– Это не слишком хорошая идея.

– Я не то хотела сказать. Я не...

Громкий стук в дверь заставил ее замолчать.

– Немедленно откройте дверь, юная леди!

Глаза Ребекки расширились.

– Одну минуточку, тетушка Дженет! – Она повернулась к Адаму. – Это моя тетя, – прошептала девушка. Схватив чашку и тарелку, она поставила их на стол и взглянула на него. – Чего вы ждете? Прячьтесь!

Глава 3

Адам бесшумно выскользнул из постели. Он на цыпочках прокрался к шкафу и нагнулся, чтобы взять свой кожаный ранец.

– Куда это вы собрались? – прошипела Ребекка. – Уходите тем же путем, которым пришли.

– На это нет времени, я вряд ли смогу снова открыть дверь.

– С кем это ты разговариваешь? – нетерпеливо поинтересовалась тетушка Дженет через закрытую дверь.

– Так, сама с собой, – ответила Ребекка и поспешила вслед за Адамом, помогая ему подобрать его разбитые сапоги и рваную рубашку. Она принюхалась к его источавшей ужасный запах куртке и, невзирая на его изумленное восклицание, выбросила ее в окно. Когда Адам, гримасничая, умудрился втиснуться в узкое пространство шкафа, она сунула ему в руки его вещи и захлопнула дверцу, едва не прищемив молодому человеку нос. Потом она затолкала испачканные бинты под кровать и накрыла полотенцем окровавленную воду в кувшине. Удовлетворенная результатом, Ребекка осмотрела комнату, глубоко вдохнула и с безразличным выражением лица открыла дверь.

Тетя показалась на пороге, одетая в ярко-желтое платье, покрытое атласными рюшами, что увеличивало и без того внушительных размеров фигуру. Тщательно завитые огненно-рыжие локоны обрамляли лицо с щечками херувима и блестящими карими глазами.

– Входите, тетушка, – пригласила Ребекка.

– Молли сказала, что ты больна. Почему ты заперлась?

– Ничего не понимаю. – Ребекка несколько раз повернула дверную ручку, пока Дженет сверлила ее взглядом. Тетушка была не из тех, кого легко одурачить. – Странно.

– Вот именно! – Дженет пощупала ее лоб. – Жара у тебя нет, а кухарка сказала, что ты вчера почти ничего не ела. Что же у тебя болит?

Ребекку внезапно осенило. Недавно кухарка провела два дня в постели, мучаясь желудочными коликами. Она легко могла бы изобразить все симптомы. Девушка обхватила руками живот и направилась к кровати:

– Ничего страшного, не беспокойся.

– Гм-м... – Дженет первой подошла к постели и отдернула одеяло. Кусок ткани выпал на пол. Она наклонилась поднять его, выпрямилась – в руке у нее был один из окровавленных бинтов Адама. На ее лице появилось выражение понимания и сочувствия. – Почему ты просто не рассказала мне, дитя? Твоя мать никогда не упоминала, что твои месячные так болезненны. Здесь нечего стесняться.

– Мои что?! – пискнула Ребекка.

– Не смущайся, у меня у самой две дочери.

Сидя на краешке постели, Ребекка мечтала только об одном – зарыться под одеяло и спрятаться. Наверняка ее лицо могло сейчас соперничать цветом с пылающим закатом. Разумеется, тетушкины ошибочные выводы были подарком, удачно объясняющим появление окровавленной тряпки, но, черт побери, Ребекка предпочла бы боль в животе. Адам уж наверняка не упустит возможности посмеяться над этим. Если он осмелится сказать хоть слово, произнесет хоть один звук – она за себя не отвечает! Она просто обязана выдворить его из своей спальни. И как можно скорее. Опустив голову, Ребекка застонала.

– Бедняжка, теперь я все поняла. Почему ты ничего не сказала? Иногда тяжело быть женщиной. – Тетя взбила подушки, не переставая говорить – ее губы двигались быстрее, чем грешник убегает от священника. – Боли уменьшатся, когда ты родишь. А до этого придется потерпеть. До того, как я родила Тревора, я каждый месяц по нескольку дней не вставала с постели. А многие женщины используют это как единственную возможность уклониться от супружеских обязанностей. Трудно поверить, но есть женщины, которые предпочитают, чтобы у их мужей были любовницы. Возьмем, к примеру, эту глупышку, леди Вейксфилд. Она фактически наняла своему мужу первую любовницу. А после того как он вошел во вкус, имеет наглость плакаться. По-моему, поделом ей. Слава Богу, Реймонд был более тактичен, иначе я бы его просто пристрелила. Тем не менее...

– Тетя Дженет, пожалуйста, у меня ужасно болит голова.

Тетушка обиженно надула губы:

– Я только пыталась помочь. Очень скоро это коснется и тебя тоже. В конце концов, ты едешь в Лондон, чтобы подыскать себе мужа. Супружеские обязанности могут быть обременительными, но ты только спроси, и я объясню тебе, что потребуется.

О Господи! Как же это разговор переключился с женских недомоганий на брачную постель? Тетя всегда была разговорчива, ее нельзя винить. И ее поведение объяснялось участием. Но Адам прятался всего в двух шагах, среди ее платьев и сорочек, наверняка прижавшись ухом к дверце, чтобы не пропустить ни одного слова. Ребекке хотелось провалиться сквозь землю от унижения.

– Я, честное слово, ценю твою доброту, тетушка. Просто я мечтаю отдохнуть.

– Хочешь, я почитаю тебе?

– Нет, спасибо.

– Может, поиграем в покер?

– Не сегодня.

Уже стоя на пороге, Дженет спросила:

– Хочешь, я приду проведать тебя перед сном?

Ребекка зевнула:

– Я собиралась сразу лечь спать.

Дверь спальни, наконец, закрылась, и удаляющиеся шаги смолкли. Ребекка заперла дверь на ключ, подошла к шкафу и распахнула дверцы.

Выбираясь из тесноты, Адам стукнулся головой. «Поделом тебе, – подумала Ребекка, – за то, что поставил меня в такое дурацкое положение». Она подбоченилась, мрачно приготовившись возражать на любое его язвительное замечание.

– Теперь вы понимаете, почему не можете оставаться здесь?

– Да, действительно, ваше присутствие все осложняет.

– Мое присутствие?! – Вот наглец! Осуждение в его голосе подтвердило, что он винит ее во всех своих несчастьях.

– Да, ваше присутствие. Оно не было предусмотрено. Мой человек наблюдал за домом целую неделю. Там не было никого, кроме Уизерса и двух слуг. – Адам подергал себя за волосы. – Сколько же вас здесь всего?

Только потому, что Адам выглядел таким уставшим и не упоминал о визите тетушки Дженет, она ответила:

– Я приехала всего три дня назад. В замке моя горничная, моя тетя, новая кухарка, ваш старый дворецкий, грум, мальчик-конюх и еще десяток слуг. – Ребекка внимательно посмотрела на него: – Вы выглядите ужасно, возвращайтесь в постель.

Адам подошел к окну, закинул руку за голову и посмотрел на вечернее небо. Золотые полосы, смешанные с пурпуром и багрянцем заката, пылали над горизонтом.

– Я и забыл, как здесь красиво, как сильно я любил это место. Я был уверен, что никогда больше его не увижу. Где моя одежда?

– На чердаке. – Никогда раньше Ребекка не слышала такой меланхолии в его голосе. Он всегда был чертовски самоуверен, само воплощение силы, всегда рассчитывал только на себя. Сознавая, что он не потерпит жалости, Ребекка твердо сказала: – Учтите, я не желаю снова зашивать ваш бок.

Адам повернулся к ней. Боль, разочарование и, кажется, даже сожаление промелькнули в его глазах прежде, чем он смог справиться с эмоциями.

– Что люди говорят обо мне?

Она не сразу ответила.

– Говорят, что вы Леопард, французский шпион... Что вы продали свою душу Наполеону ради денег и власти. Вы исчезли перед битвой при Ватерлоо, и из-за этого погибла половина ваших солдат. Я даже слышала от кого-то, что вы женились на шпионке и живете в Италии. А еще я слышала, что у вас есть целый остров в Вест-Индии.

Приглядевшись, Ребекка увидела, как в его глазах разгорается пламя бешенства. Она попыталась успокоить его:

– Что бы там ни говорили, папа уверен, что все это – глупые сплетни, распускаемые идиотами. Но он несколько раз разговаривал с чиновниками из военного министерства. Они утверждают, что существуют неопровержимые доказательства.

– А вы? Вы считаете меня виновным в предательстве?

– Не будьте большим идиотом, чем все эти сплетники. Вы просто не способны изменить своим обожаемым королю и стране. Вы бы никогда не смогли продать английские секреты. Для этого вы слишком благородны. Уж мне ли этого не знать!

– Ребекка... – В его голосе прозвучала извиняющаяся нотка.

Она подняла руку:

– Сейчас нет времени обсуждать глупые заявления девчонки, едва покинувшей детскую, которая вообразила, что влюблена.

– Я никогда не считал вас глупой.

, – И не надо! Не бойтесь, я уже выздоровела. Сейчас вам понадобилась моя помощь, но я не пошевелю и пальцем до тех пор, пока вы не расскажете мне, где были и чем занимались. Я считаю, что заслужила это.

Проходя по комнате, Адам прикасался к разным предметам, как если бы он заново знакомился со своей прошлой жизнью.

– По какой-то неизвестной мне причине меня ударили по голове и привезли в грязную тюремную камеру, в которой уже было около дюжины парней, в большинстве французов. Они тоже не могли мне ничего рассказать. Примерно через месяц до нас дошли слухи об отречении Наполеона, но меня так и не освободили. Дни складывались в недели, недели в месяцы. Боже, я думал, что умру от безысходности и отчаяния.

– С вами жестоко обращались?

– Не считая побоев, вызванных моей дерзостью, мои тюремщики почти не замечали меня. Но недель шесть назад отношение ко мне изменилось, и я решил, что это внезапное внимание не предвещает ничего хорошего. Я воспользовался возникшей неразберихой и поменялся одеждой с одним из умерших и, когда его хоронили, я улизнул под видом французского крестьянина.

– Это тогда вас ранили?

– Нет. Сломанными ребрами я обязан одному матросу в Шербуре, которому не понравилось, что я позаимствовал его кошелек.

– Украли? Вы?!

– Вы хотите услышать подробности или нет? – Ребекка поднесла палец к губам, и Адам продолжал: – У меня не было ни гроша, и я не знал, кому могу довериться. Наконец я добрался до побережья, послал весточку другу и с его помощью добрался сюда, собираясь зализать раны в уединении собственного дома. Я хочу узнать, кто все это сделал и почему. Ваше же присутствие в замке Керрик стало непредвиденным осложнением.