— Мадам, надеюсь встретиться с вами в Лондоне. А теперь позвольте провести вас и Робби мимо вашего пылкого обожателя.

Но это оказалось не так-то просто. Как только они приблизились к двери трактира, граф Линмутский встал и преградил им путь.

Де Гренвилл улыбнулся:

— Пусти, Саутвуд. Леди нас покидает.

— Не раньше, чем мне ее представят, дорогой Дикон. Не можешь же ты присвоить себе всех на свете красавиц.

— Сеньора Гойя дель Фуэнтес, — пожал плечами де Гренвилл. — Лорд Джеффри Саутвуд. А теперь, Джефф, дай нам пройти.

— Сеньора, не выпьете ли вы со мной бокал вина?

— Нет, сэр, не выпью, — наотрез отказалась она и, обойдя графа, вышла из трактира. Следом за ней направился Робби. Де Гренвилл «весело рассмеялся:

— Мне кажется, Джефф, тебя просто-напросто отшили. Лорд Саутвуд смертельно побледнел:

— Кто она, Дикон?

— Вдова партнера капитана Смолла.

— Но она не испанка.

— Испанцем был ее муж. А она ирландка.

— Она очаровательна и будет моей.

— А я считал, что в твоем вкусе женщины, которые не могут за себя постоять. Учти, Джефф, сеньора Гойя дель Фуэнтес очень богатая особа. Ее не удастся ни к чему принудить или купить за побрякушки или дешевенькие платьица. Ты получишь у нее от ворот поворот. Готов биться с тобой об заклад.

— И сколько ты готов поставить?

Улыбка промелькнула на лице у де Гренвилла. Саутвуд владел замечательным жеребцом, которого де Гренвилл страстно хотел иметь.

— Спорю, что за год у тебя ничего не выйдет, Джефф. Через год ты приведешь мне своего жеребца Пламя Дракона.

— Через шесть месяцев она будет моя, и ты отдашь мне свою великолепную речную яхту.

Де Гренвилл моргнул. Его яхта была самой элегантной на всей реке. Даже королева завидовала ему. Потом он подумал, что прекрасная сеньора Гойя дель Фуэнтес не производит впечатление женщины легкомысленной, а Саутвуд с первого взгляда ей явно не понравился. Не похоже, чтобы она уступила, да и слишком сильно он хотел этого жеребца.

— Идет! — решительно согласился он. — Твой жеребец против моей яхты. Шесть месяцев, начиная с сегодняшнего дня. — Де Гренвилл протянул руку, и Саутвуд крепко ее пожал.

— Постарайся осенью не повредить мою яхту, Дикон, — принялся подтрунивать Саутвуд. — Весной я хочу прокатить любовницу по реке.

— С яхтой все будет в порядке. А ты, Джефф, приглядывай, чтобы за жеребцом как следует ухаживали и не слишком часто подпускали к кобылам.

Мужчины расстались, но каждый тешил себя надеждой, что вскоре приобретет новую желанную игрушку.

Джеффри Саутвуд и сам не мог понять, что раззадорило его больше всего, красота хорошенькой молодой вдовы, ее изящные манеры или то, что он ей так не понравился. Он принял вызов — укротит и соблазнит ее. И как же ему будет завидовать весь Лондон, когда у него появится такая любовница! Саутвуд поклялся, что овладеет ею любым способом.

14

Дом Скай стоял на Стрэнде8 в деревушке Чисвик за пределами самого Лондона. Он был последним домом в ряду других и представлялся вовсе не таким фешенебельным, как остальные. Рядом с ним стояли дворцы таких известных вельмож, как лорд Солбери, Уорсестер и епископ Даремский.

Путешественники приплыли из Плимута в устье Темзы.» Наяда» встала на якоре в лондонской заводи — Пуле9, дожидаясь очереди, чтобы встать у причала. Скай, Жан Мерло и капитан Смолл сошли на берег. Пройдет несколько недель, прежде чем «Наяда» получит место у пристани, и капитан Смолл поручил корабль своему верному помощнику.

Не останавливаясь, проехали Сити и оказались в Чисвике. Это была приятная маленькая деревушка с великолепным постоялым двором «Лебедь». Они остановились в нем перекусить. Им подали по кружке молодого сидра, теплый хлеб с розовой ветчиной и острый золотистый сыр.

Скай ужасно проголодалась и с аппетитом уписывала еду под одобрительными взглядами толстого трактирщика. Он налил ей еще одну кружку пенящегося сидра.

— Вы проезжие?

Скай ослепительно ему улыбнулась, что привело трактирщика в полное замешательство, и ответила:

— Нет, у меня здесь дом. Я приехала сюда жить, мастер.

— Какой дом, мадам? Я считал, что знаю всех больших вельмож и их родных. Видите ли, я здесь вырос. С тех пор, как в Чисвике стоит трактир, в нем заправляют Монипенни. А уж если быть точным, — его огромный живот задрожал от смеха, — никто вам определенно не скажет, кто появился раньше: Монипенни или «Лебедь». Ах-ха-ха!

Жан и капитан Смолл искоса посмотрели на него, но Скай расхохоталась и еще больше расположила к себе трактирщика.

— Я сеньора Гойя дель Фуэнтес, мастер Монипенни, и владею Гринвудом, последним домом на Стрэнде. Он принадлежал моему покойному мужу.

— Вы испанка? — теперь его голос звучал неодобрительно.

— Испанцем был мой муж, а я ирландка.

— Одно не лучше другого, — последовал ответ.

— Mon Dien! Quel cochon!10 — пробормотал Жан.

— Мастер Монипенни! Советую попридержать язык. Сеньора Гойя дель Фуэнтес — великодушная и добрая леди, и никто не посмеет ее обидеть, пока она находится под моей защитой. — Рука Роберта Смолла потянулась к шпаге.

Высокий тучный трактирщик посмотрел сверху вниз на капитана-коротышку:

— Покарай меня Господь! Кто спорит? Она, должно быть, прекрасная леди. Просто мы никак не можем забыть Марию Кровавую11 и ее испанского муженька.

— Марию Кровавую?

— Покойную королеву. Ту, что вышла замуж за Филиппа Испанского. Молодая королева Бесс ей наполовину сестра12.

— Ах да, мастер Монипенни, — воскликнула Скай. — Теперь я все поняла. — О дочери Катрин Арагонской13 ей рассказывала госпожа Сесили. — Но уверяю вас, во мне нет ничего от Марии Кровавой. У нас с дочерью не осталось родных, и мы приехали в Англию, чтобы здесь обосноваться. Английское гостеприимство славится по всему миру.

Трактирщик зарделся от гордости:

— Так и есть, мэм. Так и будет впредь. Здесь, на Стрэнде, — вы будете счастливы. А теперь вы не рассердитесь, если я суну нос в ваши дела?.. Вы сказали, последний дом на Стрэнде. Вот ведь незадача! Прошлые жильцы оставили его в ужасном состоянии. Позвольте предложить вам и вашим спутникам комнаты. В вашем-то доме сейчас жить нельзя.

— Робби! Разве агента не предупредили, чтобы он приготовил для меня дом?

— Предупредили, Скай.

Трактирщик горестно покачал головой:

— Должно быть, это мастер Тейлор? Он паршивый агент. Но откуда вам было об этом знать?

— Паршивый? В каком смысле, мастер Монипенни? — спросил Роберт Смолл.

— Он сдает дома молодежи для их — как бы это сказать — развлечений. Облагает их вдвойне против того, что вы просили за дом, а разницу прикарманивает, да еще взимает комиссионные.

— А как вы об этом узнали?

— Время от времени он забегает сюда выпить. Но остановиться не умеет и после двух пинт начинает болтать. Как-то вечером, еще во времена покойной королевы, он расхвастался, как надул испанца — владельца дома.

— Пойдем-ка, Робби, посмотрим, что с домом, — предложила Скай, и капитан согласно кивнул. — Я буду вам признательна, мастер Монипенни, если вы оставите для нас комнаты и отдельную столовую. И попрошу вас к моему возвращению приготовить ванну.

— Будет сделано, мэм.

Они вскочили на лошадей, пересекли луг и направились по улице Риверседж. Скай поразили большие дома, стоявшие на берегу. Чем ближе они подъезжали к концу улицы, тем здания становились меньше, хотя последние три выглядели вполне элегантно: красивое имение, маленький дворец и, наконец, очаровательный домик из розового пористого кирпича. Он стоял в парке. Ворота заржавели и едва висели на петлях. Роберт Смолл сморщился, толкнул створку и вошел внутрь.

Парк зарос и выглядел неухоженным, газоны покрылись сорняками. Подойдя к дому, они обнаружили, что несколько окон разбито, а входная дверь болтается на сломанных петлях.

— Мастеру Тейлору за многое придется ответить! — прорычал Робби. — Где, черт возьми, привратник? Он должен охранять дом. Жан, вы платили привратнику жалованье за этот год?

— Да, капитан, платил. Но деньги направлялись агенту Тейлору.

— Боюсь, что они уплыли, — предположила Скай. — Давайте посмотрим, так ли велики разрушения внутри, как и снаружи.

Все трое вошли в дом и ахали, переходя из комнаты в комнату на первом этаже. Потом Робби быстро взбежал наверх и осмотрел второй и третий этажи. Когда он спустился к остальным, его лицо было чернее тучи.

— Все разворовано! — ревел он. — В доме не осталось мебели, нет ни единой занавески, ковра, простыни, тарелки. Проходимец унес все!

— Мастер Монипенни знал, о чем говорил, — заметила Скай. — Не хочу оставаться в дураках, Робби. Мастера Тейлора нужно поймать и наказать. Но мебель, думаю, уже не вернуть. Ты приезжал в дом несколько раз. Было здесь что-нибудь особенно ценное?

— Обычные вещи

— Тогда все это можно восстановить. Слава Богу, Мари с детьми осталась в Девоне. Давайте вернемся в «Лебедь». До завтрашнего дня в этом доме все равно ничего не удастся сделать, а я устала и хочу принять ванну.

На следующее утро Скай отправилась в Лондон. Она заехала к мебельщику, драпировщику, серебрянщику, медянщику и кузнецу. У каждого из них она говорила одно и то же.

— Если выполните мой заказ в течение недели, получите приличное вознаграждение. — И везде полностью оплачивала заказ или выбранные вещи.

В «Лебеде» она поговорила с желающими наняться на работу к ней в дом и с помощью мастера Монипенни выбрала миссис Барнсайд на роль экономки, с полдюжины горничных, лакеев, мастера Уолтерса в качестве мажордома, а его супругу взяла поварихой. Кроме нее, на кухню наняли четырех девушек и поваренка. Вдовая сестра миссис Барнсайд с двумя дочерьми согласились работать прачками. Кроме них, в хозяйство приняли старшего садовника, старшего конюха с двумя помощниками и привратника. К приезду Виллоу наняли еще одну прачку, няньку с помощницей. По сравнению с другими домами на Стрэнде ее хозяйство могло показаться весьма скромным.