Оказавшись вплотную ко мне, Литунов между прочим прикоснулся к моей ладони и посмотрев в глаза, вежливо уточнил:

– Ты не передумала?

– Нет…

– Хорошо, тогда до понедельника.

– Всего доброго! – выдохнула и тут же повернулась к нему спиной и рванула из кабинета, пытаясь ни о чем не думать.

«Аришка… нужно скорее ехать к сестре… и только потом все понять и обдумать».


***


Выходя из лифта нахмурилась, слыша громкую музыку, раздающуюся из нашей квартиры. Помимо этого, отчетливо улавливала крики и визги. Сомнений нет, в нашей квартире пьянка с разборками в самом разгаре.

Взяла сестру за руку и позвонила в соседскую дверь. Соня вышла сразу, и без слов раскрыла нараспашку железную дверь, чтобы мы проходили.

– Я пойду… посмотрю, да поговорю с этим… выро… Баглашиным, – с бешенством в голосе произнесла я. – Пусть сестра у тебя побудет. Ладно?

– Аришенька, солнышко, беги к Верочке, – с милейшей улыбкой пропела подруга, и как только Ариша скрылась из виду, сменила ангельское выражение лица на офигевшую недовольную мимику.

– Ты что, совсем? Да там сейчас неизвестно что творят. А ты со своими возмущениями. Заходи домой и Витальку позовем, – рявкнула она.

– Сонь, да мне и так неудобно его постоянно беспокоить. Он уже конкретно начинает ухаживать за мной, и мне его внимание, как камнем в душу. Не хочу его обидеть, а …

– Ой, трындец, наговоришь мне. Его кобеля обидишь. Ежедневно с такими общаюсь, и я тебя уверяю, не один не отличился скромностью и нежными чувствами. Наглые мужланы! А ты переживаешь. Спросит, красиво за грибочками отправишь.

– Снег вообще-то, – напомнила я.

– Тогда в деревню дрова колоть, а то видно заскучал один на диване, вот и решил вновь счастья испытать с тобой.

– Соня…

– Да что уж там, давай сама позвоню, раз такая щепетильная. Одну не пущу. Ежедневно слышу истории... когда вызовы в пьяный разбой. Ничего хорошего! Так что заходи, давай, пока я рычать не стала.

Вздохнула и вошла. После того как сполоснула руки в ванной, направилась в кухню, где Сонька уже мясо по-французски разложила по тарелкам. Между прочим, ее фирменное блюдо, от которого нельзя отказаться.

– Ты прикинь, гад, даже не берет, – произнесла недовольная подруга, хмуро всматриваясь в экран сотового. – А ну-ка дайка мне свой телефончик, а то он, наверное, только для тебя не занят, а все остальные хоть помирай, когда доблестный Виталик валяется на диване.

– Рабочий день закончен, если что, – усмехнулась я, совсем не удивляясь резкой смене поведения своей подруги. Это с мужем она ласковая, нежная, готовая разреветься в любую секунду из-за его невнимания, а в остальных случаях – шустрая, наглая, несмотря, что ростом мала и выглядит очень дружелюбно.

Через время она довольно оскалилась и мгновенно поставила громкую связь, хищно навострив ушки. И мы тут же услышали:

– Кристи, что-то случилось?

– О значит, как! – рявкнула Поливина. – А ничего, Суриков, что я тебе пять раз звонила, и ты даже не взял?! А если бы на мой дом напали, и я только бы и надеялась на твою помощь?!

– Я бы посочувствовал ворам, – весело выдал мужчина и добавил: – Привет, Сонька. Что муж не приехал, так все… не в настроении?

«А-а-а-а… вот зачем он так?! Зачем на больной мозоль то? Ну, все… теперь уж точно сам напросился…» – подумала я, и пошла звать сестру на ужин, видя, как ухнула подруга, переключая связь на нормальный режим, и направляясь в ванную.

«Все, скоро Виталик прибежит, а не придет… к нам на помощь».


ГЛАВА 4


Суриков явился через полчаса, с порога буркнув Соньке, что сочувствует ее мужу, на что услышал, что не ему бесхозному об этом размышлять. И у них так всегда. Взаимная неприязнь.

Виталик подошел ко мне и с озорной улыбкой поинтересовался:

– Привет. Ты как?

– Как бездомная собачка, – выдавила я. – Пойдем, посмотрим? – предложила я, находясь в ужасном нетерпении узнать, что происходит в моей квартире.

– Пошли, только идешь сзади и молчишь, пока я разговариваю с Боглашиным, – грозно отчеканил он, направляясь на выход.

Кивнула и пошла за высоченным крупным мужчиной, надеясь, что все будет нормально. Только дошли до двери, как тут же услышали женские визги. Притом создалось такое ощущение, что женщину резали.

Виталик выдал грубый мат и резко открыв дверь, пошел вперед, как ледокол в Антарктиде, а я следом. Оказавшись в кухне, вскрикнула, не ожидая увидеть то, чему стала свидетельницей.

Обезумивший Боглашин избивал свою сожительницу ногами, сопровождая отборными матами, обвиняя в измене с его другом. Женщина лежала на спине, закрывая лицо руками, и громко, истерично визжала, бултыхая ногами.

Была в шоке, ни разу в жизни не встречала такого зверства, а тут…

– Кристи, выйди! – рявкнул Виталик и тут же бросился на дохленького Боглашина, если сравнивать две весовые категории.

Продолжала стоять, не в силах отойди, и когда Виталик несколько раз откинул в стену мужчину, очнулась, подбежав к женщине, помогая встать. Даже от моей помощи женщина шарахалась, громко визжа и скуля. Кое-как привела ее в их спальню и посадила на кровать, которая была похожа на место бойни. Пух от подушек по всему полу, скомканная грязная простынь с белыми сгустками недавней спермы, остатки еды, пакеты от чейсов, пустая бутылка водки. Нет две… одна из-под шкафа торчала.

«Офигеть. Погуляли! И этот беспредел, и мерзость в моем доме!!! Сволочи!»

– Сука! Как же я ненавижу эту мразь, – процедила женщина, всхлипывая всем телом.

Удивленно посмотрела на нее, и воскликнула:

– Так что тогда здесь делаешь?

– Какая умная! Живет в теплом местечке и в ус не дует. А я… ложись под любую гниду за кусок хлеба и рюмочку для согрева. Естественно, я буду и дальше терпеть эту тварь… лишь бы не на улицу.

– Всегда есть шанс жить достойно, даже работая на трех работах. Твоя жизнь – это твой выбор! – сухо произнесла, не испытывая ни капли уважения и сострадания к этой паразитке.

– Что достойно? Мне 30 лет, и образования вообще нет. Даже паспорт не получила. Я только до 8 класса училась, а потом сбежала из дома с заезжим дальнобойщиком. А когда через несколько лет стала не нужна, выкинул меня, и я пошла к другому... В общем, опыт богатый. И так получилось, что оказалась на улице…

– Не стоит ничего говорить. Ты сама виновата в том, какая у тебя жизнь, – выдала, не понимая таких особ, как эта. И пусть я буду змеей, но твердо убеждена, что предложи ей копеечную работу и съемную комнату, за которую нужно платить и жить экономно, она не согласится.

– Зажравшаяся стерва. Даже ни капли сочувствия, – прошипела женщина, испепеляя меня гневным взглядом.

Закрыла глаза на секунду, а потом молча вышла в коридор за аптечкой. Посмотрела на закрытую дверь в кухне и поняла, что Виталик проводит воспитательную работу.

Вновь оказавшись в спальне, увидела, как Пушок развалился на кровати звездой и, увидев меня, злобно произнес:

– Че надо?

На секунду зависла и, посмотрев на аптечку, сквозь зубы предложила:

– Раны обработать?

– Да пошла ты, корова! – рявкнула она, и повернулась к стене.

Три секунды успокаивалась, чтобы не сказать этой иждивенке, что я о ней думаю, а потом направилась на выход. Сделала шаг и тут же услышала:

– Дай двести рублей на бухло, а то все болит.

Повернулась, и окинув ее пренебрежительным взглядом, открыла аптечку и достав перекись водорода и маленькую упаковку ваты, и бинт, положила на тумбочку.

– Обработай, сразу полегчает, – рявкнула и вышла из комнаты, слыша в ответ гневное «Сука!»

«Сама такая! Алкоголичка!»

Трясло, как никогда. Осознание, что эта тварь отсюда не уберется, невозможно угнетало. И что теперь нам с сестрой светит? Погулять, как оказалось, сожительница Алексея очень любит, значит, такие концерты будут проходить постоянно. Не жизнь, а существование…

Села на диван в своей комнате, окидывая стены мимолетным взглядом, и положила руку на лоб, проклиная Боглашина, превратившего мою мирную спокойную жизнь в дерьмо. И вот как я должна вести сюда ребенка? Как?

Даже не заметила, как ко мне подошел Виталик и присел на корточки, вытирая полотенцем мокрые руки, и отбрасывая его на кресло. Мужчина головой кивнул на дверь и сказал:

– Советую в кухню не заходить… Как этот гоблин придет в себя, тогда может быть.

– Поняла, – выдохнула я, опасаясь, что этот дебил очнется и начнет доставать меня и сестру, поэтому попрошусь, наверное, с ночевкой к Соньке.

– Слушай, Кристи, я тебе не советую здесь оставаться. Он – неадекват. Полный. Может его на пятнадцать суток?! Баба его напишет заяву…

– Не подаст она ничего. Женщина считает это нормальным, по сравнению с тем, что у нее происходит обычно, – пролепетала я, сдерживая в себе гнев и отчаянье.

– Переезжай ко мне. У меня трехкомнатная, и ты с Ариной…

Простонала про себя и тихо проговорила:

– Виталь, я не могу.

– Черт, ты что такая? Хочешь, чтобы он прибил тебя? Неадекватный мужик, от него хорошего не жди. Все мои профилактики он забывает через сутки.

– Я… в понедельник… переезжаю, – тихо выдавила из себя, стараясь не смотреть в глаза другу.

– То есть? Куда? – непонимающе уточнил Суриков.

– К Литунову… мы… расписываемся, – наконец произнесла эти слова и взглянула в ошарашенное лицо Виталия, где мгновенно вспыхнуло непонимание, осознание и негодование, переходящее в ярость.

Мужчина молчал. Только стиснутые губы и сжатые руки в кулаки говорили о том, что он сейчас зол как никогда.

– С какой стати? Ты беременна? С чего такой невероятный поступок? – рявкнул Виталий.