– Вы что, ослепли?! – вопил Гэвин Уильямс. – Вот он! Прорыв, которого мы ждали! Грейс выведет нас к деньгам!

Гэвин Уильямс, Гарри Бейн и Джон Мерривейл сидели в старом здании «Кворума» за рабочим завтраком. С утра газеты и телевидение только и трубили, что о последней сенсации.

– Сомневаюсь, – покачал головой Бейн. – Даже если предположить, что она знает, где они…

– Она знает.

– Даже если знает, далеко не уйдет. На нее охотится весь департамент полиции. Полагаю, уже к вечеру она окажется за решеткой… если какой-нибудь ретивый коп ее не пристрелит.

– Нет! Мы не должны это допустить.

Уильямс крайне редко выходил из себя, но сейчас он почти плакал.

– Грейс Брукштайн остается ключом к этому делу. Мы должны взять его под контроль. Настоять, чтобы полиция передала расследование в Бюро!

– О да, – рассмеялся Бейн. – Я буду настаивать. Уверен, шефу полиции это понравится.

Гэвин взглянул на Джона, словно в поисках поддержки. Но Мерривейл, как полагается настоящему трусу, уставился на собственные туфли.

Уильямс в бешенстве вскочил и устремился к выходу.

– Знаю, ч-то вм-мешиваюсь не в свое дело. Но думаю, что у агента Уильямса сильный стресс.

– Вы правы, – согласился Бейн. – Я скоро переведу его в другое подразделение. Он одержим Грейс Брукштайн и не в силах мыслить здраво. Ее побег отвлек его, а это недопустимо.

– Совершенно верно.

Мерривейл с облегчением вздохнул.

Ему не будет покоя, пока Грейс не найдут, а еще лучше пристрелят. Известие о ее побеге глубоко его потрясло. Но сегодняшнее совещание вселило надежду. Если Уильямса уберут из расследования, Джону станет намного легче вести Бейна и его людей по ложному следу. Рано или поздно у них кончатся силы, или деньги, или то и другое, и расследование прекратят.

И тогда он наконец будет свободен. Свободен покинуть Нью-Йорк, бросить Кэролайн. Жизнь без цепей! Это стоило любых страданий!

– В-вы действительно с-считаете, что ее быстро найдут?

– Уверен! – воскликнул Бейн. – Ради всего святого, это же Грейс Брукштайн! Где она может скрыться?


Во сне она слышала стук, слабый, но быстрый и настойчивый. Постепенно шум становился громче. Грейс проснулась.

Кто-то стучал в дверь!

Вскочив с постели, она схватила стилет и, завернувшись в простыню, поковыляла к двери.

– Кто там?

– Это я.

Йода.

Грейс отложила нож и приоткрыла дверь.

– Остаетесь еще на ночь?

Из коридора бил ослепительный свет. Грейс моргнула.

– Простите?

– Так вы останетесь еще на ночь? Сейчас полдень. Вы заплатили до половины первого, так что либо уходите, либо платите еще за ночь.

– О да, я остаюсь.

– Двадцать долларов.

Грейс вытащила еще банкноту из пачки и протянула старику. Он молча взял купюру и пошаркал назад, к стойке.

Двенадцать часов! Иисусе! Должно быть, она сразу вырубилась.

Грейс раздвинула занавески, но тут же сдвинула снова. Слишком светло.

Плеснув в лицо холодной воды, она натянула одежду, которая до сих пор пахла тем ублюдком. Но у нее не было другой. Сегодня она купит себе новую.

Телевизор так и проработал всю ночь. Грейс прибавила звук. На этот раз разговор шел об экономике. Но через несколько минут ее лицо вновь появилось на экране: тюремный снимок, сделанный в тот день, когда ее привезли в Бедфорд. И совершенно не похожий на нее, теперешнюю.

– При том что Грейс Брукштайн отсутствует уже семнадцать часов, ясно, что полиция не нашла никаких следов, – сообщила ведущая. – Детектив Митчелл Коннорс из Нью-Йоркского департамента полиции сейчас в нашей студии. Детектив, поговаривают, что вы и ваши люди потеряли след. Как считаете, это справедливое утверждение?

По видеосвязи ответил привлекательный блондин:

– Нет, Нэнси, я так не считаю. Мы применяем самые различные методы поиска. Расследование ведется всего несколько часов. Мы уверены, что заключенную скоро вновь арестуют. Мы делаем для этого все.

Грейс внимательно изучала лицо копа. Детектив Митчелл Коннорс походил на героя комиксов: квадратная челюсть и ярко-голубые глаза. Чисто физически он напоминал ей более грубоватого брата-близнеца Джека Уорнера. Но выражение лица было иным. Скорее как у Ленни.

«У него глаза Ленни. Добрые глаза».

– Грейс Брукштайн и ее муж доставили неимоверные страдания тысячам людей, особенно здесь, в Нью-Йорке. Поверьте, Нэнси, никто сильнее меня не хочет, чтобы осужденная вновь оказалась за решеткой. Мы найдем ее. Любой ценой.

Грейс выключила телевизор.

«У детектива добрые глаза, но он все равно мой враг».

Об этом не стоило забывать.


Днем Грейс вышла в город, стараясь не стучать зубами от страха. Но это было очень трудно, особенно если знать, что ее лицо буквально всюду, на экранах и в газетах, что в любую минуту ее могут узнать и сдать властям. Но нельзя же вечно скрываться в мотеле! Ей нужна была еда, и одежда, и возможность как-то выбраться из Ричардсвилля. Карен и Кора предупредили ее, как опасно слишком долго задерживается на одном месте.

Закутавшись в куртку водителя, Грейс опустила голову и вошла в «Уолмарт». Пока стояла у кассы, сердце билось так, что она боялась свалиться без чувств. К счастью, угрюмая девочка-подросток, сидевшая за кассой, больше интересовалась треснувшим накладным ногтем, чем нервной покупательницей или ее покупками.

– Восемьдесят восемь долларов. Наличные? Карточка?

– Наличные.

– Спасибоихорошеговамдня.

Девчонка даже глаз не подняла!

К тому времени как Грейс вернулась в свою комнату в мотеле, было уже почти четыре часа. Заперев дверь, она высыпала покупки на кровать: краска для волос, ножницы, косметика, дезинфектант, белье, пакет с тремя футболками, круглая шапочка без полей и серая хозяйственная сумка.

И приступила к работе.


Старик за стойкой портье изучал газетный снимок. Что поделать, глаза уже не те, что прежде.

Не может быть!

Нос у девчонки другой. И все же сходство явно имелось. И эта его постоялица действительно явилась среди ночи и без вещей.

Он снова взглянул на газету. Коп, тот, что в телевизоре, велел сообщать, если увидишь что подозрительное.

Каким бы обычным оно ни казалось.

Старик поднял трубку.


Грейс оглядела себя в мутном зеркале ванной. Собой она уже не была. Кем-то другим. Первым из ее четырех новых воплощений.

Лиззи Вули.

«Привет, Лиззи».

Она старательно оттерла все следы краски и собрала с пола обрезки волос. Сунула их в пустой пакет из «Уолмарта» вместе с пустым пузырьком из-под краски и старой одеждой, завязала ручки и уложила все это в хозяйственную сумку.

Одевалась она быстро. Как приятно было прикосновение к телу чистой ткани!

Грейс неожиданно вспомнила о прежней жизни и улыбнулась. Тогда она и представить не могла, что джинсы из недорогого магазина будут казаться роскошью!

Она уже истратила две трети денег. Скоро придется послать е-мейл таинственному другу Карен и попросить еще.

Кора заверила, что деньги через «Вестерн юнион» можно получить легко и анонимно. Все, что для этого требуется, – прийти на один из тысяч пунктов, предъявить свое (поддельное) удостоверение личности – и дело в шляпе!

– Именно так зарабатывают на жизнь все нелегальные иммигранты в этой стране, крошка, – пояснила Кора. – В их бизнесе главное – не задавать вопросов.

Но Грейс все-таки надеялась, что придется не слишком часто иметь дело с «Вестерн юнион».

Она проверила расписание автобусов. Следующий уходил из города в шесть пятнадцать.

Времени еще полно.


Старик постучал в дверь.

Никто не ответил.

Офицер Маккинли, лучший и единственный полицейский Ричардсвилля, недовольно буркнул:

– По-моему, ты сказал, что она определенно будет здесь!

Когда старик Мердок позвонил в участок, Маккинли сразу понял, что затея идиотская. Грейс Брукштайн в захудалом мотеле? Да она, должно быть, давно пьет шампанское в пентхаусе!

– Говорю, тут она! Собственными глазами видел, как она сюда входила, и больше не вышла. Должно быть, дрыхнет.

Сняв универсальный ключ с висевшего на поясе кольца, он отпер дверь.

– Мисс?

Комната была пуста. Не просто пуста. Идеально убрана. Кровать застелена, все поверхности протерты. Словно тут вообще никто не останавливался.

Офицер Маккинли закатил глаза.

– Да была она тут, говорю я! Последние две ночи. Богом клянусь. Должно быть, выпрыгнула из окна.

– Угу.

«И улетела на помеле».

– Ладно, если снова увидишь ее, немедленно дай знать.

Глава 17

Мария Престон вплыла на шестой этаж ресторана «Каприз», находившегося в гонконгском отеле «Четыре времени года». Разодетая в шифоновое платье в восточном стиле, увешанная только что купленными в городе Гуанчжоу жемчугами, она взволнованно махнула газетой в сторону мужа.

– Видел это, Энди?

– Что именно, любовь моя?

– Грейс Брукштайн сбежала из тюрьмы!

Эндрю побелел как полотно.

– Сбежала? То есть как это?! Невозможно, – почти простонал он и, выхватив газету из рук жены, впился взглядом в первую полосу.

«Масштабная полицейская операция проведена вчерашней ночью в Нью-Йорке, после того как осужденная за мошенничество Грейс Брукштайн каким-то образом скрылась из тюрьмы строгого режима в округе Уэстчестер. Брукштайн, одна из самых известных женщин в Америке, как утверждается, в сговоре с мужем, Леонардом Брукштайном, похитила больше семидесяти миллиардов…»

– Невероятно! – хихикнула Мария, наливая себе большой стакан апельсинового сока. – Сбежала из тюрьмы. Ну просто «Отчаянные домохозяйки»! В следующей серии она проснется с амнезией, и последних двадцати лет как не бывало. Как считаешь, ее поймают?

Но Эндрю был слишком ошеломлен, чтобы ответить.

Катастрофа! Как раз теперь, когда он считал, что кошмар остался позади, Грейс выкинула такую штуку, открыв старые раны. Марии это казалось забавным? Почему бы и нет! Она-то понятия не имела, какой стресс он испытывал все это время! Пока могла швыряться деньгами – только эта поездка в Гонконг обошлась больше чем в сорок тысяч, не говоря уже об астрономических суммах, потраченных на жемчуг, – она была счастлива. И что ей до того, что Эндрю весь последний год почти не спал! Что лежал в постели президентского номера по двенадцать тысяч за ночь, извиваясь от желудочных колик, терзаемый слепящими мигренями, преследуемый кошмарами, в которых попеременно являлись Ленни и ужасающее, изуродованное шрамом лицо человека по имени Доналд Энтони Ле Брон? Если бы не Мария, он никогда бы не сделал того, на что пошел. Никогда не предал бы друга. Не стал вором. Не якшался с такими, как Ле Брон.