– Заболел?! – искренне расстроилась Лелька.

Значит, ее теплый шарф ему не помог. Ворон все-таки простудился!

– Не он заболел, – сказала, пожалев ее, Марина Николаевна. – Его младший брат болеет. А Максим сидит с ним дома.

– Почему Максим? Ведь у них есть тетя?

– Полагаю, – нахмурилась классная, – тетя должна зарабатывать деньги им на жизнь, а не сидеть на больничном. Не на всяком предприятии это приветствуют. Тем более что она официально оформлена у них опекуном. Знаешь, Оля, а сходи-ка ты к ним в гости. И проведай Максима. Скажи, что пришла от меня. Позвони ему предварительно. У тебя есть его номер теле– фона?

– Нет.

Действительно, как же так оказалось, что у нее нет его номера телефона? Ведь она столько времени зря потеряла, а могла бы услышать его голос.

Марина Николаевна написала ей на листке номер его мобильного телефона. Лелька положила его в карман, как настоящую драгоценность. И решила дождаться вечера, чтобы позвонить из дома в спокойной обстановке. Хотя руки сами лезли в карман, теребили этот листок, а глаза сверлили телефон. Только мозг стоял на страже Лелькиных интересов – звонить нужно тогда, когда никто не помешает.

– Ты чего такая хмурая? – заметила Ира, сидевшая по-прежнему с Джеком позади Лельки.

– У Ворона брат заболел. Марина дала мне его номер телефона. Хочу позвонить, но…

– Позвонить? – скептически произнесла подруга и огляделась вокруг. – Столько лишних! Но ты же можешь послать ему эсэмэску.

– Точно, – обрадовалась Лелька. – Совсем у меня голова не варит. Элементарные вещи забываю.

– А знаешь, Лель, я сказала маме, что не буду больше носить серый сарафан!

– Почему?

– Потому что такой уже есть у тебя.

На Ирином лице была написана такая решительность, что Лелька поразилась. Откуда что взялось?

– Это бунт, – рассмеялась она.

– Еще какой, – согласилась подруга. – Джек сказал, – она наклонилась ближе, чтобы он не услышал, – что я яркая индивидуальность!

– Да он ни за что ни выговорит такое слово, – не поверила Лелька.

– Представляешь, выговорил! С моей помощью.

– Ир, я за тебя рада.

– Спасибо, Лель. Я тоже думаю, что у тебя все получится с твоим Вороном.

– Эх, разве ж он мой…

Но эсэмэску она послала. Написала немного, всего два слова «Как дела?». Глупее фразу придумать не смогла. Вариантов было множество, благо историк самозабвенно рассказывал новый материал и не сверлил глазами тех, кто его не слушал. Но из этого множества вариантов Лелька почему-то выбрала такой куцый и ни к чему не обязывающий вопрос. Даже если Ворон ей не ответит, то она не примет это близко к сердцу. Кого она обманывала? Себя!

Ворон ответил почти сразу. Написал: «Привет. Хорошо».

Лелька настучала: «Чем занимаешься?»

Ворон: «Варю морс. А ты?»

Лелька: «А я слушаю про Каталонию, которая мечтает отделиться от Испании. Ты был там?»

Ворон: «Нет, не был. Но очень хочу».

Потом, пока Лелька набирала ответ, написал еще: «У меня там отец». И тут Лелька действительно сглупила: «Поедешь к нему на летних каникулах?»

Ворон ответил: «Нет. Он не знает о моем существовании».

Лелька тут же настучала ему: «Извини». Но Ворон больше не ответил.

– Я все испортила, – сказала она Ире по дороге домой. – Он мне написал про отца, а я подумала, что его родители в разводе и… – Она махнула рукой.

– Кто в разводе? У него же одна тетка. Лель, временами я начинаю думать, что ты витаешь в каком-то другом мире. Фантастики начиталась?

– Мне нужно ему позвонить.

– Позвони и сходи к нему. Потом мне расскажешь, как он живет. Твой Ворон такой закрытый парень, никто о нем толком ничего не знает.

Позвонить ему оказалось гораздо труднее, чем настучать эсэмэску. Мало того, что пальцы начали внезапно дрожать и Лелька попадала не на те кнопки, так еще, когда пошли гудки, ее голос куда-то исчез. Пришлось откашливаться и возвращать потерю на место. Слова получились сиплыми и скукоженными, словно перед этим Лелька специально морозила горло.

Но ей показалось, что Ворон обрадовался звонку.

– Конечно, приходи! Никитос уже выздоровел. Только…

– Только что? – заволновалась Лелька.

– Только у него была ветрянка. Это такая детская болезнь, когда покрываешься красными пятнами, которые чешутся.

Разве могли остановить Лельку какие-то чесучие красные пятна?! Вот еще.

– Никитосу апельсины можно?

– Можно, – ответил Ворон, – но не нужно. Сама приходи.

И он продиктовал адрес.


Ворон жил совсем рядом с ней. Окрыленная, Лелька быстро оделась и отправилась почти бегом проведывать братьев. Но ее радость омрачила старуха, с которой она столкнулась возле двери в подъезде Ворона. Лелька уже тянула руку к звонку, когда та скрипучим голосом вдруг сказала:

– Теперь еще и девки бегают! Началось в колхозе утро! Говорила я Верке: зря вешаешь себе на шею такое ярмо, не потянешь, не кобыла. Не послушалась меня. И вот от нее один мужик сбежал, второй копытами двинул в обратную сторону, а теперь к пацанам девки начали бегать…

Лелька застопорилась. Кто ярмо? Она? Или старуха так сказала про Ворона с его братом? Испортила ей настроение. Лелька тряхнула рыжими волосами, стараясь избавиться от той, как от мрачного наваждения. Не бывает так, чтобы дети были ярмом! Или бывает?

Ворон открыл ей дверь. На причитающую старуху даже не взглянул. Помог снять пальто, повесил его и провел Лельку в комнату. Она сразу отметила скромную обстановку. Они уже сто лет назад сменили похожую стенку, аркой расширили дверное пространство, вместо побеленных у них были натяжные потолки со множеством лампочек. А здесь все так, как было в прошлом веке, да еще такая люстра доисторическая…

Ворон встал напротив нее, улыбнулся, чуть пожал ее пальчики.

– Холодные, – сказал он, согревая их теплыми ладонями.

– Где брат? – растерялась Лелька, решившая, что они вдруг сейчас начнут целоваться. – Где Никитос?

– Я здесь, – в комнату вошел с яблоком в руке низенький светловолосый мальчишка, его лицо и шея были в пятнах от зеленки. – Не боишься?

– Кого? – улыбнулась ему Лелька.

– Не кого, а что. Ветрянку подхватить не боишься? Я еще заразный буду почти весь месяц.

– Нет, этого не боюсь.

– Не этого нужно бояться в жизни, Никитос! – Ворон подхватил брата, как пушинку, и посадил на диван. – Я тебе сейчас мультики включу.

– А с ней что будешь делать?

– Какой любопытный братик, – усмехнулась Лелька и призналась: – Я совсем не умею общаться с малышней.

– Я не малышня, – надулся тот.

Ворон включил ему старенький телевизор…

Лелька подумала, что у них дома и у ее подруг в квартирах давно уже стоят плазменные… Действительно, воронятам не хватает средств, чтобы обновить все это. Но для некоторых бывает совершенно не важен быт. Главное, какие отношения в доме между людьми, а не какая модель телевизора. Лелька вот свой мало когда смотрит.

Ворон провел ее в другую комнату, судя по всему, это была комната братьев. Ничего лишнего: шкаф, спальные места, стулья, стол, заваленный учебниками и тетрадями, полки с книгами.

– Вот так и живем. – Он развел руками, слегка наклонив голову.

– Замечательно живете, если дружно, – сказала Лелька.

– Пока дружно, – согласился с ней Ворон. – Только от тетки второй хмырь ноги сделает, когда про нас с Никитосом узнает. Вот она. – Он взял фотографию со стола и показал ее Лельке.

На нем была изображена красивая молодая женщина. Светловолосая, с русой косой, совсем как у Смирновой, и большими синими глазами.

– Ей тридцать два. Три года с нами валандается, сразу взяла после того, как мать умерла. Ничего, что я с тобой так откровенно?

– Ничего, – вздохнула Лелька. – Мне о тебе все хочется знать.

– Зачем тебе это? – Ворон прищурился.

– Не знаю, – тихо сказала Лелька. Она была не готова ему сейчас признаваться.

– Ладно, – догадался он, сел напротив нее, – тогда расскажи, что там в школе делается.

– Тебе действительно про школу интересно? – удивилась Лелька.

– Действительно неинтересно, – признался Ворон. – Но мне нравится тебя слушать. У тебя голос приятный.

Лелька не стала с ним спорить, рассказала вкратце, что там происходит. Впрочем, без него ничего не происходило. Болото болотом, а не школьная жизнь.

– Я скоро приду на занятия, – кивнул Ворон ей ободряюще. – Чаю хочешь?

Лелька замотала головой:

– Нет. Наверное, мне пора.

Ворон остановил ее в коридоре.

– Когда я окончу школу, пойду работать. И заработаю на всю эту гламурную фигню.

– Тебе учиться нужно! Ты два языка знаешь.

– Я и учиться буду. Только позже, когда… – Он не договорил. – Никитоса тетя думает в Суворовское училище отдать.

– Это плохо? – испугалась Лелька.

– Плохо, когда мамка умирает, а ты сделать ничего не можешь. Все остальное как-то можно пережить.

У Лельки защемило сердце, и на глаза навернулись слезы. Она спрятала свое лицо у него на груди. Ворон сам притянул ее к себе и обнял.

– Ты хорошая девчонка, Лелька, – прошептал он горячим дыханием ей в затылок.

– Ты тоже, Ворон, – тихо ответила Лелька, – очень хороший…

А потом она сбежала по лестнице, не дожидаясь лифта. Бежала, словно боялась, что он догонит ее, а она расплачется и покажет свою слабость. Рядом с Вороном Лельке очень хотелось быть сильной.


– И что у вас было? – поинтересовалась Ира, позвонив ей вечером.

– Не знаю, – призналась Лелька. – Свидание – не свидание, встреча одноклассников – тоже нет.

– Я тут с мамой поговорила, она его тетю знает. Ей всего-то чуть больше тридцати…

– Я видела ее фотографию, Ворон показал.

– Так вот, она взяла племянников, когда ее сестра умерла. И все ее жалеют, потому что мальчишки… Лель, это не мои слова! Это так мама сказала. Мальчишки – «оторви и выбрось!».