Я потянулась и взяла горсть его волос в кулак. Мне нравилось ощущение, как его голова кружит, как его язык массирует мой клитор.

Я двигала бедрами вверх и вниз, быстрее рядом с его лицом, и ощутила первую волну оргазма, прокатившуюся по мне.

— Кончи мне в рот, — успел сказать Макс, его слова усилили нервно-покалывающее давление, которое он создавал во мне.

Он удерживал свой язык на моем клиторе, пока ощущение не стало слишком прекрасным, и я оттолкнула его голову. Он поднялся на кровати, располагая себя между моих ног. Я ощутила вес его эрекции у моей киски.

Рот Макса добрался до моей груди, сначала втянув левый сосок, потом правый, меняясь между ними. Он двигал своими бедрами, потирая распухшей головкой по мне. Его язык лизал и щелкал по моим соскам, пока, наконец, он не взял один между языком и верхними зубами, — ощущение, которое я люблю так сильно, что от этого у меня непроизвольно выгибалась спина.

— Нападение или оборона? — выдохнул он.

Это просто шутка между нами — кто будет сверху? Нападение — сверху, оборона — снизу.

— Моя очередь выбирать? — спросила я. — Потому что в данный момент мне плевать… И просто так, дав ему слабый зеленый свет, он погрузился головкой своего члена в меня, затем остановился. Он выскользнул из меня, потом толкнулся обратно.

— Мне нравиться дразнить тебя, — сказал он.

— Тебе нравиться пытаться заставить меня умолять об этом.

Макс ничего не сказал. Он просто продолжил свои дразнящие движения.

Это тоже было частью «нападение — оборона» между нами — узнать, кто сможет продержаться дольше.

Обычно я выигрывала эту часть битвы, потому что Макс всегда заставлял меня кончать до секса. Иногда своим ртом, в другой раз — рукой, и иногда он даже делал это в такой позиции, используя только дразнящее скольжение его грубой длинны по моим влажным складочкам.

Хотя сегодня выиграет Макс. После разрешения мне пробрить его, и после этого простыне-разрывающего оргазма, который он подарил мне, я хотела его внутри.

— Трахни меня, — сказала я, потянувшись и положив свою руку на его сжатую задницу, толкая его в себя.

Он проскользнул одним гладким толчком.

Его головка погрузилась, а губы сомкнулись на моих. Он гортанно простонал, когда вошел в меня своим членом до основания. Я откинула голову назад, и его рот добрался прямо до моего горла.

Потом Макс встал на колени, положив руки мод мою спину, приподнимая меня слегка. Это давало ему другой угол для входа, и он трахал меня глубоко и жестко, пока я не ощутила, как его член пульсировал — не тем способом, который он контролировал, а тем, который я всегда ощущала, когда его тело готовилось к оргазму.

Я потянулась и положила ладонь на его живот. Мне нравилось ощущение того, как его мышцы сокращались, когда он двигался во мне.

Потребность. Желание. Власть. Все в его напряженной мужественности, пока он трахал меня, отправило мое почти беспомощное тело снова прямо к краю оргазма.

Пока я сжималась вокруг него, его собственная пульсация возросла. Я почувствовала первую, горячую струю его оргазма, выстрелившую из его члена, потом еще, еще, наша кожа-к-коже становилась теплой и скользкой, пока мы оба не выдохлись.

4

У меня было много того, что нужно было доказать Максу. Не только в личном плане, но и в профессиональном. Он дал мне тонну ответственности, доверия и, конечно же, власти в OliviMax, и я намеревалась превзойти его ожидания.

Это было так же, как доказать что-то себе. Я знала, что потребуется много мужества на всем пути в ЛА, чтобы работать в шоу бизнесе. Кроме того, что у меня не было таких возвышенных мечтаний, как у бесчисленного количества начинающих актеров здесь, они все еще оставались моими мечтами, и я хотела воплотить их.

Максу нравилось называть меня своей «девушкой мечты» Мне нравилось думать, что он дал мне работу моей мечты. И теперь, когда она у меня была, я хотела, чтобы все происходило в гораздо большем объеме Поэтому, чтобы не стать сучкой-надсмотрщицей над менеджерами, я нашла некоторую середину между этим и слабой «девочкой на побегушках» с людьми, с которыми я имела дело.

Мне было плевать, что они узнают, что я была подружкой Макса Далтона, которая жила вместе с ним. На самом деле, я не задумывалась о том, что люди узнают об этом и это сделает мою работу легче. Но единственное, что я не сделала, так это не использовала эту возможность в личных целях. Это говорило само за себя, и я узнала больше о бизнесе и стала лучше в своей работе, и вскоре мне не нужно было полагаться на кого-либо вовсе — я была сама по себе.

* * *

Находясь рядом с ним все больше и больше, я заметила, что Макс вел дневник. Он не хранил его на своем ноутбуке или iPad, а в книге с кожаным переплетом. Однажды, когда я спросила его, почему он не пишет его в цифровом формате и не синхронизирует со своим телефоном и ноутбуком, чтоб он мог добавлять в него что бы не захотел, не важно где бы он находился, он ответил, что все еще любит иногда писать от руки. Это было более личным, сказал он мне, и с тех пор дневник стал местом, куда он записывал свои самые личные мысли, это стало идеальной возможностью откупорить ручку и нанести настоящие чернила на бумагу.

Поверьте, у меня было искушение заглянуть в его дневник временами, но я уважала его пространство. К тому же, Макс никогда не был тем, кто скрывал свои чувства от меня, поэтому я решила, что узнаю все в любом случае.

Так было, пока он не начал становиться молчаливым всего за несколько недель до моего отъезда в Огайо на рождество.

Мы были в нашем офисе в OliviMax, на селекторном совещании с агентом, который представлял Троя МакКензи, актера, которого Макс хотел на главную роль в своем новом фильме.

— Он еще не прочитал сценарий, — сообщил агент.

— Прошло две недели, — сказал Макс. — Этого больше, чем достаточно.

— Он был действительно занят.

Обычно на протяжении такого типа звонков, если я вообще на них присутствовала, я не говорила много, если совсем ничего. Но в это раз я сказала, видя, насколько был разочарован Макс.

— Послушайте, — сказала я агенту. — Сорок восемь часов. Этого времени достаточно для Троя, чтобы прочитать сценарий. Предложение на рассмотрении и мы не собираемся сидеть и ждать, когда он пролистает страницы. Ответьте да или нет, в течение двух дней, или он никогда больше не получит предложения от нас. Никогда.

Я чувствовала, как пульс колотится на моей шее. Я была так возбуждена, не только от злости или разочарования, а от трепета использованной власти, которую Макс дал мне в этой работе.

Я посмотрела на Макса, у которого были расширены глаза, и я наблюдала, как ухмылка медленно захватывает его лицо. Он наклонился вперед, ближе к телефону и сказал: — Должен идти, Бен. Поговорим с тобой через два дня, — Макс завершил вызов.

Мы сидели на диване. Макс держал сценарий, а я сидела рядом с ним. Когда Бен позвонил, я пролистывала снимки различных людей, которых мы подумывали пригласить на роли в новый фильм.

Я посмотрела на Макса.

— Удивлен? — Частично, — он отложил свой сценарий в сторону, взял снимки из моей руки и положил их на кофейный столик. Потом притянул меня ближе к себе, поворачивая меня на спину и наклоняя так, что он мог убаюкать меня на своих руках. Он склонил голову и подарил мне долгий поцелуй.

— То, как ты ходишь везде здесь, то, как ты разговаривала по телефону сейчас, — сказал он — Как будто ты владеешь этим чертовым городом.

Я почувствовала, как мое лицо начало краснеть — Извини…

Он приложил палец к моим губам.

— Нет, — он покачал головой. — Это чертовски сексуально.

Улыбка растянулась на моем лице.

— Да? — Ох, да, — он поцеловал меня снова, его левая рука скользнула под подол моей рубашки, вверх по моему животу, оттолкнула мой лифчик вверх над моей левой грудью. Он покатал и сжал мой сосок, когда его язык проник в мой рот.

Я посмотрела на его лицо, когда он отстранился от моих губ. Его глаза двигались вниз по моему телу туда, где его рука находилась под моей блузкой, потом он посмотрел на мои ноги, потом снова вернулся к моим глазам.

— Если бы я мог держать тебя так вечность, я бы смог. Конечно, мне пришлось бы менять твое положение, чтобы я мог воспользоваться тобой.

— Ты уже можешь сделать это.

Мое дыхание застряло в горле, когда он сжал немного грубее мой сосок, кое-что, что я точно любила — нежное касание его мягкий пальцев писателя контрастировало с болью от щипка, когда он сжимал сильнее, потом снова возвращаясь к нежному перекатыванию.

Макс сказал: — Я знаю, что могу сделать это, но не так, как я этого хочу. Я хочу находиться внутри тебя двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, Лив, никогда не отпуская тебя. Я страстно желаю тебя.

Мое сердце забилось быстрее, и я сделала глубокий вдох. Слушая такие слова от мужчины, которого я любила, заставило меня хотеть заткнуть весь мир. И, честно говоря, я не думаю, что это заботило бы меня, если бы я когда-либо обратила свое внимание на другого человека, находящегося со мной остаток моей жизни.

— Я не могу быть с тобой так, — продолжил он. — И это убивает меня.

Что-то произошло со мной, и мне необходимо было спросить его. Это не было подходящим временем, но в действительности, для этого не существовало хорошего времени.

— Насколько это связано с той ночью? Он сжал свою челюсть, и я смогла заметить, как напряглись мышцы на его лице. Он не сказал ничего.

— Знаю, ты не хочешь поддерживать этот разговор, и одному Богу известно, что и я не хочу, но, на самом деле…если ты… — Я не знаю, — сказал он, обрывая меня на половине предложения. — Теперь я вижу тебя по-другому.