— Найл?

— Это я, Констанца.

— Отвези меня домой, Найл.

— Когда ты окрепнешь, дорогая, я повезу тебя домой, в Ирландию.

Констанца содрогнулась и поежилась. Ирландия! Серая, унылая страна. Замок Мак-Уилльяма тоже сер и угрюм. А ей необходимо тепло и солнце Мальорки.

— Если ты увезешь меня в Ирландию, я там умру. Я хочу домой, на Мальорку.

— Посмотрим, что скажут доктора, Констанца, — успокоил он жену. — А теперь усни.

Ее глаза утомленно закрылись, и Найла поразило, как она стала слаба. Как она вынесла жестокость лондонского дна, где ее нашли?! Она убежала со старшим конюхом. Зная ее натуру, тот снял для нее две комнаты и продавал ее. Он сбыл ее драгоценности и начал гулять в окрестных кабачках. Неумеренные траты вскоре истощили его кошелек. Тогда привыкший жить на широкую ногу Гарри стал избивать любовницу, обвиняя ее в том, что она мало зарабатывает. Он говорил, что Констанца может получать вдвойне, если сократит время, отпускаемое ею каждому клиенту.

Повариха Полли, прослышав от своей замужней сестры, жившей в одной хижине с Гарри, где тот обретается с ее госпожой, дождалась, скрючившись под лестницей, хозяина. Найл посадил ее впереди себя на лошадь, и служанка, от волнения не способная вымолвить ни слова, показала их убежище.

Найду чуть не сделалось дурно, когда на полу в крошечной комнатке он нашел бредящую в лихорадке жену. Она лежала на грязном матрасе, ведро с нечистотами наполняло жилище вонью. Даже Полли, выросшая в таком же убожестве, была потрясена.

— Она тебе не подойдет, — прокаркала сморщенная старуха, хозяйка дома. — Если только ты не любишь таких вот, полуживых.

— Заткнись, старая, — осадила ее Полли. — Мы забираем леди домой.

— Леди? Да разве это леди? — проскрипела старуха. — Она мне задолжала за комнату.

— А где тот человек, который был с ней? — спросил Найл.

— Красавчик Гарри? Он не появлялся здесь с тех пор, как она заболела. Подобрал себе, наверное, шлюху помоложе.

— Сколько она задолжала?

Глаза старухи вперились в лорда Бурка.

— Шиллинг, — ответила та.

Найл полез за кошельком, но Полли перебила хозяйку дома.

— Да ты, старая перечница, за такую комнату не получишь шиллинга и за два года, — возмущенно заявила она. — Не давайте ей больше двух серебряных пенни, милорд.

Вместо этого Найл Бурк достал из кошелька полукрону и подал старухе, чьи глаза вспыхнули от жадности и удивления.

— Этой женщины никогда здесь не было, и нас ты никогда не видела, — тихо проговорил он.

Хозяйка вцепилась рукой в монету, попробовала ее на зуб и опустила в карман передника.

— Никого из вас никогда не видела, — повторила она и быстро вышла из комнаты.

Найл и Полли подняли Констанцу на ноги.

— Поедешь с ней, а я поведу лошадь, — приказал лорд Бурк Полли, благодарный за то, что темная дождливая ночь скроет их возвращение на Стрэнд. Найлу давно уже надоело снабжать слухами охочий до сплетен двор.

Когда они подъехали к дому, все слуги уже спали, кроме одного сонного конюха, который принял у него лошадь. Лорд Бурк отнес наверх в комнату бесчувственную жену, где они вместе с Полли сняли с ее худенького тела грязное платье. Затем он наполнил горячей водой маленькую дубовую ванну. Воду они с Полли сами наносили из кухни. Потом они вымыли Констанцу и особенно тщательно завшивевшие волосы. Женщина слабо протестовала. Они вынули ее из ванны, вытерли, одели в чистое платье, тщательно высушили волосы и заплели в две косы. Наконец уложили ее в кровать.

Спустившись на кухню, лорд Бурк вылил воду из ванны и присел у стола. Полли, порывшись в кладовой, нашла половину жареного каплуна. Положив жаркое и хлеб на деревянный поднос, она поставила его перед господином и налила бокал темного октябрьского пива. Девушка хотела уже отойти в сторонку, но Найл усадил ее на скамью напротив себя и, отрезав половину каплуна, подвинул ей:

— Ешь! Ты хорошо поработала в эту ночь. И налей себе тоже пива.

Пораженная Полли стыдливо повиновалась.

— Спасибо, милорд, — произнесла она.

— Ты сделала доброе дело, девушка. Без твоей помощи я никогда бы не нашел жену. Она больная женщина, Полли. Больная духом и телом.

— Никогда бы не подумала, что леди может вести себя подобным образом, прошу прощения, милорд.

Найл улыбнулся. Каким наивным несмышленым воробышком была эта Полли. Он мог бы поразить ее рассказами о великих матронах по всей Европе, которые по той или иной причине ударялись в распутство.

— Полли, ты, кажется, хорошая, сообразительная девушка. Я могу тебе помочь устроиться получше. Мне нужно, чтобы кто-нибудь присматривал за женой. Это будет нелегко, но ее больше нельзя оставлять одну. Я с ней быть постоянно не могу, значит, это должен делать кто-нибудь другой. Сейчас она больна, но когда ей станет лучше, она попробует перехитрить тебя. Как ты думаешь, ты с ней справишься?

— Да, милорд. Но одну вещь вы должны узнать. Гарри время от времени был моим любовником. И однажды, когда миледи нас застала, она… она… — лицо Полли стало пунцовым, — она присоединилась к нам третьей, — наконец решилась признаться девушка. — Я могу за ней присматривать, но, думаю, вы должны это знать.

Найл поперхнулся пивом. В изобретательности Констанце отказать нельзя.

— Всем, кто будет интересоваться леди Бурк, Полли, нужно говорить, что она лишилась рассудка.

— Понимаю, сэр.

Миссис Таббс присматривала за Констанцей ночью, а Полли ухаживала за ней днем. Доктору сообщили, что леди Бурк изнасиловали и это так повлияло на нее, что она лишилась рассудка. Врач поставил ей банки и пустил кровь, что еще больше ослабило женщину. Прогнав его, Найл послал за другим, рекомендованным лордом Саутвудом.

Врач внимательно осмотрел Констанцу, время от времени делая записи, и сочувственно причмокивал языком. Наконец они прошли с лордом Бурком в другую комнату.

— Милорд, ваша жена тяжело больна духовно и физически. Ей требуется особая диета, покой, солнце и лекарства. — Он помедлил минуту, как бы взвешивая слова, а потом спросил:

— у вас нет сифилиса, милорд?

— Конечно, нет!

— А у вашей жены он есть, — это было сказано обыденным тоном. — И очень запущенный!

— Это меня не удивляет, — спокойно ответил Найл. — Видите ли, доктор, моя жена и в самом деле больна. Она из тех женщин, для которых один любовник просто недостаточен. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Понимаю, милорд, и сочувствую. Я слышал о подобных случаях. Я буду лечить симптомы, но если вы не пресечете ее безумие, она себя убьет. Откровенно говоря, я думаю, что, может быть, и так уже слишком поздно.

Найл ушел к себе в кабинет. Не зажигая свеч, он тихо сидел перед камином. Да, отец, думал он, жену мне домой пока везти не придется. Доктор Хамил пришел и на следующий день.

— Добрый вечер, доктор! — приветствовал его Найл.

— Слушаю вас, милорд?

— После того, как осмотрите Констанцу, зайдите ко мне.

— Хорошо, милорд.

Найл вздохнул и задумался, а когда очнулся, понял, что он уже не один.

— Милорд?

— Ах, это вы, доктор. Входите, входите и присаживайтесь. Как вы нашли Констанцу?

— Немного лучше, милорд, но не настолько, как я надеялся.

— Она перенесет путешествие?

— В Ирландию? Нет, это ее убьет.

— Нет, доктор Хамил. На Мальорку. Она хотела попасть домой. Если это возможно, я намереваюсь исполнить ее желание.

— Солнце ей будет очень полезно, но для плавания она еще не окрепла.

— А через несколько недель?

— Наверное. И вот что! Если она узнает, что поедет домой, самочувствие ее станет лучше.

— Тогда я ей об этом скажу. А пока съезжу в Ирландию повидаться с отцом. Я несколько лет уже не видел его.

Уже через три дня Найл Бурк скакал по зеленеющим равнинам Англии к порту, где легко нашел корабль, отплывающий в Ирландию.

При первом же взгляде на родную землю, волнистые зеленые холмы, грозное небо в облаках, какое бывает только в Ирландии, бескрайние, безлюдные просторы — из глаз Найла заструились слезы. Но как только судно причалило к пристани, он снова был в седле. Ему хотелось как можно быстрее попасть под родительский кров. Его поразило, что родные уже ждали его, и гадал, как они могли узнать о его приезде. Приближаясь к дому, он заметил скачущего навстречу всадника, и его сердце подпрыгнуло в груди, когда он узнал отца. Когда тот приблизился, Найл увидел, как исхудал старик, стал почти хрупким. Но гордой осанки и властного выражения лица не потерял.

— Так ты снова упустил О'Малли, а она уже родила сына новому мужу, — прокричал Найду вместо приветствия отец, как будто сын ни на день не отлучался из дома.

— Но я женат, — возразил сын отцу оправдывающимся тоном.

— Еще одно поле, на котором не проросло твое семя. Где она?

— Я оставил ее в Лондоне. Она больна.

— Мог бы догадаться об этом и сам — .

— Отец, я не могу оставаться. Я приехал, чтобы повидаться с тобой. Наш климат убивает Констанцу, а поскольку в Ирландии погода не лучше, мне придется везти ее на Мальорку.

— Лучше вези ее умирать в Ирландию. А после мы подберем тебе крепкую ирландку, которая принесет мне внуков. Иностранные ростки не приживаются на ирландской почве.

— Наверное, она и так, и так умрет. Но ей не хватает солнца, а я хочу, чтобы в свои последние дни она была счастлива.

— В таком случае я буду присматривать девушку из хорошей семьи. Или быть может, лучше вдову с сыновьями… — размышлял старик.

— Отец, пожалуйста, никого мне не подбирай!

— Я хочу, прежде чем умру, увидеть внуков!

Так они и спорили, пока Найл гостил у отца. В день отъезда приехал Симус О'Малли, епископ Коннота, с двумя племянниками. Эван и Мурроу О'Флахерти попросили Найла сопровождать их к матери в Англию. Лорд Бурк согласился, хотя с мальчиками ему предстояло сделать немалый крюк. Он был приятно удивлен, когда Симус предложил ему один из кораблей О'Малли, чтобы доставить компанию прямо в Девон.