Свобода. Именно этим словом можно обозначить состояние души и тела обитателей дискотеки Ватикана.

И только один Один тщетно пытался отогнать от себя бестелесный и от этого надоедливый, словно муха, вездесущий дух Мао.


Тайна маленького города.


Вернувшись домой и обнаружив в нём вместо Иваны, ворох распечатанных, но не прочитанных писем (читать чужие письма неприлично), Костик ушёл в запой. С собой он позвал меня.

Теперь я нахожусь в Мисхоре, не знаю, куда подевался Костик, но точно знаю, что трезвые мысли почему-то приходят в голову обязательно с бодуна.

Мисхор – милый и достаточно уютный посёлок. Однако поймать в нём машину после двух часов ночи – дело такое же гиблое, как спастись от Фредди (чуть было не написал Меркъюри) в «Кошмаре на улице Вязов», а посему я торчу на автобусной остановке, как бельмо на глазу, в ожидании любого вида транспорта. Какого угодно. Лишь бы ехал. В кармане у меня столько денег, что я вполне могу позволить себе купить какой-нибудь «Запорожец». Но его нет и, судя по всему, не предвидится. Придётся дожидаться утра. «Утро туманное, утро седое…», – запел я, устраивая своё тело в горизонтальном положении на довольно узкой лавочке. Настолько узкой, что впору сразу лечь на бетон, потому что тому, кто на ней уснёт, просто положено с неё свалиться.

Перед тем, как расположиться на трапециевидной скамейке, я, конечно, попытался зайти к Светке. И даже зашёл к ней. Дверь мне открыли (спасибо), но дальше, простите, никак. И это самое «никак» произошло из-за того, что я с ней спал. И делал это хорошо. До тех пор, пока не прекратил свои сексуальные домогательства и не потому, что завязал, а просто оттого, что нашёл для них другой, более интересный объект.

Ну, что ж, час мести пробил. Давай, Светлана, гони меня, как вшивую бездомную собачонку для того чтобы понял я, какую женщину не оценил и не долюбил я какую женщину. Хотя, будь я на её месте, то поступил бы с точностью до наоборот. Чтобы, проснувшись утром в её тёплой постели и осознав свою исключительную ничтожность, умереть от всепоглощающего стыда. Но сделать это мне не дал майор милиции, который разбудил меня на автобусной остановке, сказав: «Что ты тут делаешь?» Всё-таки, я уснул на этой узкой лавочке, а, уснув, упал с неё, а, упав, не поднялся, потому что был пьян, как свинтус невменяемый.

И вот я еду в ярко-желтом, как канарейка, ПМГ в Алупкинское отделение милиции за то, что спал на бетоне. Правда, во всём этом хозяйстве есть и положительные стороны, а именно: я, наконец-то, куда-то еду.

Продержав в обезьяннике около четырёх часов и не выдвинув против меня никаких обвинений, меня отпустили на все четыре стороны. Глупо наказывать человека за то, что тот просто спал. Пусть даже не очень тверёзый и не в совсем подходящем для этого месте.

Пошёл я туда, где наливали. И интересовал меня, отнюдь, не лимонад. Помню только свой путь к ближайшему кафе и свои первые сто пятьдесят грамм водки, предусмотрительно разделённые на три равных части. Всё остальное словно в тумане.

«Утро туманное, утро седое…» Из тумана периодически выплывали и оседали в моей голове не челны Степана Разина, а вещи более обыкновенные. Хотя, если бы я увидел в тот момент вышеозначенного гражданина на расписных водных средствах передвижения, то этому совершенно не удивился бы. Вместо него я, как бы наблюдая за собой со стороны, видел сначала такси, в котором я куда-то ехал, затем ресторан в районе перевала, после чего опять такси, с помощью которого моё тело добралось до Симферополя.

Железнодорожный вокзал. Кассы. Перрон. Поезд. Вагон-ресторан. И, наконец, какой-то город, в гостинице которого я остановился.

Город был настолько мал, что впору обозвать его просто городком, и даже на карте местного значения его не было. Город был, но его не было.

Я проснулся. Головушка бобо, во рту бяка, а тело – пластилин – лепи, что хочешь.

Пришли скульпторы и, не смотря на то, что в целом они были достаточно обходительны и крайне вежливы со мной, постучать в дверь они забыли, а может быть, у них это не заведено, и предупреждающий стук в дверь для них являлся анахронизмом.

Дав мне чего-то понюхать, чего-то глотнуть, они вылепили-таки из меня нечто очень похожее на человеческий организм.

– Здравствуйте, – сказала миловидная молодая женщина, почти девчонка, – Как добрались?

– Добрый день, – ответил я, – спасибо, не помню.

– Вечер, – поправил меня один из её спутников.

– Что вечер? – не понял я.

– Сейчас вечер. А именно: двадцать три часа по Москве, – уточнил другой и раздвинул тяжёлые шторы.

– Подождите. Получается, я проспал целые сутки? – не поверил я, потому что сон алкоголика тревожен и краток, и мне не раз, на собственном опыте приходилось в этом убеждаться.

– Если быть более точным, то неделю.

– Что!? – закричал я, удивлённый даже не столько тем, что целая неделя выпала из моей жизни, словно птичка из открытой клетки, опьянённая воздухом свободы и склеившая ласты от внезапно нахлынувшего на неё счастья, сколько тоном, каким это было сказано. Как будто речь шла о двух-трёх часах, максимум.

А, между тем, я лишился целой недели драгоценного времени. А сколько можно было бы выпить за это время или сделать массу других полезных вещей?

– Не расстраивайтесь, – произнёс тоном философа третий, самый старший, – у Вас ещё будет время наверстать упущенное.

– Время не воротишь, – грустно и не менее философично заметил я.

У меня перед глазами вырос образ постоянно шагающего маленького человека. Шагал он исключительно вперёд.

– Ну, почему же? – с тайной в голосе, глазах и ещё чёрт знает в чём, возразила мне девица.

Наверное, она была ведьмой. По крайней мере, мне так показалось, и ей сейчас  не хватало только метлы.

Ночь прошла в разговоре, из которого я понял, что в этом городе я появился не случайно и, что мне отведена в нём некая особая миссия, в назначении которой я до конца так и не разобрался.

Как-то без предупреждения, прямо так же, как его предшественники, вломилось в номер утро. Я подошёл к окну. Оказывается, гостиница, в которой я остановился (или меня остановили?), стояла на берегу моря и, открыв окно, я полной грудью вдохнул свежий морской воздух. Запахло крабами. Из номера. Это, практикуя отсутствие стука в дверь, из гостиничного ресторана принесли мне завтрак. Кто позаботился о моём желудке, я не знаю, но догадываюсь. Лишь приступив к поглощению экзотических даров моря, я понял, как сильно проголодался. Шутка ли? Не есть целую неделю. Эдак и загнуться не долго. Крабов было много. Так много, что ими можно было накормить если не армию, то, наверняка, флот. Все они были очищены от панциря, и только три рака, ходящих боком, пребывали на блюде в первозданном, но варёном виде. Наверное, сделано это было для того чтобы я смог насладиться самостоятельной разделкой крабов. Но при таком огромном количестве очищенного мяса, только трудолюбивый идиот станет заниматься разделкой членистоногих представителей морской фауны.

Пока я завтракал, меня не беспокоили, но на коду моего общения с прекрасным (кто скажет, что еда – это не прекрасно?) в мой номер (естественно, без стука) вошла ведьмоподобная дама (если не она, то её мама точно была ведьмой) и предложила мне прогуляться по городу.

Городок выглядел весьма цивильно. Только удивляло огромное количество храмов, а также полное отсутствие кошек и рекламы. Реклама – признак цивилизации, но, несмотря на её отсутствие, город жил вполне полноценной жизнью и в нём водились, знаете ли, рестораны и кинотеатры, дискотеки (две) и магазины, а также цирк, зоопарк, три школы и огромное количество баров, разместившихся в подозрительной и достаточно опасной близости от учебных заведений, дающих среднее образование.

– Я кое-что из Ваших рассказов читала, – сказала мне Жанна. Как выяснилось, именно так звали мою спутницу.

– Да? И что же?

– «Небо», «Просто так…» и ещё…, – она, вспоминая очередное название, устремила свой взгляд в небо, просто так ей удобнее было вспоминать, – «Обрывок газеты» и «Интервью с осенью» или «Скука». Я не помню.

– Есть и то, и другое, – меня удивили столь обширные познания в области названий моих рассказов. Осталось выяснить, насколько хорошо она запомнила их содержание, – и что Вам в них больше всего понравилось?

– Общее впечатление, – прекрасный ответ для отмазки, но затем, сказав: – только мне не понятно, почему хорошие стихи пишутся с помощью ненаписанных слов? – она удивила меня. Значит, всё-таки, она действительно читала их. Мои рассказы. По крайней мере, один из них.

– Я, как-то слушая достаточно посредственную песню с текстом подстать ей, подумал: если бы в нём не было отдельных слов, то он, по крайней мере, не вызывал бы у меня чувства отвращения. Но они, эти слова, были. А слово, как известно, не воробей. Вот я и подумал, что для того чтобы написать хорошие стихи, нужно с особой тщательностью отбирать слова, избегая ненужных.

– Как же отличить нужное слово от ненужного?

Вдруг, ни с того ни с сего, стало темно, как ночью. Как будто город был одной большой комнатой без окон, и в ней кто-то выключил свет. Это в полдень-то. Похоже, тут всё, везде и всегда приходит без стука. Жанна, как-то сразу, словно кошка перед прыжком, собралась и, сказав всего три слова: «Беги за мной», побежала. Мы бежали по внезапно опустевшему городу, забегая в подворотни проходных дворов и вновь выбегая на центральные улицы. Моё дыхание стало частым, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Для того чтобы спокойно посидеть (можно прямо на асфальте), а не бежать непонятно куда и непонятно от кого. Казалось, мы бежали вечность, пока, миновав очередной проходняк, ни очутились возле небольшой церквушки. Подбежали к дверям. Затарабанили в них. Сначала она, я после. Нам открыли сразу же.

В церкви было настолько много людей, что впору сравнить её с переполненным автобусом. Люди самые разные. От бомжей до вполне респектабельных бизнесменов, которые неустанно куда-то звонили, о чём-то кого-то спрашивали и, получив ответы, вновь куда-то звонили.