– Почему? – спросила Элла. – Ты что, из Висконсина? Божечки, пожалуйста, скажи да! Это было бы так забавно! Скажи мне, что история про красавчика из Калифорнии – это выдумка, а на самом деле ты сын молочника[10].

Я расхохотался:

– Прости, если расстрою, но я правда родился и вырос в Лос-Анджелесе. Хотя мама живет в Грин-Бей. Она вышла замуж за ярого фаната «Пэкерс», и поскольку в Лос-Анджелесе нет футбольной команды, я стал болеть за «Грин-Бей».

– Это грустно. Знаешь, мне жаль, что твоя команда проигрывает. Держу за тебя кулачки.

– Весьма признателен.

Я вновь улыбнулся и отхлебнул пива. В соседней комнате раздался радостный вопль – мои друзья смотрели игру. Я искренне понадеялся, что это «Пэкерс» забили гол, но сейчас мне было не до того, чтобы проверять.

Я выскользнул на веранду и закрыл за собой дверь. На другом конце провода молчала Элла, и я вдруг понял, что не знаю, о чем с ней говорить.

Никогда раньше я не бывал во «френдзоне» у девушек. Сама мысль о том, что девушка может меня не хотеть, казалась абсурдной, но Элла, кажется, действительно воспринимала меня только как друга. Она спокойно могла сказать, что дорожит мной, постоянно меня подкалывала, но никогда не заигрывала, даже если я начинал флиртовать первым.

Я был потрясен, когда узнал, что она переехала в Лос-Анджелес и не сказала мне об этом, и так долго не решалась позвонить, когда я дал ей свой номер. Казалось, будто она хотела дружить со мной только в Интернете. За три года она ни разу не спросила, как меня зовут. Справедливости ради, ее именем я тоже не интересовался, но лишь потому, что не представлял себе, как мы смогли бы общаться после фразы «привет, я – Брайан Оливер».

Разговоры по телефону немного изменили наши отношения, и я не совсем понимал, как оставить все на своих местах. Я нервничал и чувствовал себя глупо. Эти чувства были мне незнакомы, и я боялся признаться себе, что стесняюсь. Я еще никогда не смущался при общении с девушкой.

– Ну что? – Я откашлялся, чтобы голос перестал сипеть. – О чем думаешь? Ничего, что я позвонил? Я не потревожил?

– Нет, все в порядке. Ты всегда можешь мне позвонить, даже если тебе просто нужно пожаловаться на то, что «Пэкерс» продули матч.

Ее дразнящий тон действовал мне на нервы, но я держал себя в руках.

– Как делишки-то? Лучше, чем в пятницу? Ты привыкла к новой семье?

– Вроде ничего. Как-то все странно, но в целом неплохо. Одна из моих сводных сестер все еще напоминает Фредди Крюгера, но на днях я разговаривала с другой, и она не такая плохая, как я думала. Как минимум, мы пришли к взаимопониманию. Мне так кажется. Давай сменим тему на что-нибудь повеселее! Рассмеши меня. Ты единственный, у кого это получается.

От этой просьбы сердце у меня сжалось. Почему Элла отказывалась впустить меня в свою жизнь? Ее разговоры о психушке и самоубийстве сводили меня с ума. Я знал, что она с трудом привыкала к новой жизни с отцом, но и представить себе не мог, что она в такой депрессии. Я страшно за нее переживал.

Если бы я только мог сделать что-то большее, чем просто ее рассмешить! Но если ей это нужно, я не могу подвести. Я отчаянно пытался придумать что-то, что показалось бы ей забавным, но это оказалось непросто, потому что я был совсем не в настроении смеяться. Она нуждалась в человеке, который ее полюбит, а я должен был находиться рядом с треклятым исчадием ада.

Внезапно меня осенило.

– Ты читала «Укрощение строптивой»?

– Пьесу не читала, но видела старую экранизацию с Элизабет Тейлор.

– Моя девушка строптива, но ее так просто не укротишь.

Элла рассмеялась. Я был рад, что поднял ей настроение, но как бы мне хотелось, чтобы это на самом деле была шутка!

– Я серьезно. Думаю, она настоящее воплощение дьявола.

– Звучит, как будто ты о моей сводной сестре.

– Хуже. Зуб даю, она гораздо хуже!

– Тогда зачем ты с ней встречаешься?

– Может быть, потому что она красотка и хороша в постели?

Я знал, что это сработает. Элла хмыкнула с нескрываемым отвращением, и я расплылся в улыбке.

– Отлично, Синдер. Какой же ты гадкий!

Она дразнила меня, но верила в то, что я говорю. Она и вправду думала, что я всего лишь поверхностный, эгоистичный плейбой. По правде говоря, я и на самом деле был таким, но лишь потому, что общался с девушками вроде Кайли, а они не заслуживали настоящих чувств.

Меня расстраивало, что моя репутация может разочаровать Эллу. Ей были неинтересны такие бабники, как я. Это заставляло меня гордиться ею и одновременно терзало, потому что, возможно, и было причиной, почему мы с ней только друзья. Я не мог рассказать ей всего, но вдруг осознал тщетность моих попыток доказать ей, что я представляю собой больше, чем она думает.

– Если честно, дело не во внешности. Все немного сложнее. Она, типа, звезда.

– Знаменитость или модель?

Я ухмыльнулся.

– Богатенькая?

Если бы она только знала, насколько права! Кайли подходила по всем трем параметрам, но я не мог сказать этого Элле. Мы с Кайли сейчас слишком много светились в СМИ, и я не хотел, чтобы Элла сама догадалась, кто я такой. Думаю, ей было бы сложно это переварить. Я хотел быть с ней рядом в момент истины.

– Без комментариев, – отрезал я, и Элла расхохоталась.

– Ха! – воскликнула она. – Мистер Мажор и его шикарная женщина! Попробовал бы ты повстречаться с милой, тихой библиотекаршей. Тогда бы тебе не пришлось называть свою девушку строптивой.

– Думаю, было бы жарко. Волосы, жаждущие свободы, но затянутые в тугой пучок, красивая, толстая оправа, обтягивающая юбка и шелковая блузка на пуговицах, которую я бы разорвал прямо на ней. Думаю, я отжарил бы ее в отделе классической литературы.

Элла издала такой звук, будто сейчас задохнется, и пробормотала:

– Хм, кажется, это было слишком.

Ее смущение меня развеселило и я заговорил низким, бархатным голосом, который ей так нравился.

– Признайся, ты покраснела сейчас, Элламара?

– По-моему, даже моя бабушка покраснела в гробу от этой картины, Синдер.

От этой картины? Моя улыбка стала еще шире. Она что, представляла себя в роли библиотекарши из моих фантазий? Френдзона, так ее. Брайан Оливер не умеет дружить с женщиной. Я должен был воспользоваться этой возможностью.

– Ты никогда не хотела стать библиотекарем, Элла? У тебя могло бы неплохо получиться, с твоей-то любовью к книгам и благочестивому негодованию. Так и представляю тебя училкой в закрытой школе, которая заставляет всех писать объяснительные и шлепает озорных мальчиков линейкой.

– Шлепает озорников линейкой? – Ее голос звучал так безучастно, что я расхохотался. – Ты безнадежен, Синдер. Давай закончим уже этот сомнительный порнодиалог и вернемся к разговору о твоей мегере. Скажи, зачем ты на самом деле с ней встречаешься, если дело не только в сексе?

– Ты зануда. – Я надул щеки и тяжело вздохнул. Говорить о Кайли – значит испортить себе настроение. – Ладно, хорошо. В общем, это «Дочка босса», ясно? И, конечно, она от меня без ума.

– Ой, конечно.

– Да, конечно! Не перебивай меня, женщина.

– Не указывай мне.

Бесит эта девчонка! Мне внезапно захотелось потрясти телефон.

– Короче, у нее предки со связями, поэтому мой отец и куча других людей давят на меня, чтобы она была всем довольна.

– Как это ужасно! – Голос Эллы звучал весело, но в то же время испуганно. – Разве они могут заставить тебя с кем-то встречаться?

– Все сложно.

Сморщившись, я допил свое пиво. Понимаю, это звучит смешно, но как ей объяснить?

– Моя жизнь – сложная штука. Многие думают, что могут распоряжаться ею, как захотят. Особенно мой отец. Мне бывает сложно все это контролировать.

– А ты отстаиваешь свое мнение?

– Когда могу.

– Тебе не приходило в голову, что выбор второй половинки – тот самый случай?

– Не в этот раз. Эта цыпочка правда важна. Если я ее брошу и у нее случится истерика (а она обязательно случится), то она может многим испортить жизнь. Особенно мне. Я конкретно влип. Надеюсь, если буду вести себя, как законченный козел, ей все это надоест и она сама меня пошлет.

– Это настоящее безумие, Синдер. Ты же понимаешь?

– Да знаю.

Отгоняя грустные мысли, я направился в дом и выбросил пустую пивную банку в мусорный бак.

– Это не самое ужасное в жизни. – В конце концов, все это временно, и у меня есть Элла, благодаря которой я не слечу с катушек.

– Ну да, она же такая красотка и отлично трахается.

Я оценил сарказм.

– Хорошо. Хотя, может, и не так отлично, как я думал. Из-за тебя я зациклился на этой фантазии с библиотекаршей. Спорим, я бы…

– Так, я кладу трубку, – прервала меня Элла.

Снова смеясь, я открыл холодильник. От разговоров о горячих библиотекаршах и мыслей об Элле в этой роли я страшно проголодался.

– Почему? – спросил я, обнаружив коробочку спелой клубники. В мыслях я уже кормил этой клубникой Эллу и думал о других вещах, которыми мы бы с ней занимались. – Не хочешь поговорить о грязных фантазиях, Элла? Это ты виновата, что они у меня появились. Расскажи, во что ты сейчас одета.

– Хах! – рассмеялась Элла. – Со мной это не пройдет. Ни за что, Синдер.

– Почему бы и нет?

– Просто нет и все, извращенец.

Элла пыталась скрыть, но я знал, что смутил ее, и мне это нравилось. Хорошо, что я уговорил ее созвониться. Самое лучшее решение в моей жизни.

– Ты проиграла, – дразнящим тоном произнес я. – Мы могли бы классно оттянуться, детка.

– Ты чем, гаденыш, тут занимаешься? – внезапно завизжала Кайли, так меня напугав, что я рассыпал клубнику по всему полу.

Захлопнув холодильник, я повернулся и увидел раскрасневшееся от злости лицо своей «невесты»: очевидно, она слышала не только последнюю фразу. Мне почему-то стало очень весело, и я прикусил губу, чтобы удержаться от смеха.