Он весь светился, и я не знала, как сказать ему, что его планы, не имеют с моими планами ничего общего, и что ему придется искать еще одну девушку как я, а, может, совсем другую, не менее хорошую.

Я пообещала сделать все, как он говорит, сказала, что не подведу, потому что не могла его подвести.

После недолгой беседы на тему неправильного образа жизни и хода мыслей Вадима, мы перешли к личностному общению. Он взял мою руку в свои ладони, мне стало тепло и приятно, но я забрала руки и заглянула в его глаза. Он смотрел на меня с ожиданием и беспокойством, а я молчала. По моему телу прошла дрожь, в декоративном зеркале напротив я увидела свое отражение, мое лицо зарделось и запылало. Все слова улетучились, как дым на третий день после пожара. Затем, я произнесла только одно:

— Ты отличный парень, но мы встретились в плохое время и в неподходящей обстановке. Если мы будем вместе, меня всю жизнь будет преследовать образ Вадима, потому что ты неотделим от событий, связанных с ним. Прости.

Андрей опустил голову и больше не смотрел на меня. Я встала, легко поцеловала его в губы и, простившись, ушла.

Отвергать влюбленного мужчину всегда тяжело, тем более, если ты сама к нему неравнодушна. Но я не видела для себя другого выхода. Я должна была распрощаться с прошлым, со всеми его атрибутами и, главное, персонажами. Во мне рождалась новая я. Теперь все должно быть по-другому.

* * *

Иру хоронили через два дня. День выдался солнечный и морозный. Солнце слепило, как сумасшедшее, поэтому все присутствующие были в черных и очень дорогих солнцезащитных очках. Рыжие белочки скакали с дерева на дерево, осыпая снег с ветвей на головные уборы тех, кто пришел проститься с Ирой.

На похороны собралось примерно такое же количество народа, как на мою свадьбу, да и лица все те же. Все эти люди пришли совсем не потому что им было жаль Иру или они знали ее лично. Просто внезапная смерть жены известного бизнесмена была событием, о котором написали газеты, и во время которого можно было завязать выгодные знакомства, сверкнуть нарядами, и поторговать лицом перед прессой. А главное, напомнить другим о том, что они-то живы и прекрасно выглядят.

Ира лежала в гробу необычайно свежая и прекрасная, словно вовсе не мертвая. На ее лице, в последний раз, переливались лучи зимнего солнца, словно сам Всевышний гладил ее чело ласковой рукой всепрощения. У меня из груди рвался крик сострадания, но я молчала и даже не плакала, боялась привлечь к себе внимание. Решила, что поплачу потом, когда разойдется весь этот получеловеческий сброд. У меня кололо сердце, дрожали губы и пальцы рук. Я надела перчатки и спрятала руки в карманы.

У какого-то парня зазвонил мобильный, и он начал громко говорить по телефону, обсуждая с абонентом какого-то Петра, картины которого выходят из моды, а вот Игнат, в новом сезоне, как раз то, что нужно. Другие стали с интересом вслушиваться в разговор.

Вопреки ожиданиям Андрея, пресса не проявляла ко мне никакого интереса, чему я искренне радовалась. У меня не было сил отражать колкие вопросы и замечания журналистов.

Михаил искусно разыгрывал убитого горем мужа, даже немного поплакал, когда репортеры засверкали вспышками фотоаппаратов. После похорон вся толпа собиралась отправиться в ресторан на поминки. В общем, эта тусовка ничем не отличалась от других светских мероприятий: сомнительный повод, известные люди, много прессы, дорогие автомобили, шеренгой припаркованные при въезде на кладбище, затем, хороший ресторан и полное опьянение от осознания собственного превосходства и дорогого алкоголя.

Все как всегда, изменилась только я. Этот показной блеск больше меня не очаровывал, скорее наоборот — раздражал. Я не могла дождаться, когда они все уберутся, чтобы остаться с Ирой наедине, пока гроб с ее телом не опустили в погребальную яму навсегда.

Нанятый православный священник невнятно мямлил какую-то дурацкую проповедь, на американский манер. Присутствующие зевали, обменивались репликами и кутались в натуральные шубы, им было откровенно скучно, еще и ноги мерзли, потому что ни на ком не было зимней обуви, только туфли и демисезонные сапоги.

Наконец, устав от промозглого воздуха, сильного ветра и заунывного голоса священника, люди стали расходиться. Остались только безутешная Ирина мать, тетя Вера, и я. Михаил театрально поплакал и удалился одним из первых под руку с роскошной блондинкой модельной внешности.

Я дотронулась рукой до лица подруги, оно было холодным и каким-то искусственным. На секунду мне показалось, что это вовсе не Ира, а восковая фигура, как в мавзолее Ленина или музее мадам Тюссо. Солнце кокетливо играло на волосах Иры, выкрашенных в карамельный блонд. Она больше никогда не покрасит волосы, пришла мне в голову неуместная мысль.

Я мысленно прощалась с подругой, обещала, что попробую все изменить в своей жизни, еще пообещала приходить к ней на могилу и никогда ее не забывать. У меня бы и не получилось ее забыть, она была составляющей моей прежней жизни, пусть и не основной. Слезы лились из глаз градом, я не могла остановиться. Наконец, я могла дать волю накопившимся эмоциям.

— Ну что, пора закапывать! У нас график расписан по минутам, сколько с вами тут еще можно? — послышался грубый голос гробокопателя. Ирина мать упала на снег и, от рыданий, согнулась пополам. Кладбищенские работники, в подтверждение своих слов, подняли гроб на канаты и стали опускать его в могилу.

Я бросила прощальный взгляд на подругу, и, подавив очередной приступ подступающих рыданий, повернулась спиной к гробу, направившись к своему автомобилю. За Ирой, навсегда, закрылись врата жизни.

Глава 31

В следующую субботу я отправилась в парк, где недавно познакомилась с популярным писателем Егором, с бессовестной целью, увидеть его снова. Со дня нашего с ним знакомства, он так и не позвонил. Я не знала, чем это вызвано, но была уверена, что дело совсем не во мне. Просто ему что-то помешало.

Я присела на ту самую скамейку, где мы познакомились, и стала дожидаться моего писателя. Да, тогда я уже знала, что он — мой писатель, у меня не было сомнений, просто знала и все. Скажу честно, чуть не отморозила филейную часть и лодышки. Ждать пришлось около полутора часов. Видимо у его собаки был очень выносливый мочевой пузырь.

По истечении довольно длинного отрезка времени, я услышала лай собаки. Честно говоря, это был далеко не первый лай, услышанный мной за время сидения в парке, но этот был каким-то особенным, родным и благозвучным.

Я обернулась на звук и увидела Егора. Он пытался вырвать из собачьей пасти палку, Шила настойчиво сопротивлялась. Как там говорил Витя, ради симпатичного парня можно и собаку потерпеть. Ладно, уж потерплю, решила я. На этот раз Егор не надел свою вязаную шапку, вследствие чего я получила возможность обозревать его густую шевелюру. Ну, слава Богу, волосы на месте. Не знаю, почему я так подумала, вообще я не зациклена на головном волосяном покрове у мужчин, но тот факт, что у Миши хорошие волосы, очень меня порадовал.

При виде меня улыбка с его лица почему-то исчезла, и он направился ко мне далеко не в приподнятом настроении.

— Добрый день! — это было сказано таким тоном, словно мы были не знакомы, и он просто подошел узнать, который час.

— И Вам добрый! — мой энтузиазм не желал улетучиваться. Даже его холодное приветствие и сдержанное поведение не заставили меня усомниться в том, что этот Егор — мой Егор. Потому что он познакомился со мной, когда я выглядела хуже некуда, значит, его во мне привлекла не внешность, а это о многом говорит.

— Прогуливаетесь? — все еще очень холодно поинтересовался интересующий меня объект.

— Угу, — все с тем же глупым энтузиазмом отозвалась я.

Егор потупил взгляд, он почему-то старался на меня не смотреть.

— Ты так и не позвонил, нашел более интересную компанию для субботних прогулок?

Егор прикурил сигарету и сделал несколько затяжек подряд.

— Ты знаешь, я вот совсем недавно делал уборку на своем столе.

Неряха, похожий на меня, пронеслось в голове, тоже редко делает уборку на рабочем столе — хороший знак.

— Во время уборки нашел несколько устаревших журналов, кажется, за август. Там были твои фотографии.

Мне становилось понятно, почему Егор не позвонил, он нашел мои свадебные фотографии.

— Угу, — снова повторила я, как будто других слов, кроме этого междометия, не существовало.

— Хорошие фотографии, должен отметить, платье красивое, жених тоже красивый. Да и…

— Его уже нет, — быстро проговорила я, — а скоро совсем не будет.

Егор смотрел на меня с открытым неодобрением, я бы даже сказала, с неприязнью. Собака тянула его за руку, провоцируя поиграть с ней. Она меня сильно раздражала в этот момент.

— И куда же, позволь поинтересоваться, он делся, иммигрировал на Марс?

— Это долгий разговор, скажу только одно: мое замужество было фиктивным.

Мне нежно было побыстрее все выложить, чтобы "мой" Егор перестал плохо обо мне думать. Он скептически поморщился и отвернулся.

— Я знаю, что в это трудно поверить, но я у мужа была только для отвода глаз.

— Ничего себе, зачем же ты на такое согласилась? Из-за денег, что ли?

— Это длинный разговор, если ты найдешь для меня время, я все тебе расскажу.

В этот момент я очень боялась, что Егор пошлет меня куда подальше с моими объяснениями, сошлется на занятость и отправится дальше выгуливать по субботам свою собаку, пока не встретит замечательную барышню, выгуливающую болонку, все по тем же субботам.

Но Егор никуда меня не послал, наоборот, предложил, завести собаку домой, а потом отправиться на прогулку вдвоем. Я вздохнула с облегчением, и радостно кивнула.