Тилли Бэгшоу - Сидни Шелдон. После полуночи

Если бы взгляды могли убивать, Ленни Брукштайн свалился бы замертво прямо тут, за столом.

– Именно, Ленни. Безработица в моем округе достигла почти десяти процентов. Пока мы сидим здесь, наслаждаясь тонкими винами и изысканными блюдами, людей, которые за меня голосовали, выбрасывают из собственных домов. Она теряют работу, медицинскую страховку и последнюю надежду. Некоторые думают, что я смогу все исправить. Поэтому, ты прав, я не в настроении веселиться. Прошу меня извинить.

Онор в ужасе наблюдала, как ее муж встал и вышел из комнаты. Прошлой ночью он наконец рассказал о своих игорных долгах. Онор всю ночь не сомкнула глаз. Именно из-за усталости она и вспылила, сорвав зло на Грейс, за что потом готова была себя выпороть. Конечно, на чувства младшей сестры ей плевать. Но ведь вся цель этой поездки – стать Грейс еще ближе и воспользоваться ее влиянием на Ленни, чтобы заставить его помочь Джеку. «Мне нужен Брукштайн! – орал Джек прошлой ночью. – Без его денег я конченый человек, неужели не понимаешь? Мы конченые люди!»

Онор все отлично понимала. Но почему Джек вылетел из комнаты как избалованный ребенок, опозорив себя и жену перед всеми?

– Пойду-ка я к нему, – вяло произнесла она. – Прошу прощения, Грейс, Ленни.

Ужин худо-бедно продолжался. После ухода Уорнеров остальные пытались казаться оживленными, но пустые стулья Уорнеров казались привидениями на пиру. Джон произнес тост, благодаря хозяйку за ужин, но при этом заикался так сильно, что Кэролайн пришлось докончить речь за мужа. Конни ушла еще до того, как подали десерт, пожаловавшись на головную боль. К тому времени как горничная принесла кофе, деланные улыбки оставшихся гостей походили на гримасы.

Позже, в постели, Грейс разразилась слезами.

– Какой провал! Ну почему все сводится к дурацкой экономике? Конни и Майкл вот-вот потеряют дом. Джек сам не свой из-за безработицы.

– Не думаю, солнышко, что он изводится только из-за этого.

– Когда мы были у парикмахера, даже Кэролайн и Мария жаловались, насколько меньше получают их мужья в этом году. Ненавижу все это!

– Мария и Кэролайн еще смеют стонать? – взвился Ленни. – Шутишь? Им повезло, что у мужей вообще осталась работа! Комиссия по ценным бумагам и биржам присосалась к нам как пиявка!

– Ведется расследование? – ахнула Грейс.

– Не волнуйся, милая, ничего страшного. Буря в стакане дерьма. Сейчас у них под прицелом все крупные страховые фонды. Беда в том, что настали тяжелые времена, и «Кворум» держится только благодаря мне. А это означает, что мужья этих злобных сук выжили благодаря мне.

– Не сердись, дорогой, – всхлипнула Грейс. – Мне не стоило ничего говорить. Сегодня я больше не вынесу никаких ссор! Просто не вынесу.

Ленни обнял ее.

– Прости, – прошептал он. – Я вел себя как настоящий Гринч[9], верно?

Грейс прижалась к мужу. Она всегда чувствовала себя защищенной и счастливой, когда была рядом с ним.

– Вот что, дорогая, завтра утром я встану пораньше и выйду в море. Свежий ветер всегда проясняет голову. К своему возвращению буду таким спокойным, что ты меня не узнаешь.

– Звучит неплохо.

Грейс задремала.

Позже она попытается точно вспомнить, что сказал Ленни потом. Так трудно отличить сон от реальности… Ей казалось, что она услышала: «Что бы ни случилось, Грейси, помни: я тебя люблю».

Но может, это приснилось?

Точно Грейс знала одно: в ту ночь она заснула счастливой.

В последний раз.

Джон Мерривейл затянул ремень безопасности и закрыл глаза. Двухтурбинный шестиместный самолет пробивал дорогу в облаках.

Боявшийся летать даже в хорошую погоду, он с ума сходил, когда самолет оказывался в зоне турбулентности. Все равно что доверить свою жизнь газонокосилке!

– Не волнуйтесь, – приветливо улыбнулась сидевшая рядом женщина. – По утрам всегда трясет. Пока солнце не сожжет облака.

Интересно, может ли солнце сжечь облака?

Джон покачал головой. Нужно же было расфилософствоваться именно сегодня!

Если «газонокосилка» не подведет, через двадцать пять минут они приземлятся в Бостоне.

Было шесть пятнадцать утра.

В восемь пятнадцать Эндрю Престон занял свое место в другом самолете. «Фоккер-100», вмещавший сотню пассажиров, был полон только на две трети.

Вряд ли многим людям придет в голову лететь в Нью-Йорк из Нантакета во вторник. Все улетели вчера.

Прошлой ночью Престон со смешанным чувством выслушал известие о том, что его срочно требуют в офис. Питер Финч, глава группы сотрудников Комиссии по ценным бумагам и биржам, проводившей проверку счетов «Кворума», хотел лично поговорить с ним.

Эндрю со страхом ждал встречи. Он пытался понять, по какой причине Финч так срочно вызывал его в Нью-Йорк. В голову лезли неприятные предположения. С другой стороны, находиться вдали от офиса тоже не было сил. Престон терял самообладание. Раньше он был уверен, что надежно замел следы, но эти ублюдки из комиссии были хуже гончих, почуявших запах крови.

В любом случае нужно поскорее убраться из Нантакета. Гостевой коттедж начинал казаться тюрьмой. После публичного унижения Мария впала в истерическое бешенство: ночью грязно ругалась, вопила и даже пыталась драться с мужем. Если засучить рукава, все увидят уродливые красные царапины от ее ногтей.

– Как ты смеешь позволять Брукштайну обращаться с нами подобным образом? Он выставил меня полной дурой. А ты сидел и молчал!

Эндрю прикусил губу, чтобы не сказать Марии, что она сама спровоцировала скандал, пытаясь выставить дурой Грейс. А вместо этого напомнил:

– И что прикажешь делать? Он мой босс, Мария. Он оплачивает наши счета.

– Ну уж нет! Он платит тебе меньше, чем чертовой кухарке! Разве не слышал, что он сказал? И это тебя нисколько не волнует?

Эндрю слышал. И это его волновало. На девяносто процентов он был уверен, что Ленни пошутил. Если повариха получает больше, чем он, очевидно, ей платят не по заслугам. Впрочем, щедрость Ленни была общеизвестна; Брукштайн вполне мог щедро вознаградить того, кто верно ему служит.

Он попытался успокоить себя.

Какое ему дело, сколько платит Ленни кому-то другому? В конце концов, он платит свои деньги!

Но все же неприятно-саднящее чувство не проходило. Возможно, на каком-то подсознательном уровне Эндрю считал, что поступок Ленни оправдывал все, что он натворил.

Мария, вымотанная пьяным дебошем, еще спала, когда он оставил ее этим утром. Проснется, наверняка будет жуткое похмелье. Когда она в таком состоянии, к ней лучше не подходить. А теперь это и не понадобится.

– Говорит командир самолета. Приготовиться к посадке.

Эндрю закрыл глаза и попытался расслабиться.

Грейс с сестрами отправилась на ленч в клуб «Клиффсайд-Бич».

После вчерашней перепалки Конни из кожи вон лезла, чтобы исправить положение, даже подарила Грейс чудесную розовую раковину, которую нашла на пляже сегодня утром.

– Не бог весть что, но украсит твой туалетный столик.

Грейс была тронута. Она знала, как трудно Конни найти слова извинения. Но раковина говорила больше любых слов.

– Кэролайн и Мари тоже придут? – спросила Онор. В кремовом сарафане, который ее бледнил, и с волосами, затянутыми в конский хвост, Онор выглядела усталой. Неужели они с Джеком поссорились вчера, после того как тот ушел из столовой?

Но Грейс была слишком тактична, чтобы расспрашивать сестру.

– Я так не думаю. Кэролайн в городе, смотрит картины. А Мария, по-моему, еще спит.

Сестры переглянулись.

– Интересно, что она носит в постели? – хихикнула Конни. – Пижамы от Версаче из чистого золота?

Напряжение потихоньку спадало. Грейс начала успокаиваться.

Подошедшая официантка приняла заказ. Столики стояли прямо на пляже, но к тому времени как принесли закуски, на небе уже собрались грозовые облака.

– Не хотите перейти в ресторан, миссис Брукштайн? – спросил подошедший управляющий. – Могу предложить прекрасный столик у окна.

Не успел он договорить, как все вздрогнули от громового раската. Еще секунда, и первые тяжелые капли дождя разбились о столешницу.

– Да, пожалуйста, – рассмеялась Грейс и почему-то подумала, что Ленни сейчас один на яхте. Хоть бы он догадался укрыться в каюте! Еще промокнет и насмерть простудится!

К тому времени как сестры вернулись домой, было почти четыре вечера, и шторм разыгрался в полную силу. В дверях их встретил Майкл Грей.

– Слава Богу, вы здесь, – выдохнул он, крепко обнимая Конни.

– Мы всего лишь ездили в клуб на ленч, – успокоила та. – Откуда такая паника?

– Не знал, где вы были, вот и все. Я думал, вы отправились поплавать с Джеком. Там творится что-то невообразимое.

– Джек ушел в море на яхте? – Бледное лицо Онор совсем побелело. – И девочки с ним?

– Нет, не волнуйся. Бобби и Роуз на кухне. Играют с мальчиками в «горки и лесенки». Им немного скучно, но в остальном – все в порядке.

– А Джек? Он не звонил?

– Радио не работает.

Онор вздрогнула. Джек еще с юности был заядлым мореходом, но такой шторм станет серьезным испытанием его умения и мужества.

– Все в порядке, – успокаивал Майкл. – Береговая охрана считает, что определила, где находится его яхта. Скоро все узнаем. Там творится что-то невероятное, но охрана пытается вернуть всех в гавань. Входите, не стойте на дожде!

– А Ленни?

Конни и Онор наконец вошли в дом, Грейс застыла на дорожке. Дождь капал с волос и кончика носа. Сейчас ей можно было дать не больше двенадцати лет.

– Ленни? – нахмурился Майкл. – Я думал, он в гольф-клубе. Именно так он сказал слугам, когда уходил.

«Хотел побыть один? Не желал, чтобы вы с Джеком увязались за ним…»

– Нет…

Грейс трясло.

– Он на яхте.

– Команда с ним?

– Вряд ли.

Майкл попытался скрыть тревогу.