Диана Уайтсайд - Синеглазый дьявол

Уильям проснулся от ощущения сильнейшего потрясения. Он вжался бедрами в матрас, и подушка заглушила его стоны.

Когда он пришел в себя, то медленно повернул голову и попытался перевести дух, все еще лежа на животе. Что, во имя Иисуса, Марии и всех святых, вызвало такой несуразный сон?

Кровать превосходная, матрас мягкий – значит, он находится в каком-то доме, а не спит под одной из своих повозок. Рядом похрапывают две женщины, из чего возникает естественный вопрос, как долго они спят.

Уильям осторожно открыл глаза. Его взгляд сразу наткнулся на стену с бархатными обоями бордового цвета, где висел вышитый плакат, воспевающий добродетель упорного труда. Интерьер говорил ему, что он находится в единственном борделе Рио-Педраса, самом роскошном месте глухого шахтерского поселка Аризоны, которое только может найти мужчина, желающий утолить свою похоть.

Уильям потянулся. Теперь он вспомнил еще кое-что. Он приехал в заведение Кэрри Смит после десятидневной поездки, хорошо поел и снова взял в партнерши Перл. О черт, он прихватил наверх даже Фанни, чтобы за ночь довести себя до полного истощения, прежде чем он выйдет на улицы Рио-Педраса при свете дня.

Что ему приснилось сейчас, черт побери?

Он пожал плечами и, потихоньку соскользнув с кровати, обернулся посмотреть на Перл. Та безмятежно спала, и от ее дыхания трепетал вышитый край наволочки. Он быстро умылся и оделся, смутно сожалея, что ни одна из женщин не проснулась. Ему нравилось, как самодовольно покачивает бедрами женщина, идя рядом с ним и каждым своим шагом словно провозглашая: «Я – красивая женщина, и я никогда еще не проводила время так хорошо».

Он вытащил из рукава фамильный кинжал, быстро застегнул ремень, на котором висели его верный бычий кнут и «кольт» – необходимые принадлежности жителя шахтерского поселка, не отличающегося изысканностью нравов.

Другая застарелая привычка заставила его в последний раз осмотреть стены в поисках подсматривающих щелок. Кэрри Смит прекрасно умела вести свое дело, она не стала бы злить постоянного клиента, давая возможность всем желающим лицезреть его в интимном состоянии. Но все равно после пребывания в доме призрения и жизни в глухих переулках в нем выработалась привычка к осторожности, о которой он никогда не забывал.

Уильям положил в карман куртки коробку с кондомами, которую всегда носил с собой. В такие ночи, как вчерашняя, они защищали его от французской болезни, а также от обвинений в отцовстве, тем более что вероятность его отцовства чрезвычайно сомнительна. Причина заключалась в том, что он не испытывал оргазма ни с одной женщиной, после того как в первый раз увидел Виолу Росс.

Уильям молча выругался, ожидая от своего организма обычной реакции на мысль о ней. Но в ответ последовал только вялый поворот, а не обычный быстрый рывок вперед. Он слегка расслабился; пожалуй, провести ночь с двумя женщинами все же неплохая идея.

Он оставил Перл деньги на чай, что делал всякий раз после забав с ней и с другой девушкой: две золотые монеты возле ее головы и такая же сумма под подушку. Другая девушка узнает только о тех деньгах, которые лежат на виду. И сама получит точно такую же сумму.

Коричневые ресницы Перл дрогнули и медленно поднялись. Уильям выпрямился и вежливо ждал.

– Уже утро? – зевнула она и улыбнулась ему.

– Час как рассвело, – ответил он.

– Сегодня ты поздно встал. Хочешь, повторим еще разок? Если две ночи подряд, то будет дешевле, – предложила она, лениво вытягиваясь, так что ее груди вылезли из-под простыни, специально соблазняя его. Она проводила пальцами одной руки по его руке, в то время как другая ее рука рылась под подушкой.

Уильям пожал плечами, прекрасно понимая, что она там ищет.

– Ты, верно, устала после вчерашнего. Лучше тебе отдохнуть, перед тем как уедешь из поселка.

– У меня полно времени, – пробормотала она, и ее ладонь скользнула вниз по его торсу. – А ты неплохо трахался. Любая девушка с удовольствием поездила бы еще на такой оснастке, как у тебя.

Он схватил ее за руку, прежде чем она добралась до его ширинки.

– Спасибо, но нет. – Она вздохнула.

– Странно видеть, как ты потерял контроль в спальне. Обычно ты более властный. Говоришь девушке, что нужно делать, или доводишь ее до безумия губами, руками, пока она не начнет выделывать такое, о чем и представления не имела.

– Перл, – начал он.

– Ах, я люблю обе твои стороны, Донован! Я не отказалась бы от более долгого знакомства с таким бешеным жеребцом.

Он попытался остановить ее болтовню быстрым легким поцелуем и положил монету ей в ладонь, но его щедрость ее только подстегнула, и она продолжала болтать дальше:

– А Фанни тебя не интересует, Донован? Может, повторим все втроем?

– Нет.

Перл подняла брови и пожала плечами.

– Неудивительно. Тебе нравится, когда женщина страстная, а ей хочется заиметь свое собственное заведение больше, чем трахаться с мужчиной.

– Вот как? Тогда деньги будут подходящим прощальным подарком. – Он положил две золотые монеты рядом с Фанни, которая спала на кушетке, распростертая в том положении, в котором ее застал оргазм.

– Желаю удачи, Перл. – Он поцеловал ее в лоб и вышел.

– Всего хорошего, Донован, – прошептала она, и дверь за ним закрылась.

Не успел он сделать первый шаг, как уже забыл и думать об оставленных им женщинах. Мысли его вернулись к странному сну.

Что же ему такое приснилось? Может, его самый давнишний сон – королева фей, сотканная из лунных лучей и ночной тьмы, гибкая, сильная и насмешливая… и такая красивая, что единственный поцелуй, украденный с ее розовых губ, мог бы погрузить ирландского паренька в полное блаженство? Но те сны никогда не потрясали его так глубоко, как фантазия прошлой ночи.

Он все еще думал о ней, когда вышел на Мэйн-стрит, заметив вдруг серебряно-золотистую вспышку впереди. Он застыл на месте. На холм поднималась Виола Росс. Она шла от лачуги, в которой жила вместе с Мэгги Уотсон. Уильям знал от Моргана, что после смерти Росса Виола вместе с Мэгги занялась стиркой белья, но Морган ничего не говорил о ее красоте, от которой останавливается сердце.

«Идет» – слишком земное слово для обозначения ее движения. Виола скользила, как волшебная дева, словно ее ноги и юбки плыли по воздуху, свободные от земного тяготения. Голову она держала высоко, отчего вся ее фигура приобретала осанку королевы. Тяжелую корзину с бельем она несла на плече так, словно некий символ королевской власти. Несколько прядей серебристо-золотистых волос выбились из-под полей ее выцветшей синей соломенной шляпки. Если она подойдет ближе, он снова увидит глаза, чья синева совсем та же, что у первых весенних пролесок, – цвета индиго, а не пурпура. И услышит голос, чья легкая хрипотца только усиливала аристократическую четкость речи.

Запад с его суровым климатом, постоянной опасностью, грозящей со стороны индейцев, и обособленностью делал жизнь мужчин тяжелой. Еще труднее приходилось женщинам. Чтобы выжить здесь, женщине необходимо обладать силой и волевым характером. Виола Росс сделала больше, чем просто выжила те пять лет после того, как убили ее мужа. У нее оказалось достаточно выдержки, как говаривали его погонщики, чтобы завести свое небольшое дело.

Вдруг Виола остановилась. К ней подбежала маленькая девочка, чтобы поговорить с ней. Уильям втянул в себя воздух, сразу же вспомнив, как впервые увидел ее чуть ли не год назад. Он спокойно мыл своего Саладина, как вдруг услышал восторженные крики и посмотрел в просвет между стволами тополей, чтобы выяснить их причину.

Он увидел, как Виола плещется в ручье с двумя маленькими детьми. Тонкое ситцевое платье облепило ее женственные формы, очертив дерзко торчащие груди и соски, просящие мужских поцелуев. Ее осиную талию он мог бы заключить в пальцы одной руки, а бедра так и манили обхватить его спину, когда он устроился бы у нее между ног. Восхищенные глаза Уильяма вбирали с жадностью всю ее красоту, словно она медленно раздевалась перед ним в будуаре.

Виола беззаботно смеялась, играя с детьми. Их общество доставляло ей радость, и ее совершенно не заботили общепринятые условности. Вместо того чтобы закричать в ужасе или попытаться прикрыться, она искренне веселилась, гоняясь за двумя чертенятами, представ перед всеми волшебной девой, явившейся в жизнь, чтобы пленить даже духа, охраняющего ручей.

Долго он стоял, наблюдая за ней. Он, конечно, расспросил, кто она, замужем ли. Но нет, ему указали на ее мужа, везучего болвана, когда тот выходил, спотыкаясь, из салуна.

Теперь, опять увидев ее, Уильям пришел в такое возбуждение, что выругался от души и повернулся. Он пойдет другой дорогой к своему лагерю, чтобы больше не видеть ее, воплощающую все, чего ему так страстно хотелось и в чем ему всегда отказывали.

Проклятие! Ему недолго еще предстоит избегать ее. Как только она выйдет за Леннокса, сразу же уедет в Нью-Йорк, вернется в высшее общество, которое породило ее, а ему предписывало оставаться просто вышколенным слугой. Нужно перестать думать о недосягаемых женщинах и найти себе порядочную ирландскую девушку, которая станет вести хозяйство у него в доме и рожать ему детей. И никогда не будет спрашивать, на что устремлены его самые сокровенные желания.

Он сделал полдюжины шагов вниз по деревянному тротуару, когда внутренний голос наконец ответил на некоторые вопросы, терзавшие его с утра. В фантазии ночи присутствовала волшебная королева; он спрыгнул с дерева и поймал ее в свою сеть. Старый сон. Так почему же на сей раз сон так сильно подействовал на него?

Внутренний голос, ухмыльнувшись, отказался отвечать – он просто взял и заткнулся. Все еще мысленно ругаясь, Уильям зашагал по улице. Ему необходимо как можно скорее вернуться в свой собственный мир.

Виола поставила на землю маленькую Дженни Браунинг и смотрела, как та резво побежала к матери. Снова подняв корзину с бельем, она машинально пыталась уравновесить ее, как делала тысячи раз за последние шесть месяцев. Правда, сегодня Виола несла чистое белье миссис Смит одна, а не с Мэгги. Мэгги попросила оставить ее одну, чтобы проститься со своим ухажером из Колорадо. Обычно по дороге Виола с удовольствием останавливалась посплетничать с кем-нибудь, но сегодня у нее нет времени на разговоры.