Жанина покачала головой, испытывая искреннее сострадание. Но тут ее охватило ужасное подозрение.

— Это были местные?

— Нет, они были здесь проездом, остановились у мадам Мерло, которая держит пансион на выезде из города. Говорят, это ее муж предупредил милицию. Носит же земля таких мерзавцев! Я вас оставлю, а то хозяин опять будет ругаться.

— Одетта! — как раз позвал он ее из зала.

— А я что говорила?

Жанина помыла руки, не зная, как смотреть в глаза Эрмине. Она была почти уверена, что речь шла о Тошане и его подопечных. «Боже мой! Как я ей об этом скажу! Хотя, может, я и ошибаюсь», — думала она, но ей не удавалось себя успокоить.

Она вздрогнула, увидев идущего к ней Октава. Он быстро поцеловал ее в губы.

— Иди к Эрмине, — вполголоса сказал он. — Это настоящий комок нервов. Я сейчас приду.

Он уже открывал дверь туалета, когда Жанина схватила его за рукав и рассказала о том, что только что узнала.

— Вот черт! — пробормотал он сквозь зубы. — Ладно, подумаем после обеда, как поступить. Не нужно ей сейчас ничего говорить, иначе у нее начнется истерика при свидетелях. Проглатываем дежурное блюдо и уходим. По крайней мере, теперь у нас есть адрес.

— Хорошо, — жалобно ответила она.

Во время обеда гримерша пыталась выглядеть беззаботной и болтала о моде. Но есть ей не хотелось. Эрмине тоже. Потеряв аппетит, Дюплесси один выпил графин вина. Он ломал себе голову, не представляя, как рассказать все Эрмине. «Жанина права, похоже, убили Дельбо и еврейскую женщину с ребенком. Случилось все сегодня утром, городок стоит на ушах. Это объясняет напряжение, которое я почувствовал у офицера СС, и мрачные лица клиентов и хозяина».

Одетта, официантка, продолжала всхлипывать. Когда она принесла счет, Эрмина наконец заметила ее состояние и почти машинально ободряюще улыбнулась ей.

— Уходим, — поспешно сказал Дюплесси.

На тротуаре он взял Эрмину за руку, в то время как Жанина пошла впереди них.

— Бедная моя, пойдем в машину, я остановлюсь в каком-нибудь спокойном месте. Мне стало кое-что известно благодаря Жанине. Пообещай мне быть мужественной, если все обстоит именно так.

Внезапно охваченная ужасом, Эрмина вздрогнула всем телом, не сводя глаз с хищного профиля импресарио.

— Октав, что вам известно? Прошу вас, скажите мне!

Он усадил ее на переднее сиденье автомобиля и тронулся с места. На заднем сиденье сидела Жанина, затаив дыхание.

— Не сейчас, — отрезал он. — Нам не нужны свидетели.

Импресарио притормозил возле моста, возвышающегося над прозрачными водами Дордони. Ни жива ни мертва, Эрмина ломала руки.

— Жанина разговорилась с официанткой возле умывальника. Сегодня утром еврейская семья и их ребенок были расстреляны солдатами Вермахта, там была и милиция. Я не знаю деталей. Но я хочу вас предупредить: это могут быть Тошан и та самая женщина и ее маленький сын.

Низкий голос Дюплесси оборвался. Он был взволнован и не скрывал этого.

— Нет, — возразила Эрмина. — Нет, это не может быть Тошан! Во-первых, он не еврей. Октав, зачем вы меня так пугаете? И речь идет о семье с ребенком. Мой муж не погиб, я бы это знала, чувствовала!

— Они жили у некой мадам Мерло, к которой мы сейчас и отправимся. Ей доверять нельзя, — возможно, это она их и выдала. Вы должны держаться, не падать в обморок, не рыдать. Подумайте о своих детях в Квебеке: мы с вами тоже в опасности. Согласен, есть шанс, что это не Тошан. Но в противном случае, Эрмина, вы должны держать удар.

Она осталась стоять с открытым ртом, оглушенная, убитая словами импресарио.

Ее нервы неожиданно сдали, и она закричала в бессильном гневе:

— Держать удар?! По-вашему, я должна спокойно выслушать, что мужчина, которого я люблю больше жизни, убит и закопан? Может, мне еще и спеть? О! Я вас ненавижу, ненавижу!

Она бросилась на него и принялась колотить наугад кулаками. Из-за слез она ничего не видела.

— Вы лжете, он жив, я вам не верю, нет!

— Черт возьми, успокойтесь же наконец!

Жанина присутствовала при этой сцене, не в силах пошевелиться от волнения. Внезапно Дюплесси с размаху влепил Эрмине пощечину. Она икнула от удивления и разразилась рыданиями.

— Тише, тише, — сказал он, обнимая ее. — Это тяжело, детка, я знаю. Наберитесь мужества: ваш муж сам выбрал эту битву со всеми вытекающими рисками.

— Но он не умер, — бормотала она, прижавшись к нему. — Нужно говорить о Тошане в настоящем времени. Ради бога… в настоящем. Он не умер, я скоро увижу его, прикоснусь к нему.

Постепенно Эрмина успокоилась. Первый шок миновал. Она пришла в себя и бросила растерянный взгляд на широкую быструю реку, над которой летели утки.

— Вы готовы? — тихо спросил Октав. — У этой женщины есть ответы, но мы должны быть осторожными.

— Да, едем туда. Будь это Тошан, я бы увидела Киону. Она не может его бросить!

С этими словами она закрыла глаза, подумав, сколько смертей друг за другом опустошали ее жизнь и убивали ее некогда наивную веру.

«Умерли Тала-волчица, Симон, Арман, Бетти! Умер мой новорожденный сынок, маленький Виктор… Неужели и Тошан сегодня? Мой любимый повелитель лесов? Нет, нет!»


Четверть часа спустя она вместе с Октавом входила в семейный пансион мадам Мерло. Та встретила их приветливо, как потенциальных клиентов. Тем не менее она явно была не в своей тарелке и избегала проницательного взгляда Дюплесси.

— Мадам, месье, вы желаете снять комнату? — спросила она неуверенным голосом с певучим акцентом Дордони.

— Это зависит от вас, — ответил импресарио с хитрым видом.

— Вы имеете в виду цену? — уточнила женщина.

— Не совсем. Мы обедали в городе и слышали, что у вас тут творятся скверные вещи. Я хотел бы быть уверен, что здесь мы будем в безопасности.

— Но, месье, я не имею никакого отношения к этой истории! — воскликнула она с оскорбленным видом. — Не нужно слушать сплетни. Я и знать не знала, что эти люди — евреи.

Эрмина, которой Октав настоятельно порекомендовал помалкивать, с тревогой смотрела на хозяйку. Она больше не могла выносить все эти меры предосторожности, которые следовало соблюдать, эту атмосферу страха и недоверия. От перенапряжения к горлу подкатывала тошнота.

Дюплесси пытался составить мнение о мадам Мерло. Он говорил себе, что она, вероятно, принимает его за одного из полицейских, несмотря на то что последние редко появлялись в обществе красивых женщин. Он решил рискнуть, поскольку интуиция подсказывала ему, что эта провинциалка лет пятидесяти с усталым лицом была очень взволнована, но старалась это скрыть.

— Мадам, на самом деде мы знаем этих людей, которые были убиты утром. По крайней мере, мы так думаем. Не бойтесь, я не из полиции. Не имею к этому никакого отношения.

— Просто они сказали, что вернутся, эти полицейские, — пробормотала она, бросив испуганный взгляд на дверь. — Одного из них ранили, но второй обыскал комнату этих людей, перевернул все вверх дном. Я ему сказала, как и вам, что я не знала, что это евреи. Месье оплатил пансион на несколько дней вперед, показал мне свои документы, и я записала его имя в регистрационный журнал. Он утверждал, что приехал из Аяччо. Вы его родственники? Если да, вам лучше здесь не задерживаться. У меня будут большие неприятности.

— Прошу вас, мадам, опишите этого мужчину! — прервала ее Эрмина. — Хотя подождите, у меня есть фотография в сумочке.

Молодая женщина дрожащими руками достала снимок, сделанный около двух лет назад. Тошан стоял возле их дома в Перибонке в окружении троих детей.

— Это он, ваш постоялец? — спросила она пересохшими от волнения губами.

— Да, похоже на то, — подтвердила мадам Мерло.

Эрмине показалось, что она получила сильный удар в грудь. Она пошатнулась, ощутив головокружение. Октаву пришлось ее поддержать.

— Это мой муж, — простонала она. — Боже мой! Нет, нет!

— Держись, детка, — прошептал Дюплесси.

— Отпустите меня, все в порядке, — ответила она, побледнев как смерть. — Мадам, я могу подняться наверх? Там наверняка что-нибудь осталось. Мне необходимо прикоснуться к его одежде, вдохнуть его запах! Прошу вас…

Опешив, хозяйка пансиона лишь молча кивнула.

— Вторая дверь направо. Сейчас в доме никого нет, остальные постояльцы днем работают в поле.

Октав стоял молча, подавленный этой новой драмой. Он остро чувствовал неминуемую опасность, но не мог торопить Эрмину.

— Мадам, вы знаете, что здесь случилось? — тихо спросил он.

— Я ничего не видела. Я была в кухонной подсобке, кипятила тряпки на керосинке. Услышала несколько выстрелов. Но я так и не поняла, зачем эта дама вышла из комнаты так рано, а также ее мальчик. Я бросилась во двор и увидела всех троих, безжизненно лежащих в траве на лугу внизу. Пресвятая Дева, какой ужас! Бедный ребенок! Мне кажется, месье с фотографии выстрелил в одного из полицейских. Немцы там тоже были, но они быстро уехали.

Женщина говорила, не глядя на него, явно встревоженная. Октав подумал, что она должна быть как на иголках, если это ее муж донес на своих постояльцев.

В это время Эрмина стояла посреди комнаты. Там царил прискорбный беспорядок. Содержимое чемодана было разбросано по паркету, как и постельное белье. Машинальным жестом она подняла с пола комбинацию из розового шелка и оглядела ее. От белья исходил тонкий аромат ириса. Она опустила ее обратно на пол, чтобы взять с узкой детской кроватки дешевую игрушку — овцу из клеенки.

Не в силах заплакать, словно оцепенев от безграничности своего горя, она заметила кожаную сумку, валявшуюся на полу.

«Это, наверное, его сумка», — подумала Эрмина, схватив белую майку и поднеся ее к лицу.

От нее исходил слабый запах. Молодую женщину пронзили воспоминания. Золотистый торс Тошана с изящной мускулатурой и атласной кожей предстал перед ее глазами. Она так любила прикасаться губами к этой теплой коже, гладить ее кончиками пальцев…