– И врач сказал: никаких физических нагрузок, чтобы беременность сохранить, – продолжала Наталья Юрьевна. – А раз так, я буду жить с вами до родов. Мы выносим нашего малыша.

Александра благодарно посмотрела на мать.

А Илье пришлось скрыть недовольство. Он вынужден был терпеть кратковременное пребывание тещи, но жить с ней бок о бок почти год! Это в его планы не входило. Конечно, дом был большой, и присутствие лишнего человека могло бы остаться незамеченным, но Наталья Юрьевна предъявляла права на Александру, отнимая ее от мужа. И еще ребенок. С одной стороны, малыш привяжет Саньку к нему навсегда, а с другой, будет мешать привычному ходу жизни. Илья знал, что появление ребенка в семье меняет уклад жизни. Он помнил, что жизнь его матери была полностью подчинена его расписанию. Лариса Павловна проживала жизнь сына вместе с ним. Он не хотел младенца, потому что не хотел ничего менять.

Перемены начались буквально на следующий день.

– На завтрак – геркулес, – провозгласила Наталья Юрьевна.

– Я не ем геркулес, я не пью молоко и презираю капустные листья,– раздраженно проговорил Илья. – Если Аля не может делать мне омлет или яичницу, я обойдусь бутербродами. И, пожалуйста, Наталья Юрьевна, не создавайте мне сложности дома. Я хирург, спасаю жизни, я не могу приходить на работу раздраженным.

– Мама, мне нетрудно приготовить мужу завтрак. Не нужно передергивать и усугублять. Беременность не болезнь.

«Муж и жена – одна сатана».

Перемирие длилось недолго. Вечером Илья не обнаружил никого в доме и испытал легкое беспокойство: Александра всегда встречала его и накрывала ужин. Женщины появились спустя полчаса после его возвращения.

– Мы гуляли. Александре нужно больше ходить.

– Понятно. А днем нельзя ходить?

– Днем было жарко. Тяжело беременным быть на солнце.

Перепалки с тещей происходили постоянно и не прекращались. Александра старалась не вмешиваться. Дух тещи проник даже в спальню: жена отказывала ему в сексе, ссылаясь на необходимость сохранения беременности.

– И что мне теперь делать? Аля, ответь.

– Придется терпеть.

– Целый год?

– Я же терплю. Это ради малыша. Ты тоже должен.

Илья вздыхал и отворачивался.

Александра полюбила свою беременность. Она делала ее жизнь осмысленной и нужной. Она накупила кучу книг и следовала всем полезным советам, которые там находила. Много времени она проводила с матерью, слушая рассказы из ее опыта. Так незаметно прошло лето, за ним осень, наступил декабрь. Малыш весело и больно давал о себе знать, колотясь в стенки материнского живота. Александра гладила его, рассказывала сказки и пела песни – успокаивался. Она знала, что родится дочка. Это известие очень обрадовало Илью.

– Назовем ее Любой. Ты не против?

– Не против. Любовь Ильинична. По-моему, очень красиво.

– Это в честь моей бабушки, маминой мамы.

– Хорошо. Только моей маме не говори. Обидится.

Наталья Юрьевна прижилась в доме, выполняя функции хозяйки-экономки. Илья перестал раздражаться и спорить с ней. Просто замолкал, уходил, но поступал по своему усмотрению. К Новому году Наталья Юрьевна накупила праздничных гирлянд и иллюминаций, украсила ими весь дом, и внутри, и снаружи.

– Все должны радоваться наступлению праздника. Елку во дворе поставим ближе к Новому году.

Поставила. И украсила.

– Пусть соседи завидуют.

Александра только смеялась, глядя на старания матери. Сама она терзалась вопросом о том, стоит ли обустраивать комнату малышу сейчас, или подождать до родов. Она не была суеверна, но все-таки… Спросила у матери. Та была категорична:

– Даже не думай. Вот родишь, тогда я сама все сделаю. Доверься мне.

Илья ходил недовольный, хмуро смотрел на нее, изображая обиженного. Александра не обращала внимания, игнорируя его взгляды. Она ощущала важность своего положения и была счастлива.

Новогодний праздник решили отметить дома в семейном кругу бокалом шампанского. Уже сели за стол, когда Александра сказала:

– Что-то мне нехорошо. Низ живота тянет, да и голова кружится.

Илья помертвел. Он вспомнил другой Новый год, когда маме стало плохо, когда ее увезли, и… все пошло не так.

«С Алей так не будет. Я не позволю, чтобы она бросила меня, как мама».

– Наталья Юрьевна, соберите вещи, я повезу ее в свою клинику. Сейчас на гинекологию позвоню.

Улицы были пустынны – все за столами слушают президента. Доехали быстро. Александру спешно отправили на отделение и осмотрели.

– Ложные схватки. Такое бывает на поздних сроках. Обе в норме, и жена, и девочка. Но можем оставить, понаблюдать, к родам подготовить. Как решишь, Илья Александрович.

– Оставьте. Мне так будет спокойнее.

Следующий месяц Александра провела в больнице, а Наталья Юрьевна вынуждена была вернуться к себе домой.

*****

Дочка родилась в срок, крепенькая, здоровенькая, с черным пушком на голове. «Моя, моя. Самая-самая моя»,– думала Александра, разглядывая девочку.– Любушка, Любава, Любовь моя. Жизнь моя». Илья увидел дочку вечером и не испытал никаких чувств, кроме недоумения. «Я должен любить этот комок плоти? Почему я этого не ощущаю?»

Это чувство поселилось в нем прочно, превращаясь временами в раздражительность. Усилием воли он подавлял его, но ничего другого не возникало.

Наталья Юрьевна к возвращению Александры с девочкой подготовила сказочную детскую: нежно-розово-кружевную с оборками, по собственному вкусу. Комнату обустроила рядом с родительской спальней. Илья остался доволен: Александра рядом, дочь за стенкой. «Никто и ничто не отнимет у меня Шурочку! Даже дочь не встанет между нами». Встречать жену из роддома он поехал успокоенный.

Большого застолья затевать не стали, так, тихий ужин в семейном кругу. Илья расслабился, предвкушая радость настоящей встречи с женой, обладания ее роскошным телом. И вдруг Александра сказала:

– Ты не против, если я поставлю дочкину кроватку к нам в спальню?

– Конечно, против. Я должен выходить на работу хорошо отдохнувшим. Вряд ли это возможно, если рядом будет находиться младенец. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Да, Илюша, понимаю очень хорошо, поэтому поставлю раскладушку в детскую. Я должна быть рядом с дочкой.

– А я?

– Ты, как хороший муж и отец, должен понимать это.

– Вот именно, муж, – Илья повысил голос,– и у меня есть потребности, которые я уже давно не могу удовлетворить. Ты не забыла про супружеский долг?

– Ноя все равно не могу пока. Я родила неделю назад. Все должно зажить.

– Аля, – уже мягче сказал Илья, – но ведь есть другие способы, – он просительно смотрел на жену.

– Не знаю, не думаю, что мне это подходит.

– И что ты предлагаешь?

– Потерпи немного.

– Сколько?

– Неделю.

– Хорошо. Но только неделю.

Александра не спала. Звездная ночь заглядывала в окно, дочка мило сопела, наевшись материнского молока. Спокойствие и умиротворение должны были погрузить в счастливый сон, но Александра не спала. Она рыдала. Горько, беззвучно обливаясь слезами. «Почему я такая холодная, почему меня не тянет к мужу, почему?»

*****

Утро принесло новые заботы. Впервые за время совместного проживания Санька не встала, чтобы приготовить мужу завтрак: не было сил после бессонной ночи, хотелось подремать, да и дочка спокойно посапывала в своей кроватке. Александра понадеялась на мать. И только когда солнечные лучики стали пробиваться сквозь толстые шторы, она скинула с себя сонную хмарь и на цыпочках вышла из комнаты, чтобы не разбудить малышку.

Наталья Юрьевна хозяйничала на кухне.

– Шурочка проснулась! Как ночь провели?

– Доброе утро, мама. В общем-то, нормально. Пару раз просыпалась, я ее у груди приложу – она и успокоится. Лишь бы молоко не пропало.

– А чтобы не пропала, сама ешь хорошо.

– Мам, а как Илья?

– А что Илья?

– Я жене встала его проводить. А он считает, что жена должна о муже заботиться.

– Он должен теперь немного подвинуться в своих притязаниях. Теперь твоя главная забота – это дочка. Вот так. Именно это я ему сказала утром. Все. Выкинь глупости из головы. Ешь давай. Блинчики твои любимые дырчатые приготовила.

Санька с наслаждением потянулась к блинам и сама не заметила, как горка на тарелке опустела. Саньке вдруг стало так хорошо, так тепло на душе. Она почувствовала себя маленькой девочкой под надежной защитой мамы. Поняв это, Наталья Юрьевна села за стол, взяла Саньку за руку:

– Вот ты и стала мамой, малышка. Это высшее счастье для женщины.

Санька засмеялась:

– Еще скажи, что в этом ее предназначение.

– И это будет правдой.

Наталья Юрьевна заглянула дочери в глаза:

– Ну вот что бы я без тебя делала?

Александра прижалась к матери, пытаясь вдохнуть ее тепло, ее запах, ее силу. В глазах у обеих блестели слезы. Внезапно наступила неловкость. Александра поспешила уйти:

Пойду, малышку посмотрю. Пора бы ей проснуться. А то у меня сейчас молочные реки потекут.

Наталья Юрьевна смотрела вслед дочери и думала: «Простит она меня когда-нибудь?»

Легкий морозец приятно холодил лицо. Солнце многоцветьем искр рассыпалось по снегу. Синева неба отражалась в Санькиных глазах. Как хорошо дышалось в саду, как свободно и вольно было вокруг. Александра выкатила коляску с малышкой и медленно, улыбаясь прекрасному дню, пошла по дорожкам сад, расчищенным заботливой матерью. Участок Стрижовых был довольно большой, тридцать соток. Саньке нравилось такое пространство: она любила свободу и уединение. Здесь легко было затеряться, предавшись размышлениям и слезам. Санька подумала, что раньше она сбегала сюда от мужа. Подумала и прогнала эти мысли: стыдно так полагать. Вернулась к размышлениям о дне сегодняшнем. Вот она, такая важная теперь дама – мама! – маленькой девочки. И многое в жизни ее дочки будет зависеть от нее. «Я все для тебя сделаю, любимая, единственная моя!» – клялась Санька и плакала от избытка чувств. Дошли до беседки. Санька открыла книгу – «Анну Каренину» почему-то выбрала, а дочка мирно дремала, смешно морща носик, когда солнечный лучик щекотал нежную кожу.