Уинстон Грэм - Штормовая волна

Джордж заглянул в темные глубины души и понял, что Элизабет говорит правду. Он взял себя в руки и попытался отделаться от гнева.

— Да, ты права, раньше мы уже справлялись с этой проблемой.

— И я так думала!

— Это малоприятная тема. Думаю, тетушка Агата наложила на наш брак проклятье, и...

— Агата? — резко обернулась Элизабет. — Тетушка Агата? Она-то какое имеет к этому отношение?

Джордж на мгновение погрузился в раздумья.

— Я не хотел тебе говорить...

— Думаю, сейчас самое время сказать, что бы это ни было!

Джордж по-прежнему колебался, кусая губы.

— Теперь это не имеет значения.

— Нет уж, скажи!

— Ну ладно. В тот вечер, когда она умерла, я зашел к ней сказать, что ей всего девяносто восемь, а вовсе не сто, как она объявила, и она напустилась на меня — наверное, от злости, от желания отомстить...

— Что она сказала?

— Она сказала, что Валентин — не мой сын.

Элизабет уставилась на него с перекошенным лицом.

— Так вот откуда всё это проистекает...

— Да. В основном... Целиком и полностью.

— И ты ей поверил! Поверил полоумной старухе?!

— Она сказала, что мы с тобой недостаточно долго женаты, чтобы ты успела родить ребенка в срок.

— Валентин родился раньше срока. Я упала с лестницы!

— Так ты сказала...

— Так я сказала?! Ты по-прежнему считаешь, несмотря на все мои слова, что с рождения Валентина я намеренно тебя обманываю? Что я не падала с лестницы, что я всё это выдумала, чтобы выдать Валентина за твоего ребенка, хотя это не так? Об этом тебе тоже рассказала тетушка Агата?

— Нет. Но наверняка именно на это она и намекала. А с чего бы ей выдумывать подобное?

— Потому что она тебя ненавидела, Джордж, вот почему! Она ненавидела тебя настолько же сильно, как и ты ее! Да и как могло быть иначе, когда ты только что разрушил ее планы на чудесный праздник по поводу столетия? Да она бы сказала что угодно, всё, что взбрело бы в голову, лишь бы навредить тебе перед смертью.

— Мне казалось, она тебе нравилась.

— Разумеется, нравилась!

— Тогда зачем же она сказала то, что могло бы разрушить не только мою жизнь, но и твою?

— Потому что желание навредить тебе в тот момент перевешивало всё остальное. Наверняка так и было! Жестоко с твоей стороны было придумать такое, чтобы разрушить ее планы...

— Я ничего не придумывал! Это правда!

— Но никому эта правда была неинтересна, кроме тебя! Если бы ты сначала посоветовался со мной, я бы попросила тебя ничего об этом не говорить. Устроили бы праздник, и все были бы счастливы, а через несколько месяцев тетушка Агата мирно скончалась бы, довольная своим величайшим триумфом. Но нет! Ты должен был сказать ей, мелко и дешево отомстить! Вот она и решила ответить, ударить тебя в спину единственным доступным ей оружием. Она ведь видела, как ты счастлив с сыном, как горд, что у тебя родился сын и наследник всего состояния. И она сумела всё разрушить. Вряд ли ей приходило в голову подумать обо мне или Валентине. Она лишь хотела отомстить тебе! И отомстила, правда? У нее получилось! — Элизабет резко рассмеялась. — Получилось куда лучше, чем она могла вообразить! Яд разлился по твоим венам и с тех пор тебя отравляет. Как же она тебе отомстила, Джордж, и всё из-за твоего мелкого и злобного триумфа! С тех пор каждый день твоей жизни был разрушен словами тетушки Агаты.

На лице Джорджа выступил пот.

— Будь ты проклята, да как ты смеешь говорить мне такое! Мелкий и злобный, так ты меня назвала? Мелким и дешевым. Я не потерплю подобные оскорбления! — Он развернулся, как будто собрался выйти из комнаты. — Я просто хотел выяснить ее истинный возраст, вот и всё. Этим Полдаркам ни в чем нельзя доверять.

— Она не знала, сколько ей лет!

— Подозреваю, что знала. — У двери он снова повернулся и подошел к туалетному столику. — А то, что ты сказала мне сегодня, Элизабет, не считая этих непростительных оскорблений, это неправда! Неправда, что Агата отравила мне жизнь после своей смерти. Элизабет, прекрати смеяться!

Элизабет прижала ладонь к губам, пытаясь сдержать смех, истерику. Она икнула, кашлянула и снова засмеялась. Потом ее вырвало.

— Ты нездорова?

— Кажется, я сейчас упаду в обморок.

Она качнулась, и Джордж быстро встал за ее спиной и взял за плечи, а потом обнял за талию. Когда Элизабет соскользнула с кресла, он подхватил ее и поднял, посмотрев в затуманенные глаза, а затем перенес на кровать. Элизабет лежала на спине, и румянец на щеках постепенно возвращался, а прекрасные белокурые волосы, немного потускневшие с возрастом, раскинулись вокруг головы и сверкали в свете канделябра, как потемневшее озеро.

— Что такое? Что случилось?

Теперь гнев Джорджа сменился тревогой, но голос звучал почти так же.

— Ничего страшного.

— Но ведь должна быть причина! Что тебе принести? Я позвоню Эллен.

— Нет... Нюхательные соли. В ящике...

Джордж достал соли. Некоторое время оба молчали, и это остудило страсти. Джордж отошел и встал спиной к камину, глядя на кровать.

Элизабет еще раз понюхала соль.

— Ребенок шевельнулся. И больно.

— Лучше позвать доктора, — бросил Джордж. — Хотя один Господь знает, кого можно найти в этой отсталой округе! Чоук теперь калека, а этот Энис слишком много о себе воображает...

— Со мной всё будет хорошо.

— Сразу после Рождества мы вернемся в Труро. Или даже раньше. Всё безопаснее, когда рядом Бенна.

— Ты сильно меня расстроил. Со мной было всё в порядке.

Джордж сунул руки в карманы.

— Похоже, я оказываю дурное влияние!

— Так и есть.

— Так что, мне уехать?

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, но не вынесу еще одну такую сцену.

— Вероятно, ты бы предпочла, чтобы я вел себя как твой первый муж — шлялся к доступным женщинам, напивался до беспамятства, проигрывал деньги...

— Ты же знаешь, что нет.

— Значит, не стоило мне так о тебе заботиться, да? Думать о том, чем ты занята и что сделала?

Элизабет не ответила, и Джордж встал рядом, так и не решив внутренний конфликт, но понимая, что нельзя дальше вести себя в таком же духе. Из-за беспокойства о здоровье жены нужно было закончить ссору миром, но он не знал как.

— Я навещу Валентина, — неохотно сказал он.

— Благодарю тебя.

— Этот чертов дом проклят, — сказал Джордж. — Каждый раз, когда мы здесь, случаются несчастья.

— Какие несчастья?

— Это неверное слово. Похоже, сегодня я нахожу одни неверные слова... — он с отвращением дернул плечами. — Ты же знаешь, моя любовь к тебе неизменна.

— Трудно в это поверить!

— Но это правда! — выкрикнул он, внезапно снова разозлившись. — Ты должна это знать, Элизабет! Ты единственный человек, который мне дорог!

— Есть только один способ это доказать.

— Какой?

— Полюби и Валентина.

После ухода Джорджа Элизабет немного подремала.

Ей действительно стало нехорошо, и она опасалась, что потеряет сознание. Ребенок вел себя беспокойно, и бурная сцена ее истощила. Но где-то через час она встала, пошла в соседнюю комнату и достала из саквояжа бутылочку.

Почти настало время для вечернего чая, но Элизабет попросила ее не беспокоить, к тому же пить ей не хотелось. Она принесла бутылочку и ложку в постель, откупорила пробку и понюхала буро-коричневую жидкость. Пахло заплесневелыми грибами. Потом Элизабет попробовала капельку языком. Вкус не особо отвратительный.

После визита к доктору Ансельму она собиралась выкинуть склянку, но всё же решила сохранить, хотя и в уверенности, что никогда ей не воспользуется. По мере того как приближался назначенный срок, ее решимость крепла. Часто хворая, хотя и несерьезно, она привыкла заботиться о здоровье и не хотела себе навредить. Доктор Ансельм не скрывал, что это рискованно, хотя и не уточнил, чем именно грозит. Риск для ребенка — это одно. Элизабет не желала рисковать его жизнью. Она надеялась, что будет девочка. Иногда ей казалось, что вокруг одни мужчины. Девочка принесет радость и утешение.

Но сегодняшнее поведение Джорджа показало, что даже если он и пытался, но не смог побороть старые подозрения. Может, семимесячный младенец наконец-то его успокоит? Наверняка это произведет на него впечатление. Джордж вряд ли знает об искусственных способах ускорить роды, так что не станет этого предполагать. Это наверняка развеет его подозрения. Даже если Валентин темноволосый и худощавый. Еще один рожденный до срока ребенок. Джордж не сможет больше пестовать старую ревность.

Итак, если рискнуть и всё кончится благополучно, она обретет стабильность в браке, но самое главное — обеспечит нормальное будущее Валентину. Если он будет жить, как в последние годы, когда подозрения Джорджа то угасали, то вновь разгорались, мальчик вырастет нервным и никчемным. Но если призрак наконец-то исчезнет, Валентин сможет спокойно унаследовать всё созданное Джорджем.

Ничто не было Элизабет дороже, чем крепнущая дружба между сыновьями. Если первый сын, которого она по-прежнему любила больше, был беден, то второй — богат, и их взаимная привязанность помогла бы Джеффри Чарльзу жить в Тренвите, как положено сквайру. Валентин, конечно же, еще слишком юн и у него еще всё впереди, но это будущее станет совсем другим в качестве несомненного наследника Джорджа.

И таким способом можно этого добиться? Похоже, что да. Другого выхода нет.

Элизабет снова откупорила бутылочку и капнула жидкость в ложку. Склянка была маленькой и без этикетки. Указания были написаны на отдельном листке, лежащим в ее сумочке, Элизабет выучила их наизусть. Восемь столовых ложек микстуры перед сном во вторую неделю декабря. Если микстура не подействует, не принимать повторно.