– Так вы обвиняете меня в краже? – холодным тоном спросил Брендан. – Как же, по-вашему, я это сделал?

– Вы уже были со мной в банке, и там могли узнать вас, – выпалила Генриетта, подумав, и тут же пожалела об этом.

Брендан сделал шаг в ее сторону и гневно посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза вдруг стали свинцово-холодными, как небо перед грозой.

– А как насчет ключа? – рявкнул Брендан. – Я, наверное, вытащил его из вашей сумочки ловким движением руки, открыл им хранилище, а затем вновь положил в сумочку?

Лицо Генриетты щеки горели, она смотрела на носки своих туфель, от стыда не смея поднять на Брендана глаза. Именно так она и думала, но это было глупо.

Но гордость не позволяла отступать назад, и Генриетта с вызовом посмотрела на Брендана.

– За последние дни мы достаточно времени провели в обществе друг друга, чтобы у вас появился случай это сделать.

Он криво усмехнулся. Генриетта взглянула поверх его плеча, заметила, как тетя Филиппа приближается к ним. Вид у нее был как у быка, сбежавшего с рынка.

– О Боже! – только и успела выдохнуть Генриетта.

– Капитан, – раздался грозный голос тети Филиппы, – прошу вас оставить мою племянницу в покое. – Она посмотрела на Генриетту с материнской нежностью. – Пойдем, дорогая. Тебе не нужно мириться с его грубым поведением.


– Хм-хм. – Беттина Ратледж услышала негромкое покашливание, доносившееся из беседки. Беттина, скучая, совершала в одиночестве прогулку по садам Брайтвуд-Холла.

– Хм-хм. Мисс Ратледж, – снова послышался чей-то голос.

Беттина резко обернулась, а затем шагнула в сумрак беседки. Там стоял Сесил Туакер. Вид у него был уставший.

– Туакер! – изумилась Беттина. – Что вы здесь делаете в таком виде?

На священнике были грубые брюки, подхваченные на поясе веревкой, грязные ботинки и роба садовника, которая была ему явно не по размеру – из-под нее виднелся краешек накрахмаленного белого воротничка.

– Это маскировка, – раздраженно ответил Туакер. – Я переоделся садовником.

– Садовник с воротником священника? Да, это умно. – Туакер с силой рванул выдававший его воротничок, оторвал его и засунул в перепачканный травой карман.

– Язабыл, – буркнул он. Беттина зевнула.

– А что вы тут делаете? Шпионите?

– О Боже! Вы рассказали сквайру Перселлу об этой вечеринке, и вы знаете, что меня не пригласили, – выпалил Туакер, гневно раздувая ноздри. – Мне кажется вполне естественным, что вы должны держать меня в курсе дела. В конце концов, у нас общая цель.

Беттина пододвинулась к священнику поближе.

– И что же это за цель? – Она положила руку ему на грудь. Туакер вздрогнул и осторожно убрал ее руку.

– Ваш жених, моя невеста...

– А-а, это, – разочарованно произнесла Беттина. – Хорошо. Я буду рассказывать вам, что происходит, при условии, что вы тоже поможете мне. – Она взмахнула ресницами, отчего Туакер весь задрожал.

– Я должен... информировать... вас? – запинаясь, спросил он.

– Конечно.

– Но о чем?

Беттина в задумчивости сдвинула брови.

– Расскажите мне о сквайре Перселле. Какова его роль во всем этом?

– Сквайр?

– Не заставляйте меня бить вас! – Беттина угрожающе замахнулась сумочкой. – Да, сквайр.

Туакер испуганно съёжился.

– Он поддерживает меня. Он хочет, чтобы я женился на Гетти.

– Но почему? – Беттина с недоумением осмотрела смешную фигуру Туакера.

– Этой девчонке нужна жесткая направляющая рука воспитанного джентльмена. – Священник прикрыл глаза, силясь вспомнить что-то. – Вы не можете себе вообразить, какой скандальной бывает Гетти.

– Может быть, и могу. – Беттина изобразила на лице гримасу, отдаленно напоминающую улыбку.

– У нее это наследственное, – продолжал Туакер, сердито глядя перед собой. – Сквайр – отвратительный пьяница, да к тому же еще и вор.

– В самом деле?

Туакер переступил с ноги на ногу, выглянул из беседки, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает.

– Не более часа назад я обнаружил бесценный предмет искусства в его чемодане. Он, без сомнения, украл его, поскольку мне известно, что его поместье на грани разорения.

– Какой именно предмет искусства? – Беттина заметно оживилась.

Туакер брезгливо поморщился:

– Отвратительная вещь, скорее всего с Востока. Статуя, сделанная из чистого золота.

Глаза Беттины алчно блеснули. Она нервно облизнула губы.

– Вы должны принести ее мне, – заявила она повелительным тоном. – Эту похищенную ценность ищут военная полиция и правительство. Если ее найдут у сквайра Перселла, вы, вне всяких сомнений, тоже попадете под подозрение.

– О Боже! – испуганно ахнул Туакер.

– Но мой отец – полковник, так что для меня не составит никакого труда вернуть статую ее законному владельцу.

– Вы можете вернуть ее, не поднимая шума? – Беттина утвердительно кивнула.

– Я никому не скажу. Принесите ее сюда вечером.


Брендан шагал по коротко постриженной лужайке, делая большой крюк вокруг садов. Он увидел, что мисс Ратледж ушла в том направлении. Одна только мысль о том, что она может опять прицепиться к нему, вызывала панику.

Дойдя до края лужайки, Брендан не остановился, а двинулся дальше, в лес.

Тишину в лесу нарушали трели птиц и таинственное шуршание листвы. Здесь было сумрачно.

Брендан поднял с земли огромную сучковатую палку и стал с ее помощью прокладывать себе путь, сбивая цепляющиеся за брюки ветки колючей ежевики.

С чего ему придерживаться проторенного пути? Он никогда не делал этого ни в буквальном, ни в переносном смысле, всегда выбирал самую трудную дорогу. В этом Фредди прав.

Возьмем, к примеру, Генриетту. Брендан ускорил шаг. При одной мысли о ней он одновременно чувствовал головокружение (как какой-то гимназист, честное слово) и ощущал себя огромным тяжелым грозовым облаком, готовым вот-вот взорваться. За время их короткого разговора, пока не появилась везде сующая свой нос тетушка Филиппа, Генриетта успела назвать его тупицей и вором. Нет, ока не говорила этих слов, но смысл сказанного ею вполне соответствовал им. Странно, но он, Брендан, не очень-то и возражал.

Конечно, он мог бы пойти путем наименьшего сопротивления и выбрать в невесты Эмили или Джессику. Тогда бы выиграл игру за несколько недель и был бы полностью финансово обеспечен. И Эмили, и Джессика были бы счастливы предоставить ему домашний комфорт и уют, произвести на свет наследников и оставить его в покое во всем, что касалось его работы.

Но нет. Вместо этого он выбрал самую взбалмошную из трех. Маленькую обезьянку. Женщина, при мысли о которой сердце начинало колотиться, а мысли разлетались, как кружащиеся на ветру сухие листья.

Теперь все было поставлено на карту. И игра была здесь ни при чем. То, что он чувствовал по отношению к Генриетте, не имело никакого отношения к наследству и деньгам. Только к его сердцу.

Но был ли он и вправду готов вступить на неизведанную территорию, отбросить все свои старые представления о браке? Ни одна не нанесенная на карту река, ни одно кишащее змеями болото не вызывали у Брендана такой робости. Пример его отца и мачехи произвели неизгладимое впечатление на его юную душу. Ему было сложно представить семейную жизнь без молчаливых упреков и ненавидящих взглядов.

Хотя... Может быть, с Генриеттой все будет по-другому?

Брендан вышел из леса на просторный луг. Здесь было светлее, последние лучи заходящего солнца окрашивали небо в нежно-розовый и золотой цвета. Брендан остановился, отбросил палку и зашагал по полю, по пояс утопая в траве.

Поле пылало ярко-оранжевыми и желтыми маками. Местами виднелись голубые колокольчики, нежно-белые цветы вьюнка. Ближе к земле лютики и поздние фиалки поднимали свои головки над пожухлой травой.

Краем глаза Брендан заметил какое-то движение. Он быстро повернулся и успел заметить чью-то худую фигуру. Человек убежал в лес, росший на краю поля, и растворился в темноте.

Брендан сначала нахмурился, а затем почувствовал презрение, когда догадался, кто это был. Разумеется. Следовало предполагать, что Туакер последует сюда за Генриеттой. И как это похоже на него – прятаться за деревьями.

Брендан вздохнул и вновь зашагал по цветущему лугу. Ему ничего не стоило выследить Туакера в деревне и спрoвoдить его подальше отсюда. Однако сейчас ему хотелось насладиться одиночеством.

Брендан наклонился и с любопытством стал рассматривать усеянный небольшими фиолетовыми цветками стебель. Это был какой-то вид дикой орхидеи.

Брендан расплылся в улыбке. Эта орхидея напомнила ему одну девушку.

Брендан сорвал цветок и выпрямился.

Он бродил по лугу, улыбаясь, как идиот, и собирая в охапку жимолость, маки, колокольчики, желтые ирисы, до тех пор, пока совсем не стемнело.


Когда Генриетта вернулась в свою комнату, чтобы переодеться к ужину, ее встретил остро-сладкий аромат жимолости. На столике у камина стоял огромный букет полевых цветов. Она наклонилась над ними, чтобы вдохнуть пьянящий аромат.

Почувствовав острый уколов подбородок, она вскрикнула и отпрянула. Ее укусило какое-то гадкое насекомое.

– С вами все в порядке, мисс? – спросила встревоженная горничная Пенни, влетевшая в комнату.

Генриетта кивнула, прижимая пальцами место укуса.

– Дайте мне взглянуть. – Пенни отвела руку Генриетты и охнула. – О Боже! Ну и вид у вас!

Генриетта бросилась к ночному столику посмотрела на себя в зеркало. Место укуса покраснело и распухло.

– Черт возьми, – пробормотала Генриетта. Пенни неодобрительно взглянула на госпожу.

– Я принесу холодную воду, чтобы сделать примочку. Это снимет воспаление. Не следовало ставить такие цветы в комнате. Они всегда кишат жучками. Но джентльмен так настаивал. Сказал, что они напоминают ему о вас.

– Какой джентльмен? – Как это похоже на майора Бонневиля – взять и послать букет, кишащий насекомыми.