— Бить будете? Давайте. Я терпеливый. Всё равно никого не сдам.

Я подобрала с пола огромный тесак для рубки мяса и медленно приблизилась к пленнику.

— Да и не сдавай. Больно надо. У меня к тебе один единственный вопрос. Где ведьма?

Бандит надулся и отвернулся.

— Молчать решил? Хорошо. Ты считаешь, что ребята просто выбьют тебе зубы, расквасят нос и переломают рёбра? Ошибаешься. ― Я провела по тесаку пальцем и обратилась к Эдику. ― Подточить надо. После последнего раза затупился малость. Ну, ничего. Так даже больнее будет. ― Я вновь перевела взгляд на парня. ― Ты слышал, что женщины ― самые жестокие палачи? Нет? Тогда я расскажу, что планирую сделать с тобой. ― Огромный нож протиснулся под ремень уже трясущегося охотника. ― Сначала я отрежу твои яйца, потом член, а потом выну почку. Как думаешь, на каком этапе ты заговоришь?

Отойдя на пару шагов, я внимательно наблюдала за реакцией бедолаги. Психологический ход был выбран правильно. Не только охотник, но и мои бесстрашные бойцы бледнели на глазах.

— Ты с ней это… не шути. Она реально бешеная. ― Матвей переместил себя ближе к двери.

— Отпустите! Уберите её. Я всё скажу.

Щуплое тело горе-охотника задёргалось в воздухе.

— Естественно. ― Я вновь приблизилась к обезумевшему бандиту и провела кончиком тесака по его ширинке. ― Только ты расскажешь всё мне. Здесь и сейчас.

Сдав совершенно счастливого похитителя под опеку Кеши, мы вновь погрузились в Джип. Когда бандита вывели во двор, чтобы препроводить в укреплённый сарай, он готов был целовать ноги Иннокентия, который не казался ему таким кровожадным, как я. Наивный, он просто не видел Кешу в гневе.

— Итак. Раймону держат вот тут, если парень не соврал. Всего двадцать километров на северо-восток. ― Эдик склонился над картой.

— Не соврал. Ты бы соврал, если бы почувствовал, как ножик яйца щекочет? Я сам чуть не ус…

— Заткнись. Тут дама.

— Дама? Да она же сада чистой воды.

Я шмыгнула носом.

— И никакая я не сада. Просто хороший психолог. Знаю, чем вашего брата напугать.

— Ты это, Змей, держи от неё ножи подальше, так, на всякий случай.

— Да поехали уже!

Дорога неумолимо вела нас в горы. Минут через десять она сузилась, превратившись сначала в бездорожье с ямами и ухабами, а потом в тропу. Дальше пришлось идти пешком. Благо, за первым же поворотом, мы обнаружили небольшой домик. Кому могло прийти в голову выстроить его в столь безлюдном месте? Двери оказались заперты. Но для моих бойцов это не представляло особой проблемы. Поднажав плечами, они умудрились снести весьма прочную конструкцию вместе с замком и петлями. Глаза к полумраку привыкли быстро.

— Раиса Владленовна? Вы тут?

Тишина.

— Раиса Влад…

— Эй, я под вами.

Отодвинув меня в сторону, парни сдёрнули с пола лёгкий домотканый ковёр и обнаружили вход в погреб. А уже через минуту в комнате появилась Раймона, прекрасная, как всегда.

— Чего так долго? Думала, состарюсь в этом подземелье.

Я обняла ведьму.

— Выглядите замечательно. Вас не обижали?

— Обижали? ― Раиса даже обиделась. ― Кто обидит ведьму, тот долго не проживёт. Но обещали пытать, лишить косметики. А для меня это самая большая пытка. Кто я без макияжа? Так, заурядный психолог.

— Сколько бандитов здесь было? ― Эдик устал слушать женское нытьё.

— Трое. Двое умчались на север. Я слышала, что они поехали за тобой, Аля. Думаю, ну куда тебя нелёгкая понесла? А одного оставили следить за базой.

Я подошла к окну. Да, при хорошей оптике можно было разглядеть, если не всё, что творится внутри, но подступы и ворота.

— Кстати. Моему тюремщику сегодня звонили. Вроде, Аль, они тебя не нашли и скоро вернутся.

— Нам это уже не интересно. ― Матвей махнул рукой. ― А ещё что-то подслушали, госпожа колдунья?

— А то! Эти безжалостные убийцы ищут какие-то файлы и какой-то образец. Но больше их интересует Алёна. Я понятия не имею ни о каких файлах. Поэтому молчала, как рыба, набрав в рот воды.

— Скажите, Раиса Владленовна! А кто был тот лысый мужчина, который разговаривал с Вами в пятницу? Он же упоминал фамилию отца.

Ведьма пошла багровыми пятнами.

— Подслушивала? Стыдись, Темникова. Ты же приличная девушка из интеллигентной семьи.

Я хохотнула.

— Уже неприличная.

Раиса широко улыбнулась.

— Что ж, рада за тебя. И кто из этих двоих?

Теперь была моя очередь покрыться красными пятнами.

— Оба.

Колдунья подкатила глаза.

— Что в мире творится? Надо звонить Леониду.

— Не надо. Во-первых, у папы полно проблем и без меня, а, во-вторых, Вы всё неправильно поняли.

— Девочка! Ты забыла, что я потомственная ведьма с дипломом психолога? Меня не проведёшь. Ты очень изменилась за эти дни.

Эдик не выдержал.

— Если Вы не можете догадаться без своего хрустального шара, с кем встречается Ваша аспирантка, то отвечу. Со мной. Я Эдвард. А это Матвей, наш друг.

Как иллюстрация к сказанному, был собственнический жест. Принц обхватил меня за талию и крепко прижал к себе.

— Итак, мадам, Вы не ответили на вопрос. Кто был тем последним посетителем Вашего салона, и что он от Вас хотел? ― Матвей устроился на стареньком диване, забросив ногу за ногу.

— Крайним. ― Прошипела Раиса, сев на колченогий стул. ― Начну издалека, чтобы было понятно. Я дружила с Лёнькой с детства. Потом познакомилась с Ниночкой. Чудесная девочка, она была аспиранткой Леонида. Через два года после свадьбы у пары родилась дочь, ты, Алёнушка. Ниночка работала оперирующим хирургом, Лёнчик толкал науку вперёд. Но тут, Аля, ты заболела. Сколько тебе было? Года четыре? Проявилось странное генетическое заболевание. Лёнька же был генетиком. Он и выяснил, что такой ребёнок мог родиться у пары, где хромосомы родителей содержат одинаковую комбинацию генов, в которых обнаруживаются схожие поломки. Может, я что не так излагаю, но, если бы Лёня женился на другой женщине, а Ниночка повстречала другого мужчину, потомство было бы здоровым. Но всё произошло так, как произошло. Ниночка тогда уволилась с работы, чтобы сидеть с тобой, Лёнька, как угорелый, кинулся искать панацею. Работал он тогда в паре с Толиком. Теперь из Толика вырос Анатолий Геннадьевич, кстати, тоже профессор. И вот тогда, как мне кажется, Лёня что-то нашёл, то, что могло помочь тебе, Алёнушка. Вроде был какой-то скандал. Твой отец непременно хотел испытать на тебе лекарство, Толик обвинил его в нарушении главного правила врача и учёного «Не навреди». С одной стороны, он был прав. Нельзя было давать ребёнку не опробованный препарат. Но Лёня был отцом. Ты умирала, и он был готов рискнуть. Скандал был громкий. Вы быстренько собрались и умчались в Питер, а вернулись только через шесть лет. Ты росла нормальным здоровым ребёнком. А я даже побоялась спросить, что тебе помогло. Да и какая разница? Но несколько дней назад мне позвонил Анатолий. Он очень интересовался той давней историей. Просил о встрече. Как я поняла, Толик решил, что Леонид всё еще работает над этой темой, а, главное, что я в курсе его экспериментов. Думаете, это он решил запихнуть меня в погреб?

Эдик пожал плечами.

— Нам нужно поговорить с товарищем. Координаты дадите? А то журнал записи клиентов исчез вместе с компьютерами.

Раймона подошла к буфету, на котором лежали газета с кроссвордами и огрызок карандаша.

— Телефон и адрес. Только я с Вами. Домой возвращаться не хочу, а вот с Толиком бы пообщалась. Пытать буду гада!

Мужчин передёрнуло.

Ровно через час мы стояли у ворот огромного особняка, обнесённого здоровенным забором. Раиса нажала на звонок и улыбнулась в камеру видеонаблюдения.

— Ты? Чего надо? Я болею. ― Голос хозяина был тихим и хриплым.

— Полечить тебя приехала.

— Проваливай, ведьма, в ад. Из-за тебя все мои неприятности.

— Непременно отправлюсь туда, но не раньше, чем мы поговорим.

— Кто с тобой?

— Алёна Темникова и её друзья, кстати, больные на всю голову. Так что, если ты не откроешь, твой дворец взлетит на воздух.

Мужчина что-то проворчал, но огромные ворота поползли в разные стороны. Снаружи дом оказался гораздо приличнее, чем внутри, где его никто не убирал как минимум несколько дней. В столовой, где сидел хозяин, громоздился батальон пустых бутылок с яркими этикетками. Я прикинула, что за эти дни лысый влил в себя целое состояние. Хозяин дома сидел за столом в одних трусах, потирая припухшие глаза.

— Гостей не ждал. Чего надо?

Мы с Раисой разместились на мягком диванчике, а парни заняли пост у дверей.

— Значит так, Толик, рассказывай, чего заявился ко мне, и чем тебя так заинтересовали труды Лёнечки?

Мужчина хмыкнул.

— Да на шиша мне его труды? У него своя тема, у меня своя. Не знаю, кому понадобились результаты его исследований двадцатилетней давности, но меня сильно потрусили.

— Вижу, дальше.

— Эти ребята шутить не любят. Заявились ко мне в лабораторию, журнал показали столетний. Там статья была об этом препарате. Лёнька и меня вписал в соавторы, честный был, хотя я тогда у него работал ассистентом, мальчиком на побегушках: клетки чистил, крыс кормил, тесты проводил. Словом, парни очень интересовались этим препаратом. Я думал, у Темникова ничего не выйдет, но теперь, ― он посмотрел на меня, ― понимаю, что вышло.

— Да что вышло? ― меня начало трясти.

— Отец тебе ничего не рассказывал? Вижу, ничего. Наверное, не хотел, чтобы ты считала себя неполноценной.

Боже! Что за бред?

— Там было что-то связано с генетической аномалией?

Анатолий кивнул.

— В организме девочки было обнаружено сразу четыре гена-мутанта. Они присутствовали и у Нины, и у Леонида, но в другой комбинации. Ген LRP5. При нормальных условиях он отвечает за плотность костей, мышц и сухожилий. Мутация в нём приводит, например, к остеопорозу. Ген AS3MT ― пройдя через тысячи лет естественного отбора, он позволяет организму быть нечувствительным к яду. К примеру, мышьяк можно есть ложкой. Мутант поможет организму переработать его, не даст накопиться в опасных концентрациях. Ген DEC2 в норме отвечает за качество и продолжительность сна. Мутация ведёт к нарушению ритма и той самой продолжительности, а иногда к лунатизму. Человек не помнит, что он делает во сне, с кем разговаривает и о чём. И, наконец, то, что вылилось в большую беду. SCN11A. Контролёр боли. К пяти годам этот мутант стал работать против тебя, девочка. Рецепторы с кожи и с внутренних органов воспринимали любое движение, надавливание, прикосновение, поглаживание, как чужеродное. Это доставляло тебе невыносимые страдания. Да что там говорить, даже стук собственного сердца отзывался острыми ощущениями. Ты не могла ни сидеть, ни лежать, ни стоять. Огромные дозы обезболивающих уже не действовали. Лёнька стал искать возможность медикаментозно подавить функцию хотя бы последнего. У него вроде бы что-то начало получаться. Но я был против применения препарата на человеке.