теряя равновесие и падая прямо в объятия Саймона.

Глава 2

Эмили хотелось, чтобы пол Розового коттеджа разверзся и поглотил ее вместе со стулом. Она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Нестерпимые душевные муки терзали ее. Чего бы только она не отдала, чтобы суметь угаснуть от тоски. К несчастью, чувства ее не столь утонченные!

Наоборот, она была просто в ярости: невыносимо сознавать, что величайшая любовь ее жизни подкралась к ней так неожиданно и застигла совершенно неподготовленной к столь знаменательному событию.

Чтобы успокоиться, она отхлебнула глоточек чаю, внимая тому, как леди литературного общества делают бесславные попытки обсудить последние статьи в недавно вышедшем «Эдинбургском обозрении». Но особого энтузиазма не ощущалось.

Чашка резко звякнула о блюдце, когда Эмили поставила ее на стол. Этот звук выдал Эмили с головой. В таком состоянии недолго и чай пролить на ковер.

— Полагаю, не следует удивляться тому, что пишут о последней работе Саути . — Спокойный низкий голос Саймона прорезал едва теплящуюся беседу о последнем, довольно нудном произведении Джона Макдональда «Географический мемуар о персидской империи». — Как обычно, обозреватели со своими замечаниями казались явно не на высоте. Они просто не знают, как подступиться к Саути. Да и к Вордсворту или Колриджу тоже, не правда ли? Можно подумать, что для них это как вендетта по отношению к поэтам «Озерной школы».

Вялое обсуждение, которое и в начале никак не могло разгореться, теперь окончательно угасло. В очередной раз.

Саймон отпил чаю и выжидательно оглядел комнату. Но так как никто не заговорил, он героически попробовал возобновить беседу:

— Конечно, чего ждать от группки шотландцев, которые называют себя обозревателями? Как отметил Байрон несколько лет назад, критики в «Эдинбургском обозрении»— это просто кучка ограниченных невежд. Я склонен согласиться с ним. А как считает ваше собрание?

— Вы имеете в виду стихотворение Байрона, озаглавленное «Английские барды и шотландские обозреватели», милорд? — с натянутой вежливостью вопросила мисс Хорнсби.

— Совершенно верно. — В голосе Саймона послышались нетерпеливые нотки.

Мисс Хорнсби побледнела, словно ее укусили. Некоторые из дам литературного общества, смущенно покашливая, нервно переглянулись.

— Еще чаю, милорд? — отважилась наконец Лавиния Инглбрайт, схватившись за чайник.

— Благодарю вас, — сухо отозвался Саймон. Эмили с болью ощущала явное раздражение и разочарование графа, когда общая беседа в очередной раз угасла, но не смогла сдержать быстрой улыбки. Леденящее влияние Саймона на Общество литературных четвергов в некотором роде забавляло ее.

Словно дракон в гостиной… Все понимают, что лучше быть чрезвычайно любезными, но не знают толком, что же делать с этим существом.

Восседавший на почетном месте у каминной решетки Траэрн занял, казалось, все свободное пространство этой аккуратной, по-женски украшенной рюшечками и оборочками комнатки, словно заполнил ее своей неодолимой, немного опасной мужественностью.

Эмили вздрогнула от странного возбуждения, потихоньку разглядывая графа. Он был крупным, крепким, стройным мужчиной с широкими плечами. Плотно облегающие бриджи четко очерчивали его сильные бедра. Эмили уловила, как Лавиния Инглбрайт беспокойно поглядывает на изящное креслице, в котором расположился граф. Бедняжка Лавиния, наверное, опасается, что столь хрупкая мебель может не выдержать и рассыпаться. Эмили мысленно нарисовала картину публичной катастрофы.