— Но откуда вы узнали про потайной ход? — Эмили с сожалением смотрела, как книжный шкаф вновь плотно встал на место.

— А вы еще не догадались? Вы меня удивляете. Мне известно про потайной ход, потому что я жил здесь.

В один миг забыв обо всем, Эмили резко повернулась к нему — он стоял с элегантной непринужденностью прислонившись к столу и потягивая бренди. Эмили заметила, что Саймон переоделся. Вместо вечернего костюма на нем были обычные бриджи, сапоги и льняная рубашка. Он даже галстука не надел. Он выглядел как человек, отдыхающий в уюте своего дома.

Своего дома.

Саймон молча протянул ей другую рюмку. Словно он хозяин, а я гостья, подумала вдруг Эмили.

— Сент-Клер-холл был вашим загородным домом? — Эмили взяла рюмку с бренди обеими руками, вглядываясь Саймону в лицо. — Какое поразительное совпадение…

— Как раз для записи в вашем дневнике. — Он сделал хороший глоток бренди.

Эмили прикусила нижнюю губу, не совсем уверенная, что понимает его настроение.

— Вы, наверное, были еще мальчиком, когда уехали?

— Мне было двенадцать.

— Почему же вы не сказали раньше, что дом когда-то принадлежал вам? Он пожал плечами:

— Сие обстоятельство не казалось мне особенно важным.

Эмили отпила бренди, снова нахмурившись. Она сердцем чувствовала: здесь что-то не так, но никак не могла понять, что именно… Ее романтическое воображение снова взяло верх.

— Очевидно, это странное совпадение — просто еще одно таинственное обстоятельство нашего рокового знакомства, милорд, — с решительным видом заявила Эмили после минутного замешательства.

Саймон бросил на нее проницательный взгляд:

— Рокового, говорите? Признаюсь, я не так силен в терминах романтической литературы, как вы. Может, поясните?

Эмили отпила еще бренди и начала вышагивать по комнате. Ее шелковые туфельки бесшумно ступали по ковру.

— Я должна сказать, милорд, что у нас с вами нет надежды на счастливый конец… И только по моей вине.

Он наблюдал за ней чуть прищуренным взглядом.

— Почему же?

Эмили так сильно стиснула свою рюмку, что у нее побелели костяшки пальцев. Дойдя до конца комнаты, она повернулась и зашагала обратно к столу, не смея взглянуть Саймону в глаза. Лучше быстро все сказать и покончить с этим раз и навсегда, решила она.

— Милорд, я сознаюсь, что самым бесстыдным образом ввела вас в заблуждение, отчаянно флиртовала с вами. Я бессовестно увлекла вас и позволила надеяться, что с радостью приму предложение выйти за вас замуж.

В комнате повисла недолгая напряженная тишина. Затем Саймон холодно спросил:

— Не хотите ли вы мне сказать, что не примете подобного предложения?

— Нет-нет, милорд. Совсем не то. — Она бросила на него страдальческий взгляд, повернулась на каблучках и снова храбро зашагала в противоположный конец комнаты. — Уверяю вас, я сочла бы подобное предложение большой честью для себя. Очень большой. Но совесть не позволяет мне допустить, чтобы вы его сделали…

— И как же вы намерены меня остановить? — поинтересовался Саймон.

— Рассказав вам правду о себе. Правду, которую, как я надеялась, вам уже давно должен был кто-нибудь сообщить. — Эмили на мгновение нахмурилась. — В самом деле, я не понимаю, как это никто до сих пор даже не намекнул о несчастном происшествии. Но раз уж добропорядочным жителям Литл-Диппингтона удалось держать рот на замке, я должна признаться во всем сама.

— Признание действительно обещает быть интересным, раз его понадобилось сделать тайно и глубокой ночью…

Со стороны столика с графинчиком послышалось нежное позвякивание хрусталя. Эмили отважилась искоса взглянуть туда: граф налил себе еще бренди. Она подумала, что один глоток ей бы тоже не помешал…

— Милорд, я постараюсь быть по возможности краткой, чтобы вы смогли, не теряя времени понапрасну, вернуться к своим собственным делам. — Эмили глубоко вдохнула, собираясь с силами. — Ужасная правда состоит в том, что вам нельзя просить моей руки… по той простой причине, что я… погибла.

— Погибли? На мой взгляд, вы в добром здравии. Здоровы как бычок!

Эмили крепко зажмурилась, остановившись перед книжными полками в дальнем конце комнаты.

— Вы не поняли меня, милорд, — тихо произнесла она. — Я стараюсь объяснить вам, что в глазах общества я погибшая женщина. Короче говоря, в моем прошлом был большой скандал.

— Скандал?

— Да, скандал, в котором замешан мужчина… Скандал столь ужасный, что, как заверила меня моя семья, ни один благородный человек — особенно если он, подобно вам, обязан блюсти свой высокий титул — не захочет жениться на мне.

Ну вот и все, обессилев, подумала Эмили. Сказано. Она ожидала бури, которая, конечно же, не замедлит разразиться. Граф Блэйд явно будет не в восторге от того, что по ее вине ему целую неделю пришлось разыгрывать столь глупую роль.

— Случайно, не о той ли глупости идет речь, которую вы совершили, когда вам было девятнадцать? — вкрадчиво спросил Саймон.

От смущения Эмили бросило в жар.

— Так вы слышали о происшествии, милорд?

— Уж поверьте мне, дорогая моя, я всегда стараюсь раздобыть как можно больше информации, прежде чем приступить к выполнению какого-нибудь своего замысла. Старинная привычка. Я приобрел ее за годы, прожитые на Востоке.

Она повернулась и уставилась на него, не понимая, как он может так легко отнестись к ее словам.

— Милорд, это не пустяки. Это был тайный побег с возлюбленным. Вернее, я полагала, что это тайный побег с возлюбленным… Боюсь, я поддалась порыву пылких нежных чувств и поплатилась за свою глупость.

— Становится все интереснее.

— Черт подери, Блэйд, не шутите! Вы что, не понимаете? Я сбежала с мужниной. Мой отец настиг нас, но… — она слегка откашлялась, — …было слишком поздно.

— Слишком поздно? — Граф вздернул бровь с самым невозмутимым видом.

— Нам пришлось провести вместе ночь, — прошептала Эмили. Она не отводила взгляда от горящих глаз Саймона. — Отец разыскал нас лишь на следующее утро.

— Понятно. Но, Эмили, почему у меня складывается отчетливое впечатление, будто вы не слишком сожалеете о том происшествии!

Эмили вновь зашагала по комнате:

— Поверьте, сейчас я очень сожалею. А тогда, признаюсь, это было самое волнующее событие в моей жизни. — Она потерянно вздохнула. — Но мой отец вскоре объяснил мне, что оно наверняка останется и единственным, потому что теперь ни один порядочный мужчина не возьмет меня замуж. Он привез меня домой и заявил, что другого выхода нет — я должна посвятить свою жизнь изучению игры на бирже и размещению капитала.

— И вам нравится вести дела?

— Да, порой. Представьте, здесь есть нечто привлекательное. — Она неопределенно махнула рукой. — Но теперь все это уже не важно… — Она вздохнула. — Милорд, я полагаю, после моих слов вы, разумеется, откажетесь от своих намерений просить моей руки.

— Я редко отказываюсь от своих намерений, Эмили. У меня репутация человека, всегда и во всем идущего до конца. Спросите кого угодно в Лондоне.

— Ну, в данном случае вы вряд ли подтвердите свою репутацию, — парировала она. — Люди вашего положения не женятся на женщинах, погибших для общества… Ну вот, милорд, я сделала свое признание, и, если вы не испытываете ко мне полного отвращения, мне хотелось бы сказать еще кое о чем.

— Уверяю, Эмили, я не собираюсь покидать вас и с большим интересом выслушаю все, что бы вы мне ни преподнесли…

— Ну что ж, хорошо. Вы, наверное, удивлены, почему на наше тайное свидание я пришла в халате.

— Полагаю, вы мерзнете, а халат, несомненно, значительно теплее того совершенно очаровательного платья, в котором вы появились сегодня на балу. Библиотека всегда была холодной комнатой.

Эмили застонала. Ее впервые посетила мысль, что есть вещи, в которых граф Блэйд не слишком-то сообразителен… По-прежнему уставившись в книжный шкаф, она заставила себя продолжать:

— На мне халат, потому что я собираюсь предложить вам вступить со мной в незаконные романтические отношения…

— Боюсь, я не совсем понимаю, дорогая моя. Мы с вами уже вступили в законные романтические отношения.

Она быстро обернулась, вне себя от раздражения:

— Я думала, вы человек свободных взглядов. Прошу вас, выслушайте меня внимательно. Поскольку брак между нами невозможен, а я безнадежно влюбилась в вас, я приняла решение предложить вам… liaison.

— Liaison? — Он опять лишь вопросительно посмотрел на нее.

— Я предлагаю вам вступить в любовную связь, тупица вы этакий! — Эмили задохнулась от ужаса, поняв, что она только что сказала. Ее глаза закрылись от стыда. Она вся вспыхнула. — Милорд, простите меня. Я вовсе не хотела называть вас тупицей. Боюсь, у меня расшалились нервы, и вообще, должна сознаться, у меня несносный характер. Порой я с ним не справляюсь.

— Да, вы, несомненно, очень пылкая женщина, как недавно заметил Прендергаст.

— А вы явно мужчина, которого забавляют очень странные вещи. — Эмили поставила обратно свою рюмку с бренди — она, пожалуй, уже выпила больше, чем нужно… — и засунула руки в карманы халата. — Ну? — запальчиво спросила она. — Так как насчет моего предложения?

Граф медленно выпрямился и отставил свою пустую рюмку. Он подошел к ней, его руки тепло легли ей на плечи.

— Эмили, дорогая моя, поверьте, я глубоко польщен вашим очаровательным предложением. У нее упало сердце.

— Но?..

— Но я думаю, что, поскольку вы создание очень пылкое и обладаете бурным романтическим темпераментом, будет лучше, если вы позволите мне руководить вами в подобных делах.

— Почему? — без обиняков спросила она. — Надеетесь, в подобных делах вам удается сохранять то же хладнокровие, какое вы стараетесь проявлять во всем остальном?

— Те, кто хорошо со мной знаком, подтвердят, что я умею сохранять и обычно сохраняю хладнокровие во всем… Берегитесь, Эмили.

— Хитрец. Все это только видимость. Бесполезно убеждать меня, что вы хладнокровны, — я знаю правду. Не забывайте, я многое узнала о вас из ваших же писем, милорд. Наши мысли встречались… сплетались на более высоких уровнях в мире трансцендентальных метафизических ощущений. Мы глубоко заглянули друг другу в душу.