— Знаешь, Маша, после войны много случаев было, когда солдаты без рук, без ног не возвращались к своим женам.

— Но почему?

— Потому что не хотели быть обузой.

— Это неправильно! Это проявление слабости!

— А вот и нет, внучка. Это проявление силы. Настоящей мужской силы! — убеждала баба Зина.

— Разве любимый человек может быть обузой? Это же твоя вторая половина. — Маша искренне не понимала Зинаиду.

— Нет, они не считали себя половиной. Они знали, что должны приносить в семью хлеб, а не сидеть у женщины на шее.

— Но ведь они рисковали жизнью, защищая любимую женщину. И потом, не может он гвоздь вбить, ну и что? А поговорить, приласкать, поддержать в трудную минуту?

— Ты еще молодая, все о любви думаешь, а жизнь вместе — это не только вздохи да поцелуи.

— И все равно я считаю, что они не думали о женах! Ведь жены их любили и ждали! Как, например, Катя любит Лешу!

Зинаида недоверчиво покачала головой.

— Вот я и говорю, что ты мало в жизни смыслишь. Ты что ж, думаешь, она его и вправду любит?!

Маша была с бабушкой не согласна:

— Как это — Катя не любит Алешу?! Да она замуж за него готова выйти прямо в больничной палате!

— Да хоть и выйдет, любит она, по-моему, только себя. Иначе бы не стала тебя прогонять, не мешала бы помочь этому Алеше.

Маша молчала.

— В общем, поженятся они или не» — мне не важно. Я о тебе забочусь. И тебе, внучка, надо бы быть осторожней.

— Осторожней? Почему? — удивилась Маша.

— Потому что ты влезла в чужую жизнь.

— Я? Нет! Я просто хочу помочь!

— Я понимаю, что ты это от чистого сердца делаешь. Но только я что-то не вижу, что твою помощь готовы принять.

— А разве это что-то меняет? Я понимаю, что Катя меня ревнует к Леше, но это только ее домыслы. Ты же знаешь, что я не преследую никаких корыстных целей.

— Конечно. Но есть закон!

— Какой еще закон, бабушка?

— Не просят помогать — не помогай! — поставила точку в разговоре Зинаида.

* * *

Костя воспринимал поход к Алексею как тяжелую обязанность. Он чувствовал себя явно не в своей тарелке.

— Леха… Ну как ты? — натянуто спросил он.

— А ты разве не видишь? — И Алеша отвернулся.

— Мы вместе с тобой, старик. Мы — я, мама и папа — верим, что ты поправишься, — мягким голосом заговорил Костя. — Слышишь?

Алеша резко повернулся к нему и остановил:

— Не пытайся меня утешить! Не нужно мне поднимать настроение, брат. Извини, но от этого мне только хуже становится. Хотя куда там хуже…

— Я от всего сердца. — Костя сказал это и покраснел.

— Костя, я же калека! И ничего уже не изменится, ты же это прекрасно понимаешь! К чему тогда эти утешения?!

— Прости! Прости меня! Это моя вина! Это я во всем виноват! — КОЕТЯ вдруг разрыдался.

— Брат! Ты что?! В чем ты виноват? — удивился Алексей. — Прекрати, брат, ты что?! Костя, ты ни в чем не виноват!

Костя отрицательно покачал головой.

— Мы должны были быть вместе.

— Если бы ты поехал на свадьбу со мной, наши родители могли потерять нас обоих, а так хоть один из нас остался здоровым.

— Не знаю. Мне кажется, если б я оказался тогда рядом с тобой, аварии бы не было.

— Поверь мне. Это бы вряд ли что-то изменило.

— Ты был после рейса, уставший. Конечно, вести машину нужно было мне. Почему я тебя не подождал? Это моя вина.

— Не вини себя, брат. Твоей вины тут нет.

Братья помолчали.

— Знаешь, — сказал Алеша, — мне сейчас настолько тяжело, что я даже Катю не могу видеть.

— Я понимаю тебя, — вздохнул Костя.

В этот момент в палату заглянула Катя:

— Мальчики! А вот и я!

Костя встал и вывел ничего не понимающую Катю в коридор.

— Я не могу сразу объяснить, но тебе лучше пока побыть здесь.

— Почему?! Ты мне можешь объяснить?

— Нет. Просто нам с Лешей нужно поговорить наедине. Он хочет мне сказать что-то важное, — сказал Костя.

— Но какие от меня могут быть секреты? Я привела корреспондента из газеты. Из-за тебя мне перед ней неудобно, — настаивала на своем Катя.

Тут Костя обратил внимание на Ксюху.

— Я прошу прощения. У нас очень сложные обстоятельства.

— Да какие обстоятельства? — возмутилась Катя.

— Катя, у нас с Лешей мужской разговор, — твердо сказал Костя. — Очень тебя прошу, побудь здесь.

Костя увидел, что Катя согласна подождать, и ушел обратно в палату.

Катя повернулась к Ксюхе и с наигранной невозмутимостью сказала:

— Это Алешин брат. Все нормально.

Вернувшись в палату, Костя продолжил разговор:

— Я попросил Катю подождать в коридоре. Но объясни, почему ты не хочешь ее видеть.

— Лучше бы она ушла домой… Понимаешь, я просто не могу с ней встречаться.

— Ты чувствуешь себя виноватым перед ней?

— Нет. Но когда она приходит, я чувствую себя беспомощным и никчемным. Какой я, к чертям собачьим, жених!

— То есть ты не хочешь на ней жениться?

— Я не хочу превращать нашу с ней жизнь в филиал больницы, — объяснил Алеша.

Костя задумался.

— Наверное, ты прав насчет Кати…

— Ты меня понимаешь? — спросил Алексей.

— Да. Я бы точно так же поступил на твоем месте. Я бы не стал связывать любимую женщину словом, которое она мне дала, когда я был здоров и полон сил.

Алеша положил свою руку на руку брата.

Катя снова вошла в палату и уверенно сказала:

— Так,, все, заканчивайте с вашими мужскими разговорами! Сколько я могу ждать? Я невеста или кто?

Костя поднялся со своего места.

— У нас сегодня есть дела поважнее! Это корреспондент, она буде " писать о нашей свадьбе. Начинайте, — сказала Катя Ксюхе, которая стояла на пороге.

Ксюха включила диктофон:

— Здравствуйте! Прежде всего, хочу поздравить вас с предстоящим бракосочетанием! Что вы ощущаете непосредственно перед этим важнейшим в жизни любого человека событием?

Наступила пауза.

— Свадьбы не будет, — тихо, но твердо сказал Алеша.

Ксюха недоуменно переводила взгляд с Кати на Лешу. Пристально глядя на Лешу, Катя приняла вешение. Она повернулась к Косте и Ксюхе:

— Пожалуйста, выйдите отсюда! Нам нужно поговорить с глазу на глаз!

Ксюха и Костя вышли, оставив молодых, которые продолжали пристально смотреть друг другу в глаза.

Первой прервала молчание Катя:

— Что случилось, Леша?! Объясни мне теперь, когда мы одни!

Леша молчал.

— Почему ты не отвечаешь? — не выдержала Катя. — Ты что, отказываешься от меня?!

— Я просто возвращаю тебе твое слово, — тихо, но твердо возразил Леша. — Ты теперь свободна.

— Только давай без лирики! — раздраженно бросила Катя. — Не юли! Мне нужен конкретный ответ! Ты хочешь быть моим мужем или передумал?

Ее напор вновь натолкнулся на молчание Алексея. Но она не желала зря тратить время.

— Да или нет? — Голос Кати звенел.

Леша выдохнул:

— Если ты ставишь вопрос так — то нет!

Катиному изумлению не было предела:

— Но почему, Алеша?! Что произошло за то время, что меня здесь не было?!

— Ничего нового… просто я так решил — и точка!

— Но мне-то ты можешь это объяснить?

— Ничего не хочу объяснять. Я уже все сказал! — Он хотел скорее прекратить этот тягостный для него разговор.

— Все?! — Катя, казалось, была потрясена.

— Нет, еще вот что: не приходи ко мне больше, пожалуйста! Не нужно!

— И это ты мне говоришь после всего, что я для тебя сделала?! — возмутилась Катя.

Но Леша опять замолчал, отведя глаза.

Катя решила идти до конца:

— Не-ет! Здесь что-то не то! Ты меня разлюбил? Посмотри мне в глаза и ответь: разлюбил?!

Они снова пристально смотрели друг другу в глаза. В гнетущей тишине губы Алексея дрогнули, и Катя поняла, что он вот-вот сдастся, еще мгновение, — и она добьется от него ответа. Во что бы то ни стало.

Катя вплотную подошла к Алексею и повторила:

— Ну?! Говори!

И он не выдержал, выкрикнул:

— Да!

Катя отпрянула от него, выпрямилась:

— Повтори, пожалуйста!

— Хорошо. Я повторю еще раз, — сказал Алеша уже твердо. — Я тебя разлюбил, и свадьбы не будет. Поверь, так будет лучше для нас обоих!

— Значит, ты все решил без меня? Ну хорошо! — в Катином голосе звучала ярость. Она развернулась и ушла, в сердцах хлопнув дверью.

Глядя в пустоту, Алексей устало произнес:

— Помнишь, Катя, я поклялся сделать тебя счастливой?! Сейчас я могу только лишь освободить тебя. А счастливой тебя сделает уже кто-то другой: тот, кого ты полюбишь после меня.

Выйдя из больницы, Толик не знал, что делать. Его трясло от бешенства. Не зная, как успокоиться, он прыгнул прямо с набережной в море и поплыл к маяку.

Когда он, мокрый и злой, зашел в подвал, Жора отрабатывал какой-то карточный фокус.

— Толик, хочешь, фокус новый покажу? — сказал Жора, не отрываясь от карт. — Только что выучил.

— Не хочу, — сказал Толик хмуро…

— Ого! Да ты же весь мокрый! — воскликнул Жора, посмотрев на брата. — Где был-то?!

— В больнице у Маши. Хотел с ней поговорить.

— Это она тебя окатила?

— Нет, я сам. Со злости.

— А-а! Тогда понятно. Тысячу раз тебе говорил: хватит уже разговаривать, надо действовать.

— Я и хотел действовать.

— Ну? Каким, интересно, образом? — насмешливо сказал Жора.

— Хотел разобраться с этим парнем, который к ней клеится.

— Вот! Это уже дело! А чего грустный? Не удалось этому фраеру репу начистить? Сбежал он, что ли?

— Никуда он не сбежал. Он ходить не может. А парень он оказался нормальный.

— Но ты хоть припугнул его?

— Не очень-то его испугаешь. Я же говорю, нормальный пацан.