— Хорошо, я присмотрю, чтобы хартия была выдана, если таково ваше желание.

— Именно так, милорд Сесил. Детали вы обсудите с капитаном Смоллом. А мы с миссис Гойей дель Фуэнтес выпьем по бокалу вина. — Елизавета направилась из комнаты, и Скай, сделав Сесилу реверанс, последовала за ней.

Когда дверь за женщинами закрылась, лорд-канцлер заметил:

— Красивая женщина, сэр Роберт, и очень умна. Ее величеству нравятся женщины с головой.

— Для меня она как дочь, — отозвался Робби.

— Тогда вы должны знать, что в середине января она несколько дней провела с лордом Саутвудом на постоялом дворе близ Темзы, именуемом «Утка и селезень».

— Знаю, — Робби начал закипать от гнева. — Вы очень уж внимательно следите за обыкновенной, никому не приносящей вреда женщиной.

— Ирландкой по происхождению, вышедшей замуж за испанца. И Ирландия, и Испания — исконные враги Англии, — сухо заметил Сесил.

— А лорд Саутвуд тоже под подозрением? — раздраженно спросил капитан.

— Лишь в той мере, в какой любого приближенного королевы могут использовать в дурных целях. Роберт Смолл вскочил:

— Сэр, я не желаю далее выслушивать ваши инсинуации против Скай! Она достаточно страдала, но по-прежнему остается мягкой добропорядочной леди. Уверяю вас, она вполне благонадежна.

— Садитесь, садитесь, капитан Смолл. Ваши собственные слова принудили нас к этому небольшому расследованию, хотя мне и по нраву ваше отношение к связи леди Скай и лорда Саутвуда. Однако имейте в виду, что королева его очень ценит.

— Он утверждает, что любит Скай, — ответил Робби, — и, храни ее Боже, она любит его.

— Странно, — пробормотал Сесил. — Не похоже на графа. Обычно он женщин всерьез не принимает. Может, он и в самом деле в нее влюбился?

А вдали от них обсуждаемый джентльмен яростно набрасывался на побледневшую, сжавшуюся от страха жену. Никогда Джеффри Саутвуд не был так зол.

— Сука! Сука! — кричал. — Ты убила моего единственного законного сына! Как ты могла дойти до такой глупости? Ты знала, что вокруг свирепствует оспа и все равно написала графине Шрусбери, чтобы она отправила его домой на Двенадцатую ночь. И все это без моего разрешения. Бог свидетель, Мари, я готов тебя убить!

— Так чего же ты медлишь, Джеффри? — закричала она в ответ. — Ты ненавидишь и меня, и дочерей. Так убей нас всех!

Ее горе немного успокоило графа. Он холодно посмотрел на жену:

— Я собираюсь развестись с тобой, Мари. Надо было давно это сделать.

— У тебя для этого нет оснований.

— Найдутся, Мари. Ты рожаешь одних дочерей. Единственного сына, которого ты сумела родить, ты же и убила. Ты отказываешься принимать моих друзей, а деньги, которые я посылаю на хозяйство, прячешь для приданого дочерям, хотя я и запретил им выходить замуж. У меня достаточно оснований. Но если потребуется, я приведу полдюжины мужчин, которые засвидетельствуют, что близко знались с тобой.

— Ты просто негодяй, Джеффри, — прошептала потрясенная жена.

Он ударил ее, и она упала на колени.

— Негодяй! — повторила женщина.

Граф повернулся и вышел. Это было последнее слово, которое она сказала мужу. Ночью она сама слегла в оспе и вместе с ней все их дочери. Через несколько дней она умерла. За ней последовали Мери, Элизабет, Катрин и Филиппа. Лишь три младшие девочки остались в живых. Сам граф не заразился, потому что еще в детстве в легкой форме переболел оспой.

Графиню с дочерьми похоронили без особых церемоний.

Колокол прозвонил их уход из жизни, когда повозки везли гробы на семейное кладбище. Джеффри рассказал оставшимся в живых дочерям о смерти матери и сестер, но они были так малы, что вряд ли поняли, о чем он им говорил. Впервые присмотревшись к девочкам, граф вдруг понял, что они миловидны. Оставив подробные инструкции по уходу за детьми, он уехал из Девона ко двору.

В Девоне он пробыл два месяца. В Англию пришла весна, и двор переехал из Гринвича в Нонсач. Его встретили очень тепло, особенно дамы, потому что весть о его потере намного опередила графа. Джеффри жаждал увидеться со Скай, ему не терпелось оказаться в Лондоне. Но без разрешения королевы он отлучиться не мог и ждал удобного случая, чтобы испросить разрешения.

В Лондоне Робби готовился расстаться со Скай. «Наяда»и ее побратимы-корабли со всем необходимым на борту ожидали отплытия в Пуле. Капитан откладывал его до последней возможности, потому что в последнее время Скай была постоянно расстроена и по малейшему поводу начинала плакать. Он послал в Девон за сестрой, Мари и детьми. Увидев Виллоу, которой вскоре исполнялось два года, Скай немного воспряла духом.

Капитан догадывался, что ее так расстраивало. Без сомнения, бегство Саутвуда. С тех пор как они вернулись из своего маленького путешествия в январе, Скай не получала от него ничего, кроме той записки, в которой он говорил, что ему срочно необходимо выехать в Девон. Роберт Смолл снова сказал себе, что граф оказался откровенным подлецом. Видя, какая она бледная и ко всему безразличная, он проклинал Саутвуда и переживал, что ничего не может поделать.

Но наступил момент, когда отплытие откладывать больше было нельзя. Накануне Скай устроила Робби небольшой ужин. Был приглашен де Гренвилл. За столом присутствовали госпожа Сесили, Жан и Мари. Де Гренвилл намеревался плыть с Робби до Ла-Манша. Еда была изысканной, но Скай лишь притронулась к ней. Чувствовалось, что ее веселье наигранно. По крайней мере, горько думала она, Саутвуд сделал доброе дело — представил ее королеве и помог получить хартию. Что же до любви… страсть всегда сопровождалась болью.

Вскоре де Гренвилл был уже навеселе и, склонившись к Скай, доверительно говорил:

— Для такой скромной и образованной женщины вы мне слишком дорого обошлись, миссис Скай. Теперь, когда граф Линмутский вернулся ко двору, он, должно быть, истребует мою яхту.

Он вернулся! И не написал ей даже ни слова!

— А почему он должен требовать вашу яхту, Дикон? — спросила она с отсутствующим видом. Роберт Смолл встрепенулся:

— Эта история не для ушей Скай, Дикон, — и пнул ногой друга под столом. . Но де Гренвилл не обратил на него внимания. Терпкое вино затуманило его голову:

— А почему бы ей не сказать, Робби. Когда он заберет мою яхту, при дворе все об этом узнают. Не знаю, зачем я с ним поспорил, но мне так хотелось его жеребца.

Скай почувствовала, как от предвестия чего-то ужасного в ней все холодеет:

— О чем поспорили, Дикон?

— Довольно, де Гренвилл, — вскричал Робби, беспомощно взглянув на сестру и Мари.

— Нет, Робби, — возразила Скай, — я хочу послушать, что скажет Дикон. Пожалуйста, сэр, просветите меня, по поводу чего бился об заклад милорд граф.

— Я поставил свою яхту против его лучшего жеребца, что в течение шести месяцев он не сможет сделать вас своей любовницей. Выигрыш казался таким верным. Тогда в Дартмуре вы его так отшили. Я вообще считал, что он не в вашем вкусе. Зря я не прислушался к отцу: тот всегда говорил, что на женщин нельзя полагаться.

Госпожа Сесили и Мари разинули рты. Галл Жан философски пожал плечами. Но Робби, лучше всех знавший Скай, затаил дыхание в ожидании взрыва. И он не замедлил последовать.

— Подлец! — воскликнула она. — Какой подлец! Я убью его! Убью! Или нет. Я сделаю с ним то, что Мари сделала с капитаном Джамилем. — Слезы хлынули у нее из глаз, и, подобрав юбки, она бросилась из комнаты.

Мари и Сесили хотели последовать за ней, но Робби остановил их жестом и сам направился за Скай. Увидев, что она спустилась с террасы и бежит через сад, он кинулся за ней, перебирая короткими ногами и крича:

— Скай, девочка! Подожди меня, Скай! Она остановилась, но не обернулась. Подбежав, он заметил, что ее плечи трясутся. Робби повернул ее к себе и обнял. Скай горько плакала.

— Скай, девочка, не трать своих слез на него. Он их не стоит.

— Я л-люблю его, Робби. Л-люблю этого негодяя!

Моряк вздохнул. Ему не хотелось ее и дальше расстраивать, но ничего не оставалось делать. Пусть лучше узнает от него, чем от какого-нибудь пройдохи вроде де Гренвилла.

— Я хочу, чтобы ты узнала это от меня. Единственный сын Саутвуда, жена и четыре дочери умерли от оспы. Поэтому-то он и уехал в январе в Девон. Де Гренвилл намекнул, что при дворе поговаривают, что королева подыскала ему богатую невесту, а от выгодной партии граф Линмутский никогда не откажется. И теперь, когда он лишился сына, ему обязательно нужно жениться. И чем быстрее, тем лучше. А при молодой жене на тебя у него не останется времени.

Взглянув на Скай, Робби снова, как и тысячу раз до этого, подумал, что она самая красивая на свете женщина. Уйдя от нее сегодня, он направится к молодой привлекательной шлюхе, но долгими ночами в море будет думать о Скай, а не о малютке Сэлли. Будет представлять лицо Скай, а внешность подружки сгладится в его памяти через час после того, как они расстанутся.

— Ты поняла, что я сказал тебе, Скай? — он пытливо заглянул в ее влажные голубые глаза. — Ты поняла, что скорее всего твоя связь с Саутвудом окончена?

Она вздохнула:

— Я беременна от него, Робби. И примерно через шесть месяцев подарю ребенка седьмому графу Линмутскому. Дай Бог, чтобы это был сын! И еще я молю, чтобы его новая богатая жена поступала точно так, как покойная, — рожала ему дочерей!

— Выходи за меня замуж, Скай.

— В тебе так много предрассудков, Робби, — печально улыбнулась она. — Проводи меня домой, и я пожелаю де Гренвиллу спокойной ночи. В котором часу ты отплываешь завтра?

— Хочу воспользоваться полуденным приливом. Утром загляну попрощаться с тобой.

Они прошли через сад, поднялись на террасу и вошли в дом. Де Гренвилл храпел на стуле.

— Свинья, — процедила Мари.

— Нет, — отозвалась Скай.

— Он оскорбил вас, госпожа. Скай пожала плечами.

— Лучше уж узнать от него, Мари, чем от какого-нибудь незнакомца. Смотри-ка, наше доброе вино не пошло ему впрок.