В общем-то и против истины не погрешила. Жаннетины проблемы иначе как семейными не назовешь.
– Любопытно, – протянула Галка, однако в глазах ее я особого любопытства не заметила.
К слову сказать, в последние дни она ведет себя весьма странно. Я задумываюсь на секунду и отрываю взгляд от экрана компьютера. Да, пожалуй, это так. Можно даже сказать, что Галка сама на себя не похожа. Молчалива и незаметна. Как будто вынашивает какую-то мысль. Не о том, как создать вокруг меня ажиотаж, – это точно. В этом случае она как раз трепалась бы вовсю и ее стало бы безумно много. А тут наоборот, вчера, например, я видела ее ровно два раза за весь день. Да, конечно, я была страшно занята с бюджетом для филиалов, но такое – для Галки не причина. Нет, она сама не появлялась на горизонте. Очень интересно.
Я опять щурюсь на экран. Бюджет продвигается. Черепашьим шагом, но все же. Филиалов у нас, кстати, намечается целых три, кроме московского. Новосибирск, Ростов-на-Дону и Екатеринбург. Большие и малые города нашей необъятной родины… Черт! Я выпрямляюсь в своем кресле. Так вот о чем болтал тогда М.А. Ну, разумеется, филиалы! Их надо будет обучать, контролировать – словом, воспитывать. Вот тебе и пустой разговор за чашкой утреннего кофе. Хотя я тоже не лыком шита: уловила тогда, что беседа свернула куда-то в сторону. Да, хитер, но не слишком. А вообще, меня уже третий день мучит вопрос: собственно, он-то тут при чем? Директор по производству. В филиалах пока организовываются только отделы продаж и маркетинга. Вот бы и занимался этим Витя. Витя – директор по продажам. Я, честно сказать, его недолюбливаю за излишнюю хамоватость. Хамоватость, знаете ли, бывает в меру, а бывает чересчур. Вот у Вити – второй случай. «Ольга, – любит орать (именно орать – по-другому Витя просто не умеет) он на весь офис, – забыла, о чем я тебя просил?! Принеси-ка мне…» – и дальше следует перечисление того, что я должна ему принести. На меня никогда, никогда не орали, и я вечно нервно вздрагиваю, когда слышу Витины вопли. «Что ты трепыхаешься? – удивляется Галка. – С ним нужно точно так же, как он с тобой». То есть орать. Что-то вроде: «Витя, уймись, а!» Я себя лично в таком качестве не представляю. «Лелька, – говорит мне на это Галка, – пора перевоспитываться. А то доживешь до старости, а ума не наберешься». Может быть, но мне что-то не хочется.
Да, так вот Витя по части новых филиалов оказался не у дел. И у меня это, признаться, вызвало недоумение. Неужели М.А. альтруист? Взвалил на себя чужое поручение? Если так, продолжаю размышлять я, одновременно втискивая в таблицу нужные цифры, это его хорошо характеризует или не очень? И между прочим…
Что «между прочим», я додумать не успеваю. Дверь распахивается, и на пороге вырастает сам исследуемый объект.
– Здравствуйте, – говорит мне М.А.
– Здравствуйте, – отвечаю я, машинально ныряя ногами в туфли, которые взяла на работу разнашивать и уже устала от этого процесса.
– Вас, – лаконично заявляет он, протягивая мне переносную телефонную трубку из приемной.
– Правда? – изумляюсь я, аккуратно принимая трубку из его рук. – Кто бы это мог быть?
Он поднимает правую бровь и легонько усмехается. Я с опаской прижимаю трубку к уху и говорю в нее:
– Да, слушаю вас.
– Привет! – слышу я в ответ радостный голос. О нет!
– Привет, – тем не менее отвечаю я, косясь на М.А.
Тот, похоже, и не собирается уходить. Привалился плечом к косяку двери и с любопытством разглядывает меня. Я чувствую, как заливаюсь краской. А мой юный московский друг на том конце провод! жизнерадостно интересуется:
– Как дела?
Как, как? Мерзковато. Какой черт дернул его звонить на телефон приемной? И я, не в силах удержать рвущиеся наружу эмоции, спрашиваю об этом:
– А чего это ты звонишь в приемную?
М.А. вновь легонько усмехается, но пока ведет себя в рамках. Может, просто ждет, когда я освобожу трубку? Да ну, тут же понимаю я, дурацкая мысль. Словом, Альбертино я почти не слушаю, недосуг. А он между тем радостно сообщает мне:
– Представляешь, я потерял твою визитку. А как еще тебя найти – только через приемную. Так как все-таки твои дела?
– Нормально, – мрачно отвечаю я, лихорадочно соображая, как бы мне избавиться от М.А. Или от Альбертино, но так, чтобы он не обиделся.
И тут – о, хвала небесам! – у М.А. мелодично звонит мобильник. Он вытаскивает его из кармана пиджака и принимается с кем-то болтать. Я перевожу дух и уже более миролюбиво спрашиваю у Альбертино:
– А как у вас там? Все нормально?
– Да что нам сделается? – смеется он. – Все классно. Погода отличная, не то что тогда, когда ты здесь была.
М.А. продолжает разговаривать с невидимым собеседником, но почему-то мне опять кажется, что он способен делать два дела сразу.
– А ты зачем звонишь? – спрашиваю я у Альбертино.
– Просто так. Узнать, как у тебя дела. Услышать твой голос.
– И все? – Я искренне удивляюсь.
– А что тут такого? – теперь изумлен уже Альбертино.
– Да нет, – улыбаюсь я, – все нормально.
Давненько никто не звонил мне, чтобы просто узнать, как мои дела. И услышать мой голос… Стоп, стоп, торможу я себя. Ребенку двадцать восемь. Какой голос? Какие дела? И что вообще это значит? Но ведь не спросишь его об этом – М.А. уже отключил свой мобильник и опять взирает на меня с нескрываемым интересом.
– Ты знаешь… – мямлю я в трубку.
– Не хочешь разговаривать на работе? – догадывается сообразительный «ребенок».
– Да.
– Хорошо. Тогда, может быть, продиктуешь свой домашний телефон, раз уж я такой растяпа?
Мне вновь хочется спросить, зачем ему все это нужно, но я беру себя в руки и послушно диктую телефон.
– О'кей, – говорит Альбертино, – тогда прощаемся?
– Да. Пока.
– Удачного тебе дня.
– Спасибо. И тебе тоже.
Я с облегчением отрываю от уха изрядно нагревшуюся трубку и протягиваю ее М.А. со словами:
– Наконец-то вы получили ее обратно.
На мое ехидство он с не меньшей иронией в голосе комментирует:
– Вскружили голову парню.
Я вздрагиваю и растерянно бормочу:
– Пардон?
М.А. пристально смотрит на меня своими глазами цвета предгрозового неба и повторяет:
– Я говорю, бедный парень – пал жертвой ваших чар.
«Неужели ревнует?» – мелькает у меня шальная мысль.
Чепуха, одергиваю я себя. Откуда бы взяться ревности? Подумаешь, развлек меня в Москве, обаял, помог почувствовать себя в непривычной обстановке чуть-чуть комфортнее, но кто сказал, что это от какого-то чувства ко мне? Просто человек хорошо воспитан, вспоминаю я кое-что из Хмелевской. Да, подал пальто, да, открыл дверцу машины, да, сводил в театр – от всего этого так отвыкаешь, что любое проявление элементарной мужской вежливости готова принять за знаки неземной любви к себе. Я делаю вдох и открываю рот, чтобы ответить, как вдруг слышу:
– Какой парень? Чьих чар? – и за спиной М.А. появляется Вика.
Да вот, – небрежно поясняет М.А., – Ольга Николаевна одним своим появлением ввергла в смятение целый московский офис, особенно его молодую мужскую часть, и кое-кто там теперь себе места не находит.
– Правда? – восторженно реагирует Вика. – Какая прелесть!
Кто б сомневался! А М.А. хорош – болтун несчастный! Мужчина – что с него возьмешь. Он полагает, что очень удачно и остроумное пошутил, а на самом деле дал жизнь новой большой, длинной и жирной сплетне. Уже давно никому не мыли кости на тему личной жизни. И вот тебе, пожалуйста! Ольга Николаевна и юный Альбертино. Просим любить и жаловать. Будет чем заняться в течение долгого рабочего дня. Судя по плотоядному Викиному взгляду, волна сплетен накроет меня не далее как сегодня к вечеру, а поглотит – к концу недели. Я лучезарно улыбаюсь ей и поворачиваюсь к компьютеру.
– Максим Александрович, – спохватывается Вика, – я же за вами.
– Да? – вопрошает М.А. абсолютно незаинтересованным голосом.
– К вам же сын пришел.
– Действительно, – боковым зрением вижу, как М.А. смотрит на свои часы, – спасибо, Вика.
Они удаляются. Я вскакиваю со своего места и подхожу к двери. Выглядываю в коридор. Вика и М.А. идут в сторону приемной и о чем-то разговаривают. Надеюсь, не обо мне. М.А. не похож на человека, способного откровенничать с секретаршей. Тогда, позвольте, задумываюсь я, какого черта он выдал меня?
Никакого сына в коридоре не наблюдается. Наверное, сидит, ждет папашу в кабинете. Я опять усаживаюсь за компьютер. Значит, это был мальчик. Тот ребенок, которого должна была родить белобрысая и пухлая Наталья. И ему сейчас ни много ни мало – я принимаюсь за подсчеты – лет четырнадцать. С ума сойти! У М.А. уже сыну четырнадцать, а я все еще не у дел.
Нет, невозможно сидеть и делать бюджет филиалов, когда рядом, почти за стенкой, такое происходит! Я подхватываюсь и вылетаю в коридор. Напускаю на себя деловитый вид и шествую в сторону приемной. Что мне там нужно? Быстро, быстро соображай. Бумага? Нет, отпадает, Вика только что из моего кабинета, наверняка вспомнит, что с бумагой у меня все в порядке. Вика у нас глазастая. Дискету? Чушь собачья. У Вики у самой вечно нет чистых дискет. Я замедляю шаг. Вот напасть, как трет левая туфля. А в магазине все было чудесно. Известный парадокс: туфли, такие удобные и мягкие в магазине, превращаются в некое подобие «испанских сапог», стоит за них только заплатить и принести их домой. Я бросаю взгляд на злополучную обновку и – о, эврика! – понимаю, зачем мне срочно нужно в приемную. Пластырь. Мне жизненно необходим пластырь. Вика, как всякая уважающая себя катастрофистка, держит в тумбочке солидную аптечку. Пластырей у нее там – всех размеров и конфигураций. У меня, впрочем, тоже, но не по причине страха перед всем на свете, а по причине постоянных конфликтов с обувью, но сейчас я собираюсь сделать вид, что только Вика с ее предусмотрительностью и любовью к ближнему способна спасти меня от тягот земных… И я тяну на себя дверь приемной.
"Шуточки жизни" отзывы
Отзывы читателей о книге "Шуточки жизни". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Шуточки жизни" друзьям в соцсетях.