Пришедшие с ним камрады, мгновенно приняли и распределили документы, взяв у тех людей, что были отданы мне в команду.

Я неотрывно, с нарастающим напряжением смотрела в его ровное, спокойное лицо. Видела снова то, как и что он делает. Мгновенно усваивая информацию, молниеносно анализируя и просчитывая, выводя должный результат в мыслях и только потом глядя на предоставленные итоги. Сошлось — листы убраны камрадами.

Ритм моего сердца нарастал вместе с его ускорением. Почти слился. Я не отпускала взглядом его лицо, его глаза, чтобы увидеть хоть одну паузу, когда пойму, что пиздец и мне срочно нужно дать ответ. Кончики пальцев на подлокотниках онемели. Его ритм бешеный, мое сердцебиение тоже. Ладони вспотели. Но листы откладывались. Да. Потому что там все идеально — помещения найдены, оборудование закуплено, штат подобран, сделана реклама для привлечения левых людей и отведения пристальных взглядов тех, кому не нужно видеть истинное предназначение фирм. Договоренности, и официальные и теневые, заключены и в активном режиме, под постоянным мониторингом. Первые небольшие движи, как показатель безупречной работы новой выверенной системы по трем переплетенным до пиздеца кругам, сделаны, семнадцать контрагентов — тридцать шесть ходов — круги замкнулись — деньги легализованы и «ВестаТрейд» получила их. Все.

Перестала дышать, как и все, когда документы были просмотрены и все проверено. Он поднял на меня взгляд черных, спокойных глаз. В горле пересохло, вместо крови по сосудам адреналин.

И он медленно кивнул.

У них облегчение. У меня наслаждение.

Триумф.

Начались вопросы, уточнения. Краткий жест и работу координируют его камрады. Адриан, все так же глядя на меня, встал и едва заметно повел подбородком в сторону выхода — наша работа закончена.

Чувствуя слабость в ногах и эйфорию, путающую мысли, поднялась и вышла вслед за ним. Он шел на шаг впереди по полутемному коридору. Ускорилась, пошла почти вровень. Не сдержалась. Одновременно с ним.

Рванул меня за локоть, на себя, поворачивая и толкая к закрытой двери, когда я почти уже успела впиться в его губы. Сжал жестко, вдавил собой в дверь, целуя глубже, до исступления — в нем еще бушевала его бешенная энергия, и она только напиталась силой, когда я не выдержала. Обхватила руками за шею и плечи, целуя остервенело, до стука зубов.

Он пахнет дождем, выбранным мной парфюмом, оставленным на кухонном столе и удушающей горячей тьмой. Мои любимые ароматы на нем и в нем.

Моя ладонь легла на его пах и сжала эрекцию. Я отстранилась и провела языком по его горячим губам, жадно впитывая кожей его учащенное дыхание. Его руки оттягивает за волосы мою голову в сторону, одновременно полусклон головы, ведет подбородком, всполохи темного алчного пламени в глазах, прежде чем медленно с наслаждением провести поцелуями губами, зубами и языком мне по шее.

Адриан. Адреналин. Ад.

Пальцами вцепилась в пряжку его ремня, второй рукой пытаясь провернуть ручку двери, к которой прижата. Заперто.

Досадно скривилась, пока он, улыбаясь, проводил языком по моей нижней губе. И резко отстранился. Отступил. Чтобы быстро, с силой ударить ногой в дверь у ручки.

Вздрогнула. Спиной назад, два шага в полумрак какого-то кабинета, не отрывая взгляда от полыхающих обжигающей тьмой глаз. Выстрелил рукой, перехватывая меня за локоть, чтобы рывком притянуть к себе, одновременно закрывая дверь и вновь к ней прижимая, только уже с другой стороны, там где мы точно вдвоем.

Протяжный горячий выдох тронул пряди у уха. Секунда и резко разворачивает меня, прижимая к прохладному деревянному полотну.

— Руки на дверь. И упрись. — Бархатом, уходящим в экстаз.

Уперлась, выпрямила в локтях, даже не осознавая, что правая рука заныла. Я ничего не чувствовала, кроме всполохов темного пламени в крови. Порожденного им и подпитываемым мной.

Он стоит сзади, прижимается бедрами к моим ягодицам, одной рукой обвивает меня выше плеч. У горла. Рука сгибается, слегка. Фиксируя и нажимая локтевым сгибом на шею, совсем слегка. В разуме, сердце и за грудиной потемнело, стало невыносимо горячо.

Второй рукой рывком двигает меня за бедро назад, к себе, плотнее прижимая к своему паху, и заставляя сильно прогнуться в пояснице, взяв упор на руки на двери. Его локоть на горле немного напрягается, чтобы было чувствительно, но не через чур. Пальцы под юбку. По безнадежно мокрому белью. Отодвигая. И он рывком внутри. Взвилась на цыпочки, локтем сжал сильнее, удерживая на месте. Скрип гель-лака по зеркальной вставке. Пальцы сжались, пока меня крыло от противоречиво осторожных и неторопливых движений пальцев внутри. Изнемогала, но стоило только дернуться — локоть сжимается. Задыхалась. Не от хватки на шее, от того, что не могла справиться с жаром, так издевательски безупречно управляемым им, не задающим силу и темп, не позволяющим взять инициативу. Заставляя сходить с ума от жажды, от неукротимого желания. Мои онемевшие губы бессвязно шептали ругательства с мольбами вперемешку, он тихо довольно рассмеялся. С наслаждением. Пальцы прочь из моего тела, щелчок бляшки, шелест ткани, и меня порвало от быстрого, резко толчка. От серии. Непрерывно нарастающей. От силы и мощи, сокрушающей, стирающий мир вокруг и топящий в сжигающих темных водах, бурлящих внутри и вокруг.

Нарастало. Нарастало до той степени, что я вообще себя не контролировала, а он, сняв локоть с шеи, за волосы рванул к своему плечу и с упоением пил мои стоны глубокими поцелуями. Подталкивая, да просто швыряя в бешенство своего желания обладать, пробивающее с каждым его движением электрическим разрядом. С каждой миллисекундой ближе, четче, необузданней, сумасшедшей стихией, жадно сталкивающего в свою бездну. Столкнул.

Скрутило почти одновременно. Он устоял, я нет, но упасть не дал. Вжатая в него до предела, жадно хватающая воздух, чувствуя кровь вскипятившись от удара оргазма, сворачивается в сосудах а разум разбивается как будто навсегда — настолько грубы грани осколков, режущих, полосующих наслаждением каждую секунду, пока с обоих сходило.

С трудом, пошатываясь стояла, пока выходил. Оправлял сначала мою одежду, потом свою. Прижалась дрожащей спиной к двери, глядя на него.

Поднявшего взгляд и улыбнувшегося, придвинувшегося ближе к губам и глухо бархатом прошептавшего:

— Привет, мой жирный кот.

Рассмеялась, обвила его руками, целуя его полуулыбающиеся губы. Немного дрожа, еще не веря, что этап пройден, я его и рядом с ним, я оправдала себя и его аванс доверия. Целовал глубоко, осторожно прижимая к себе, подтверждая, почти поклявшись.

Вышли в коридор. Недолгое ожидание лифта, зашли внутрь

Прикрыл глаза, облокотился плечами о хром стены, притянул к себе. Зарылась лицом ему в плечо, опуская ладони на поручень по обе стороны от него, чувствуя еще ускоренный ритм его сердца и ощущая теплое дыхание в волосах. Он тоже за меня переживал. С трудом сглотнула.

Дорога в отель через ночной город. Душ. Снятие линз и всех масок. Согревающий изумрудный омут. Постель. Ночь почти без сна. Без слов, но сказано было многое.

И, почти уснув, я чувствовала, как он убирает упавшую мне на лицо прядь, как едва ощутимо, поверхностно, чтобы не потревожить проводит пальцем по скуле. Я молчала, когда язык жгло такое весомое, такое важное. То, что мы оба уже знали.

* * *

Он уехал рано утром, не разбудив. Душ, завтрак, схемы по стенам. Позже притащились мои секретутка с помощницей.

Гена, задумчиво оглядывая почти завершенную схему, негромко произнес:

— Ума палата…

— Ключ к ней потерян. — Недовольно глядя на результаты своих трудов, резюмировала я. — Тут одновременно везде какой-то провис. Вот здесь что-то должно быть, иначе дальше просто бред. — Ткнула в свободное место и перевела взгляд на нижнюю перечеркнутую часть схемы. — И я не могу понять, в чем ошибка. Из-за этого вся эта поебень наперекосяк идет.

— Может еще раз по бухгалтериям пройтись у этих подставных? — нахмурился интеллигент-террорист.

— Нет, дело не в них, дело в чем-то другом. Схема распределения стопроцентная, там не может быть по-другому, она логичная и подтвержденная, потоки здесь стопорнулись, но обвала нет, — кивнула на выписки на краю стола. — Оно просто испарилось как будто. Исчезло. Так не бывает. Не бывает, блядь… Исключено вообще. Полностью. Даже обнал исключен, тут нет счетов для обнальных. Я нихера не понимаю, Ген… Но это не Артем сделал. Потому что тут я додуматься не могу, а значит он тем более… — снова повернулась к свободному месту на схеме, к провалу и гневно прошипела, — шо ты, блять, за демон? Вызывайте Константина.

— Какого? — недоуменно посмотрел на меня Гена.

— Повелителя тьмы! — зло посмотрела на него.

— Я здесь. — Бархатом позади и я опьянела от легкой иронии.

По телу нега, пока неторопливо приближался сзади, чтобы остановиться за спиной, и, обняв, положить подбородок мне на макушку, задумчиво оглядывая схему. Придвинулась спиной теснее к его груди и безотчетно приобняла рукой за шею.

Олежа, сидящий в углу комнаты на диванчике, икнул. Мы не обратили на него внимания, только Гена строго зыркнул в его сторону с выражением на лице «а чо такова? Ты совсем тупенький? Не мог догадаться, чем у этих двоих все закончиться? Ну-ка кыш отседова!». Олег, подхватив бумаги, ретировался. Гена спросил у меня взглядом, я отрицательно повела головой. Он еще нужен. Сейчас Адриан посмотрит на схему и скажет где я там ебу далась.

— Я провисла, — тихо и с глубоким сожалением признала я, глядя на стену.

— Нет. — Негромко возразил он. — Просто не успела догадаться сама. Цепь аффилированных компаний, деньги застыли одновременно. Они не рухнули. Они переведены. В оффшорный траст. Там строгая конфиденциальность и анонимность, вот и вся причина.