– Извините, – пробормотала я, надеясь, что этот символ оскорбленной мужественности наконец оставит меня в покое, – мне надо идти.

– Извинений недостаточно, – помотал вихрастой головой он, – ты меня оскорбила. Мне был нанесен моральный ущерб.

Наверное, это было не к месту, но я глупо хихикнула. Надо же, какие слова мы знаем! Непринужденно упомянутый формальный юридический оборот как-то не вязался ни с его внешним видом, ни с его запахом, ни с его поведением, в конце концов.

– Еще смеется, стерва, – разозлился он.

– Послушайте, я сейчас милицию позову, – пригрозила я, но осеклась, увидев, как сверкнуло в его руках лезвие ножа.

Вот в тот момент мне стало действительно страшно. Неужели все это и правда происходит со мной?! Всего несколько часов назад я слонялась по «дьюти-фри», скупая нарядные бутылки и совершенно не нужные мне очередные духи. А сейчас стою в темной подворотне и трясусь от страха, глядя на нож, который красноречиво уперся мне в бок и, похоже, порвал-таки многострадальное пальто.

– Оскорбила – заплати, – прошипел мой обидчик.

Я с готовностью потянулась за кошельком. Эх, хорошо, что львиная доля средств была оставлена мною в магазинах. Чемодан он отбирать не станет – это факт. А в кошельке моем – сто долларов плюс какая-то мелочь.

– Куда полезла? Снимай цацки! – скомандовал грабитель, нервно озираясь по сторонам.

– Что? – растерялась я. – Вы имеете в виду мои украшения?

– Я русским языком сказал! Будешь выпендриваться, сдохнешь! А ну, все снимай! И сережки, и кулон!

Я накрыла ладонью подаренный Аланом дешевенький кулончик из самоварного золота и полудрагоценных камней. С одной стороны, невелика потеря – я все равно ни за что не стала бы такое носить. С другой – я же собиралась положить подарок в шкатулку и время от времени любоваться на него и умиляться отсутствию вкуса дарителя. Все же это был не просто дурацкий комплект, это был подарок Алана!

– Послушайте, это ничего не стоит, – хрипло сказала я, – посмотрите сами, это даже не золото. Но у меня есть деньги, я могу отдать.

– Гони деньги! – быстро согласился он, и я с готовностью распахнула перед ним портмоне, которое он тут же убрал в карман.

– Молодец. А теперь гони цацки!

– Но мы же договорились, – попробовала возмутиться я.

Однако выражение лица «переговорщика» свидетельствовало о том, что шутить он не будет.

Вздохнув, я расстегнула сережки и по одной положила их на его шершавую короткопалую ладонь. За ними последовал и кулончик. Злые слезы навернулись на мои глаза. А ему – хоть бы что. Небрежно спрятал мои сокровища в карман и был таков, я даже не успела понять, в какую сторону он побежал.

Обессиленная, я прислонилась к стене дома. Мне уже было наплевать даже на чистоту пальто. Ну почему я не поехала на такси? Ну зачем меня угораздило почти ночью пойти именно этой дорогой?

– Девушка, вам плохо?

Я вздрогнула. Прямо передо мной стоял невысокий мужчина в дешевой куртке, в его руках был поводок, на другом конце которого рвалась на волю, поскуливая от нетерпения, приветливая рыжая такса.

– Все нормально, – пробормотала я. Стоит ли нагружать доброго самаритянина своими проблемами? Чем он может мне помочь – разве что услужливо предложит свой мобильник, чтобы я могла позвонить в милицию. Только вот почему-то я слабо верю в то, что милиция найдет моего обидчика. Уж больно профессионально тот сработал, вряд ли он из тех, кто таким незамысловатым образом собирает средства на бутылку ларечного пива.

– Помощь не нужна?

– Да нет, спасибо. Наверное, давление.

– Вы поосторожнее, – предупредил хозяин таксы, – место здесь нехорошее, малолюдное. Не стоит разгуливать здесь одной, тем более в таком красивом пальтишке.

– Спасибо за предупреждение, – чудовищным усилием воли я заставила себя улыбнуться, – главное, что оно своевременно.

* * *

В тот вечер и стартовала моя вязкая депрессия. Я, конечно же, рассказала о неприятном инциденте Алану. Он жутко перепугался и долго обещал купить мне такой же комплект, а я беспомощно плакала в телефонную трубку, чувствуя себя одинокой и потерянной. Не надо мне комплекта, ни дешевенького из лавки бижутерии, ни брильянтового из магазина «Тиффани». Дайте мне только плечо, на которое я могла бы опереться, когда мне так плохо. Разве я прошу о чем-то сверхъестественном?

– Я к тебе приеду, – решился Алан, – только я смогу не раньше, чем через две недели. У меня срочная работа, ничего не могу поделать.

Через две недели, так через две – флегматично думала я, стараясь, чтобы мой телефонной голос не дрожал, и тыльной стороной ладони вытирая слезы. Главное – мне есть, на что надеяться. Будущее ободрительно подмигивает мне, словно далекий маяк заплутавшему кораблю.

* * *

Зато настоящее продолжало подкидывать мне пренеприятнейшие сюрпризы.

На следующий день после позорного ограбления я появилась на работе, и первым, кого я увидела, была… моя «заклятая подруга» Жанна. Она по-свойски расположилась в моем кабинете, заняв мое кресло, попивая кофе из моей кружки и лениво почитывая один из моих модных журналов, которые я храню в верхнем ящике стола.

Увидев ее, я даже перепугалась, потому что логических причин для появления этой очковой змеи в редакции не было. Даже когда мы дружили, она редко приходила ко мне на работу. А сейчас вот заявилась – как ни в чем не бывало, к тому же без предварительного звонка.

– Что ты здесь делаешь? – удивилась я.

– Поздоровалась бы хоть, – улыбнулась Жанна, – я уж думала, что тебя не дождусь. Твой начальник сообщил, что раньше обеда ты на работе не появляешься.

– Ты бы больше моего начальника слушала, он бы тебе и не то про меня сообщил, – пробурчала я, не к месту вспомнив случайно увиденный в Венеции телерепортаж, – дай-ка мне лучше кофе.

Жанна с готовностью передала мне свою чашку. Я сделала глоток и поморщилась – будучи убежденной диетоманкой, она даже сахар в кофе не клала.

– Ты, говорят, была в Италии? – дружелюбно спросила Жанна. – Ну и как впечатления? А фотки есть?

Все это было более чем подозрительно. Создавалось впечатление, что Жанна пытается ко мне подлизываться. И я не видела для этого никаких оснований. А на банальное перемирие и заевшую ее совесть рассчитывать не приходилось – Жанка не из тех людей, которые будут поддерживать отношения просто так, без перспективы личной выгоды.

Значит, ей что-то от меня нужно.

Но что именно – ума не приложу. Наши пути разошлись так давно, что точек соприкосновения почти не осталось.

– И что же тебе от меня надо? – без обиняков поинтересовалась я.

– А почему ты решила, что я не могу зайти к подружке просто так, без всякой надобности? – заюлила она.

– Ну да, ты же каждый день ко мне заглядываешь, вот и сегодня зарулила на огонек, – язвительно усмехнулась я.

– Злая ты все-таки, – вздохнула Жанна.

Но с кресла моего тем не менее не встала. А значит, ее проблема была настолько серьезна, что самолюбивая Жанна даже забыла о гордости и готова покорно терпеть уколы моего сарказма.

– На себя посмотри, – беззлобно ответила я, – раз в жизни тебе позвонила в поисках поддержки, а ты мне наговорила гадостей ни за что ни про что.

– А, ты о том случае с татуировкой? – оживилась она. – Саня, да я и думать об этом забыла, нельзя же быть такой обидчивой! У меня у самой тогда плохое настроение было, меня мужчина бросил.

– Ладно, проехали. Что у тебя сейчас-то стряслось, что ты так передо мной распинаешься? – информация о том, что Жанну кто-то бросил (возможно, ложная) заставила меня немного смягчиться.

– Сашка, надоело мне все, – вздохнула Жанна, – мне тридцать шесть лет, а я живу как шалава.

– А кто виноват? – передернула плечами я.

– Не знаю. Почему это всегда со мной происходит? Мне ведь тоже хочется осесть, свить гнездо…

Я хмыкнула – не представляю себе Жанку в роли созидательницы гнезда. Скорее она бы по соломинке растащила чужое гнездышко, чтобы обеспечить непрерывный приток шмоток и удовольствий к себе, любимой.

– Мне так хочется познакомиться с порядочным мужчиной…

– Как и всем нам, – отрезала я, – а я-то чем могу тебе помочь?

– Можешь, – тихо сказала Жанна, – потому что такой мужчина есть возле тебя. Вот я и хотела попросить тебя по-дружески – может быть, ты мне поможешь с ним воссоединиться?

Мои брови удивленно поползли вверх. Неужели эта барракуда с акриловыми ногтями вызнала про Алана, и если так, то с чего она решила, что я готова им поделиться?!

Но, как выяснилось, Жанкина фантазия еще более витиевата, чем моя собственная. Потому что когда я срывающимся голосом поинтересовалась, кого же она имеет в виду, Жанна неожиданно ответила:

– Твоего начальника.

– Кого?! – от неожиданности я едва не опрокинула на юбку кофе.

– Максима. Шефа твоего, – спокойно повторила Жанна, – вообще-то я и сама уже ему представилась, да только мне нужен повод, чтобы пересечься с ним еще разок. Например, ты бы могла пригласить меня на вашу корпоративную вечеринку как-нибудь.

– С ума сошла? – хмыкнула я. – Да я сама сроду на них не ходила.

– Ну вот, а я бы пошла.

– Постой, что-то я вообще ничего не понимаю… а на кой тебе сдался мой начальник и как ты вообще узнала о его существовании?!

– А что, ты хотела от меня его скрыть? – Жанна продемонстрировала два ряда отбеленных зубов. – И ведь скрывала все эти годы. С твоих слов выходило, что он зануда и злобный монстр.

– Жанна, но так оно и есть!

– А вот на прошлой неделе смотрела я телек от нечего делать, и вдруг вижу…

– Ты тоже видела тот сюжет, – огорчилась я, – только не надо меня жалеть, потому что все это неправда.

– А при чем тут ты? – удивилась Жанна. – Я даже толком не прислушивалась к тому, что он говорил. Потому что смотрела на него самого.

– Было бы на что смотреть, – хмыкнула я, – Степашкин – типичная кабинетная крыса.