– Подумаешь, наверняка татуировка сводная, – фыркнула Лера, – ладно, что уж там… Только вот меня беспокоит твое свидание с этим британчиком. А он не…

– Он не, – весело ответила я, – если хочешь знать, я тоже сначала разнервничалась и все с ним обсудила заранее. И он сказал, что ему не терпится на мою татуировку взглянуть.

– Ну, не знаю, – нахмурилась Лера, – все равно что-то в этом не так. Идеальный мужчина, с которым ты познакомилась по Интернету, который безропотно оплатил твою поездку, да еще и тащится от татуированных дам. Подозрительно все это.

– Да ладно тебе! – махнула рукой Стейси. – Саша же здесь не одна, правильно? А мы ее в случае чего в обиду не дадим!

– Так давайте выпьем за крепкую женскую дружбу, – я отсалютовала им баночкой, на дне которой плескались остатки уже выдохшегося пива.

Лерка ничего не ответила, лишь скорбно покачала коротко стриженной головой.

Но с нами все-таки чокнулась, из чего я сделала вывод, что перемирие состоялось и неприятный инцидент исчерпан.

* * *

Сильно пьющая женская компания – это, конечно, хорошо. Но пора было вплотную заняться делом, ради которого я, собственно, и прилетела в Лондон.

Так что на следующий день я наконец впервые встретилась с Аланом Джексоном.

Мы договорились встретиться в пабе «Шерлок Холмс» недалеко от Трафальгарской площади. Я нервничала так, словно мне предстоял не ланч с элегантным брюнетом, а четвертая пересдача экзамена в ГАИ.

Я-то, наивная, думала, что Лерка поможет мне одеться. Но ее участие в моих приготовлениях заключалось в том, что я демонстрировала ей наряды один за другим, а она морщила проколотый нос и приговаривала:

– Какое уродство!.. Фу, это здесь уже сто лет не носят… Ты отстала от жизни, Кашеварова!

В конце концов ее новообретенный европейский снобизм меня измучил. Подумать только, пару месяцев назад она слезно выклянчивала у меня это шелковое платье в крупный подсолнух, чтобы отправиться в нем на свидание, а сейчас у нее хватает наглости называть его украшением бабушкиного сундука!

– Ты мне надоела! – через голову я стянула с себя злополучное платье и прямо в белье уселась в кресло. – Если не хочешь помогать, так и скажи. А у меня больше ничего нет.

– Но я хотела как лучше, – расстроилась Лерка, – что, совсем ничего?

– Представь себе. Ты забраковала целый чемодан моих лучших шмоток. Вот что интересно, раньше ты тоже была не в восторге от моего стиля и просто притворялась, восхищаясь моими покупками?!

– Кашеварова, что ты несешь? – она и в самом деле казалась расстроенной. – Я же пытаюсь тебе помочь. Просто в Москве одна мода, а здесь совсем другая. Он же британец, значит, и ты не должна выглядеть как ярмарочная матрешка.

– Вот спасибо, – фыркнула я, – и как мне после этого с тобой разговаривать?

– Просто у меня самой были с этим проблемы. Когда я только приехала, – улыбнулась Лерка.

– Какие же? – заинтересовалась я.

Она с готовностью объяснила:

– Понимаешь, в институт я ходила в джинсах и джемпере, и все было нормально. Но потом один аспирант, ирландец, пригласил меня в клуб, и я решила поразить его, принарядиться. Надела свое желтое платье, помнишь, мы его вместе в ГУМе покупали?

– Помню, – просветлела я, – великолепное!

– К нему замечательно подошли мои черные бархатные сапожки и янтарные бусы до талии. Мне казалось, что я выгляжу, как модель с обложки «Космополитена».

– Представляю себе, – я мечтательно закатила глаза, – ты была такой шикарной.

– Ну вот. Но с самого начала все пошло наперекосяк. Он как-то странно на меня поглядывал и разговаривал сквозь зубы. В конце концов дошло до того, что он представил меня своим друзьям как однокурсницу, которая напросилась пойти с ним. Мол, он показывает мне ночной Лондон.

– Вот урод! – я углядела на журнальном столике банку пива, которую позабыла здесь Стейси. – Я бы выпила.

– Идет! – Лера притащила из кухни плохо промытые бокалы, но меня не смутили сальноватые разводы на стекле. Кому интересно мыть посуду, когда можно лучше перемыть косточки всем знакомым мужикам?

– Ты не потребовала объяснений?

– Конечно, потребовала, – воинственно сверкнула глазами Лера, отхлебывая пиво, – он долго мялся, но потом признался все-таки, что он не может встречаться с девушкой, которая выглядит как проститутка.

– Ужас, – выдохнула я, – не обращай внимания, мало ли хамов на свете.

– Я тоже так подумала сначала. Но потом вспомнила, что и его друзья посматривали на меня косо. И пришла к выводу, что какая-то доля правды в его словах есть. Просто они к такому стилю не привыкли. Они любят других девушек, понимаешь?

– Лерка, что же мне делать? – перепугалась я. – Вдруг и мой мужчина будет меня стесняться? Я этого не вынесу. Не для того я ехала за тридевять земель, чтобы меня приняли за девицу легкого поведения.

– Вот об этом я и говорю. Жди здесь, – Лерка поставила стакан с недопитым пивом на диван и метнулась к стенному шкафу, – сейчас я тебе что-нибудь подберу из своего гардероба.

В ее шкафу был такой же бардак, как и во всей квартире. То, что она именовала гордым словом «гардероб», в реальности представляло собою разноцветный мятый комок, из которого хаотично торчали рукава, штанины, ремни. Я втянула голову в плечи: а может быть, зря я позволяю ей так хозяйничать? За два месяцы вынужденного соседства с неряхой Стейси Лерка перестала задумываться об аккуратности. Я заметила, например, что на ее блузе оторвана одна из нижних пуговичек, и по-дружески указала ей на этот промах, но она только недовольно поморщилась и сказала, что ненавидит педантов. А вдруг она предложит мне какой-нибудь свитер с вытянутыми нитками и пятном от красного вина на груди? Отказаться от навязанного дара – значит обидеть лучшую подругу. Принять свитер – значит показаться мужчине мечты в амплуа огородного пугала.

Хотя неразрешимых проблем не бывает. В конце концов, я могу потихоньку сунуть в сумку одну из своих кофточек, на которые Лерка повесила безжалостный ярлык «вульгарные» и переодеться где-нибудь по дороге.

– Вот! – она торжественно вручила мне какую-то мятую тряпку, сильно смахивающую на скатерть в стиле «ориенталь».

– Что это? – подозрительно спросила я. – Занавеска, которую ты сперла из местной кальянной?

– Это настоящее индийское сари, – обиделась она, – очень оригинальный наряд.

– Ты это серьезно? – на всякий случай уточнила я.

Но Лерка и не думала меня разыгрывать.

– Очень модно, это же этнический костюм. Во-первых, актуально. Открой любой журнал, если не веришь. Во-вторых, таким образом ты сможешь сразу ненавязчиво намекнуть ему на свою оригинальность.

– По-моему, таким образом я только смогу ненавязчиво намекнуть ему, что я немножечко того, – я покрутила пальцем у виска, – Лерка, это слишком. Может быть, сойдет и платье с подсолнухами?

– Нет! – взвизгнула Лерка, стукнув кулаком по дивану.

Она, конечно же, успела забыть о том, что сама же несколько минут назад поставила на диван бокал с пивом. Который, потревоженный ее жестом, свалился, качнувшись, на бежевый ковер.

– Что я наделала, Стейси меня прибьет! Кашеварова, никаких подсолнухов. Ты идешь в сари. И точка.

– Но оно такое… – я брезгливо поморщилась, подбирая подходящий эпитет, – розовое…

– А каким, по-твоему, должен быть этнический наряд? – возмутилась она. – В черно-белую клеточку и со стразами, что ли? Подожди, сейчас такое тебе покажу, еще выпрашивать сари будешь.

Она вновь умчалась в прихожую. Через секунду оттуда раздалась какая-то энергичная возня, что-то тяжелое свалилось на пол, Лерка в сердцах воскликнула: «Ой!», а потом еще парочку матерных слов.

Через некоторое время она все же вернулась в комнату с каким-то журналом в руках.

– Вот. «Мода и стиль», – торжественно объявила она, – сейчас найду нужную статью, – копошащаяся в журнальных страничках Лерка была похожа на сумасшедшего профессора из кинокомедии. – Вот!

Журнал был передан мне. Название статьи на развороте было таким: «Завораживающий Восток: этнические мотивы возвращаются!» Материал, в котором убежденно расхваливались саронги, сари, кимоно и прочие национальные костюмы, носить которые в повседневной жизни могут только особы крайне смелые и уверенные в себе, был украшен фотографиями. Улыбающаяся семнадцатилетняя поп-звезда, замотанная в тряпку, очень похожую на ту, которую Лерка держала в руках. Известная манекенщица, тоже в пресловутом сари. Узнаваемая светская львица во вьетнамской соломенной шляпе.

Жена миллионера в шелковом халате-кимоно. И еще какая-то незнакомая мне развеселая толстушка в русском сарафане и кокошнике.

– Может быть, мне лучше нарядиться в это? – насмешливо спросила я, ткнув пальцем в толстушку.

– Между прочим, это местная телезвезда, – обиделась за любительницу русского фольклора Лерка, – в прошлом году она была на обложке календаря «Сто самых стильных женщин Великобритании».

– Но ты только что сказала, что русские матрешки нынче не в моде, – напомнила я.

– Кашеварова, я не в настроении с тобою спорить, – устало вздохнула Лера, – меряй сари. К нему замечательно подойдут твои черные брючки. И твоя уродская татуировка.

– Во-первых, прекрати хамить, а то я тоже выскажусь о твоем проколотом носе. А во-вторых, я же замерзну, – пытаясь ухватиться за соломинку, я выдумывала новые аргументы в пользу обычности.

– Ничего, поедешь на такси, – отрезала она.

Что-то подсказывало мне, что спорить с ней бесполезно. А ссориться с Леркой из-за такого пустячного повода тоже не хотелось. Так что я послушно подхватила розовую тряпку и отправилась в ванную, к большому зеркалу.

Едва взглянув на отражение сумасшедшей тетки в сари, я отвернулась. А Лерке мой вид пришелся по вкусу.

– Это супер! – вскричала она. – Теперь он точно будет твоим. Если ты сама этого захочешь, конечно.