Как только Скай услышала, что за дядей закрылась дверь, она принялась раздеваться. Долой все это: и нижние юбки, и шелковые чулки, и маленький в лентах корсет. Наряд графини Линмутской лежал кучей на полу каюты. В зеркале она с удивлением наблюдала, как возрождалась О'Малли из Иннисфаны. Мак-Гвайр все же частично прав, но она решила проблему, оставив незастегнутой верхнюю пуговицу.

На дне сундука она обнаружила маленький, украшенный драгоценными камнями кинжал и — о Боже! — шпагу из толедской стали с филигранной рукоятью. Она прицепила и ее, уверенная, что это произведет впечатление на Адама де Мариско.

Послышался стук в дверь, и в каюте вновь появился дядя:

— Мы приближаемся к острову, Скай.

— Пошли Мак-Гвайра на берег связаться с де Мариско и договориться о встрече. Я буду ждать на борту, пока он не объявит, что готов повидаться со мной.

— Я полагаю, — возразил Симус, — де Мариско не захочет встречаться с женщиной.

— Ему предстоит встреча с О'Малли. А я уж не виновата, если он не знает, что О'Малли — женщина.

Епископ рассмеялся.

— Пойдем на палубу, племянница. Сегодня равноденствие, и ночь светла. Взглянем на остров, рассмотрим его обитателей. Кажется, они собираются справлять праздник с языческим пылом.

Они вышли из каюты. Симус отдал приказания Мак-Гвайру, а оба О'Малли встали у палубного ограждения.

Ланди получил название от древнеисландского слова Лунди, обозначавшего птицу-буревестника. Остров нависал над кораблем скалой, темневшей в сумерках. Место таило в себе дикую красоту. Сочная трава позволяла выращивать на острове овец, здесь же кормились морские птицы. На одном конце возвышался маяк, на другом — полуразвалившийся замок де Мариско с единственной на острове пристанью.

Лодка Мак-Гвайра приткнулась к причалу. Моряк быстро прошел по пристани. В ее конце располагалась лавка, где торговали корабельным имуществом, и тут же находился постоялый двор и таверна. В заведении было малолюдно, и Мак-Гвайр присел у стола. Дородная девица в перепачканной блузке склонилась над ним:

— Чем могу служить, капитан?

— Я хочу видеть де Мариско.

— Все хотят, дорогой, но он не с каждым встречается.

— Со мной, я думаю, встретится. Он меня ждет. Я с корабля О'Малли из Иннисфаны.

— Пойду спрошу, — объявила девица.

Мак-Гвайр огляделся. Стены, как в замке, из камня, покрыты плесенью. Циновки на полу знавали лучшие времена. Вперемешку с тростником валялись кости, из-за которых грызлись тощие собаки. И очаг и лампы сильно коптили, столы забыли о тряпке. Девушка вернулась.

— Он сказал, чтобы вы шли за мной.

Мак-Гвайр поднялся и поспешил за служанкой. Уж лучше пойти куда угодно, чем находиться в этой дыре. Девица провела его к каменной лестнице и, поднявшись по ступеням, постучала в дверь.

— Сюда, капитан.

Мак-Гвайр толкнул тяжелую дубовую дверь и оказался в комнате. Его челюсть отвисла от удивления.

Комната оказалась роскошной. Таких богатых покоев ирландцу еще не приходилось видеть: стены увешаны бархатными и шелковыми драпировками, полы застланы великолепными шкурами. Даже в разгар лета в огромном камине пылали яблоневые поленья. На дубовом столе в витых канделябрах горели восковые свечи.

Во главе стола в кресле, похожем на трон, восседал гигант. Хоть он и сидел, Мак-Гвайр понял, что в нем никак не меньше шести футов и шести дюймов. Волосы и аккуратно подстриженная борода черны, как ночь. Голубые глаза чувственно блестели, в левом ухе сверкала золотая серьга. Куртка из тончайшей кожи, шелковая рубашка была распахнута и открывала густые темные волосы, растущие на груди от пупа. Кожаные сапоги доходили до колен, а выше зеленели чулки из зеленой шерсти. У де Мариско сидели две обнаженные выше пояса девушки, которые кормили его лакомствами с серебряного подноса.

— Садись, капитан! — прозвучал громоподобный голос. — Глинис, — повернулся Адам де Мариско к одной из девушек, — обслужи гостя. — При этом он так ее пихнул, что она упала на пол.

Нимало не рассердившись, она тут же поднялась, потирая ушибленное место, и налила Мак-Гвайру бокал вина. Моряк едва смог проглотить его содержимое — так близки от него были девичьи груди с огромными, точно испанские апельсины, сосками.

— На эту ночь она твоя, — объявил де Мариско, и Глинис плюхнулась капитану на колени.

Мак-Гвайр восхищенно улыбнулся:

— Мне по душе ваше гостеприимство, милорд. Видит Бог, по душе! Если О'Малли не уплывет сегодня же ночью, я приму ваш дар. — Он поднял бокал. — За ваше здоровье, сэр!

Де Мариско кивнул:

— Я встречусь с твоим господином, как только он сойдет на берег. Ночь предстоит шумной, праздничной. О'Малли со своими людьми присоединится к нам?

— Я тотчас же передам О'Малли ваше приглашение, — ответил капитан, пряча улыбку.

И, поднявшись, снова стряхнул на пол с колен несчастную Глинис.

В эту ночь де Мариско скучал, и когда ирландец покинул замок, стал размышлять, развеет ли его визит О'Малли. Он в этом сомневался. Но когда капитан ввел в комнату главу клана, его глаза расширились от удивления.

— Боже, спаси и помилуй! — вскричал он. — Женщина! Ты что, задумал подшутить надо мной, Мак-Гвайр?

— Милорд, это О'Малли из Иннисфаны.

— Я не веду дел с женщинами, — прозвучал бесстрастный ответ.

— Боитесь, милорд? — тихо спросила Скай.

С ревом гигант вскочил. Вторая девица отлетела в сторону и, поднявшись, отошла к Глинис. А де Мариско подошел к Скай и самым грозным образом взглянул на нее. У Мак-Гвайра похолодело внутри. Он хоть и был храбрым человеком, но состарился и не выдержал бы схватки с этим великаном.

Де Мариско свирепо смотрел сверху вниз. Но женщина, вместо того чтобы задрожать, бесстрашно уставилась на него. Он начал понемногу остывать и понял, что гостья ему понравилась. Гигант усмехнулся. Женщина оказалась красивой и смелой.

— У меня около двух дюжин кораблей разного тоннажа, — без предисловия заговорила она. — Одна из моих эскадр только что завершила успешное трехлетнее плавание в Ост-Индию. Я богатая женщина, но поссорилась кое с кем из высокопоставленных особ. Чтобы им отомстить, я должна быть уверена, что остров Ланди открыт для моих кораблей. Вам хорошо заплатят.

Де Мариско почувствовал, что в нем просыпается интерес.

— И насколько же высокопоставленные эти особы? — спросил он.

— Елизавета Тюдор, — спокойно ответила Скай.

— Королева? — Хозяин острова присвистнул. — Вы в здравом уме или сошли с ума? Нет, кажется, вы это все серьезно! — Он начал смеяться. Смех перерос в хохот, сотрясавший, казалось, всю комнату.

— Так мы сможем с вами договориться? — стояла на своем Скай.

— Сколько? — Его глаза сузились.

— Назовите вашу цену — в пределах разумного, — отозвалась она.

— Мы обсудим это наедине, О'Малли. Мак-Гвайр, забирай Глинис с сестрой и отправляйся вниз.

— Миледи? — Ирландец вопросительно взглянул на Скай.

— Иди, Мак-Гвайр. Я год не успокоюсь, если лишу тебя такой компании. Сообщи своим людям, что они могут сойти на берег и принять участие в празднике. Пусть веселятся. — Мак-Гвайр колебался, и Скай рассмеялась. — Боже, капитан, но ты просто баба! Милорд, дайте ему слово, что не причините мне вреда, а то мы никогда не сможем приступить к делу.

— Считайте, что получили его, капитан. Разве я похож на человека, который набрасывается на женщин?

Мак-Гвайр нехотя удалился, и де Мариско усадил Скай на стул, на котором еще недавно сидел ирландец. Налив вина, он подал ей серебряный бокал. Она пригубила рубиновую жидкость и улыбнулась с видом ценителя хороших вин. Де Мариско пристально посмотрел на нее и заговорил снова:

— Так я могу назвать цену — в пределах разумного.

— Называйте.

— Мне не нужны деньги, мадам. Здесь их особенно негде тратить. К тому же у меня их достаточно. Кстати, где, по вашему мнению, пределы разумного? — Он отпил вина. — И как вас зовут? Не поверю, что близкие называют вас просто О'Малли.

— Скай, — она лучезарно улыбнулась хозяину и догадалась, как забилось его сердце.

— По названию острова?

— Моя мать оттуда.

— На вид вы ирландка. Но вас можно по речи принять и за ирландку, и за англичанку. Почему?

— Вы очень любопытны, де Мариско. Я приехала к вам с деловым предложением, а не для того, чтобы рассказывать историю своей жизни.

Дымчатые голубые глаза сузились:

— Я хочу знать, с кем имею дело, Скай О'Малли. — Ее глаза сверкнули, но он продолжал:

— Вы говорите, что намерены объявить войну королеве Англии. И прежде чем я решусь рискнуть своим скромным положением, я хотел бы знать, зачем мне нужно вмешиваться в вашу личную вражду.

Секунду Скай размышляла, затем кивнула:

— Мой покойный муж — граф Линмутский. Из ваших окон видны огни моего замка. Когда несколько месяцев назад Джеффри умирал от белого горла, он оставил меня единственной опекуншей детей: наших общих, его и моих. Но королева изменила его волю в отношении наследника и прислала ему в опекуны своего фаворита Роберта Дадли. Граф обратил на меня внимание, а когда я пожаловалась на него Елизавете, та откровенно заявила, что я должна принять его ухаживания. Она ждет, что я стану ублажать ее любимчика, как шлюха. Мы с мужем были верными слугами ее величеству, пока находились при дворе. Такого отношения к себе я вынести не могу, но из-за сына не могу открыто выступить против королевы.

У де Мариско засосало под ложечкой. По-своему он был нравственным человеком, хотя его «дела» многим казались не совсем обычными.

— Да, безусловно, она дочь своего отца. И так же безжалостна, как он и та шлюха, Анна Болейн, которая ее породила. Хорошо, Скай О'Малли, графиня Линмутская, скажите, что вы задумали, и я отвечу, смогу ли я вам помочь.

— Мой английский флот приносит королевству большую прибыль, хорошую долю от плаваний имеет Елизавета. Каждый день они преумножают богатства в ее сундуках. Если мои ирландские суда станут грабить английские корабли, в том числе и мои собственные, меня никто не заподозрит, а королеве я сильно насолю. Но об этом никто не должен знать. Вот зачем мне нужен остров, де Мариско. Он расположен в одиннадцати милях от побережья Девона, и за день я смогу приезжать сюда и уезжать обратно.