Она опустила голову.

— Даже со мной?

— Даже с тобой.

Морвенна вытащила из сумочки очки и вытерла их платком.

— Пришлось снять очки по дороге сюда, иначе дождь меня ослеплял. Теперь я могу получше тебя рассмотреть, Дрейк, — сказала она будничным тоном. — Мне нужно уходить. Спасибо за теплый прием. После того, как я обошлась с тобой в апреле, ты был так добр со мной.

Дрейк встал, но не подошел ближе, сохраняя дистанцию.

— Морвенна, я должен сказать тебе, что незадолго до его смерти... смерти мистера Уитворта я собирался жениться на девушке из Сола, Розине Хоблин. Я думал, что потерял тебя навсегда. Друзья твердили, что я понапрасну растрачиваю жизнь. Ну вот. Вот я и решил жениться на Розине. Но услышав, что Уитворт погиб, я пошел к Розине и попросил ее меня отпустить. Так она и сделала, потому что это честная, открытая и хорошая девушка. И я пошел в Труро. А ты меня отвергла. Но когда ты меня отвергла, я не вернулся к Розине, не вернулся бы, даже если бы она приняла меня обратно. Я решил никогда не жениться. Сказал сестре — она как раз сегодня здесь была — сказал ей сегодня, что никогда не женюсь. И это истинная правда, ни слова лжи! Так вот...

Дрейк опустил взгляд на Морвенну.

— И?

— Не лучше ли будет тебе выйти за меня, чем смотреть, как я до конца дней буду жить бобылем?

— Дрейк, ты так и не понял.

Она закрыла рот рукой.

— О нет, я понял. — Он хотел было сесть рядом с Морвенной, но вовремя остановился и еще немного отошел. — Будь моей женой перед лицом церкви, возьми мою фамилию — это всё, о чем я прошу. Любовь... то, что ты называешь любовью, плотская любовь — если когда-нибудь она придет, то хорошо. Если нет, то и не надо. Это будет зависеть только от тебя.

Морвенна слегка отодвинула руку от губ.

— Я не могу этого просить. Это будет несправедливо по отношению к тебе. Ты же меня любишь! Я знаю. Как же ты сможешь сдержать это несправедливое обещание?

— Когда я даю обещания, я их выполняю. Ты достаточно меня любишь, чтобы в это поверить? — Она кивнула, и Дрейк продолжил, — послушай, почему ты сегодня сюда пришла? — Морвенна удивленно посмотрела на него, — разве не потому, что хотела меня видеть? — Она кивнула. — В жизни есть много всего помимо плотской любви, разве не так?

— Да... о да, но...

— Будь честной. Ты правда не хочешь быть со мной? Разве ты не хочешь быть со мной больше, чем с кем бы то ни было на свете?

Она долго колебалась и снова кивнула.

— Но...

— Разве это не важнее всего остального? Быть вместе. Вместе трудиться. Разговаривать. Гулять. В любви так много граней, даже если эта не та любовь, о которой ты говорила. Рассвет, дождь, ветер и облака, шум моря и птичьи крики, и... и мычание коров, пшеница на полях и запах весны. Пища и чистая вода. Свежие яйца, теплое молоко, только что выкопанная картошка, домашнее варенье. Дымок костра, птенцы малиновки, колокольчики, тепло камина... Я могу еще многое назвать. Но если ты наслаждаешься всем этим вместе с любимым человеком, то удовольствие во много раз больше! Думаешь, я не отдал бы всё только ради того, чтобы ты сидела в этом кресле и улыбалась? Что за жизнь, если провести ее в одиночестве?

— Ох, Дрейк, — сказала Морвенна, и слезы покатились по ее лицу и на руки, закапали на платье, уже и так вымокшее под дождем. — Боже, я... я... я этого боялась...

— Нельзя бояться того, чего хочешь больше всего на свете.

— Нет... Я боялась собственной слабости. Боялась, что никогда не сумею тебя убедить. Конечно же, я тебя люблю. Я так часто повторяла это ночами. Иногда это звучало как молитва, придающая сил. Но это не значит, что я не изменилась. Дрейк, я искалечена... внутри... морально.

— Ну вот, смотри, — сказал он. — Я и не подойду к тебе, даже чтобы вытереть слезы.


Глава одиннадцатая

I

Парламент был распущен двадцатого ноября и не собирался вплоть до двадцать первого января. Те его члены, что вернулись на новую сессию, прибыли уже в новую жизнь, в новое столетие.

Два свободных месяца Уорлегганы решили провести в Корнуолле. Элизабет настаивала на этом, а Джордж не возражал. Сейчас он выказывал мало интереса к жене или спорному ребенку, который ехал вместе с ними. Да и будущий ребенок в ее чреве, казалось, мало его волновал. Хотя они не торопились, поездка не имела ничего общего с тем триумфальным и спокойным путешествием в другую сторону. Если карета тряслась, Элизабет это чувствовала, если долгие остановки были утомительными, она это чувствовала, если в спальнях гуляли сквозняки, она это чувствовала. Они вернулись в Труро первого декабря, в воскресенье, но в городе было столько больных, что Элизабет предпочла сразу отправиться в Тренвит. Джордж сказал, что она может поступать как угодно, а у него есть дела. У него и впрямь были кое-какие дела, поскольку некоторые жители Сент-Майкла упорно не хотели переезжать. Элизабет уехала в Тренвит пятого числа, взяв с собой Валентина.

Двадцать первого Росс увиделся с Кэролайн, и она предложила ему подождать несколько дней и поехать домой вместе. Ее будет сопровождать горничная, подчеркнула Кэролайн, так что приличия будут полностью соблюдены, не то что во время поездки его жены с ее мужем. Росс помогал Джону Крэйвену уладить дела Монка Эддерли и выплатить кое-какие его долги, и согласился на это предложение. Если его все-таки собираются допросить, то день-два не сыграют никакой роли — он доверился судьбе. Но день следовал за днем, а его по-прежнему не вызывали, никто не стучался в дверь именем короля. Он заехал к Андромеде Пейдж, но она уже увлеклась молодым графом, недавно окончившим Кембридж, и не желала тратить время, горюя по бывшему возлюбленному. Так проходит земная слава...

В субботу, тридцатого ноября, в семь часов утра Росс, Кэролайн и ее горничная отбыли в Корнуолл в той же почтовой карете из «Короны и якоря» на Стрэнде. Как бы он ни убеждал себя в обратном, Росс почувствовал облегчение. Когда он вернется в Лондон, если вообще вернется, всё останется уже далеко в прошлом.

Шестого декабря один из близнецов Тревиннардов принес Демельзе записку, и она немедленно отправилась в мастерскую Пэлли. Дрейк встретил ее у ворот. По выражению его лица она всё поняла.

— Она?..

— В доме. Я сказал, что попрошу тебя прийти.

Помогая Демельзе спешиться, Дрейк задержал её руку в своей чуть дольше необходимого.

— Сестренка... будь с ней поласковей.

Демельза улыбнулась.

— Думаешь, я стала бы обращаться с ней по-другому?

— Нет... Я потому и послал за тобой. Но думаю...

— Что?

— Что если что-нибудь пойдет не так, она снова исчезнет. Идем же.

Морвенна сидела наверху и чистила картошку. Она встала и сняла очки. Демельза улыбнулась, Морвенна неуверенно ответила на улыбку и разгладила фартук. Ей явно было не по себе.

— Миссис Полдарк...

— Миссис Уитворт.

— Прошу, садитесь.

— Мне кажется, — сказала Демельза, — нам лучше называть друг друга по имени.

Они сели, и Морвенна вцепилась в миску, нож и корзину, как в линию обороны. Демельза оглядела убогую комнатку.

— Дрейку нужен человек, который бы о нем заботился.

— Да...

— Он говорит, ты хотела бы о нем заботиться.

— Да.

— Ты этого хочешь, Морвенна?

— Думаю, да... Только вот не знаю, гожусь ли я для этого.

— Ты больна?

— О нет. Я крепкая. Физически я крепкая.

— Что же тогда?

Дрейк принес неизбежный чай, и несколько минут они прихлебывали его и говорили мало. Потом Дрейк тактично попросил Морвенну повторить кое-что из того, о чем они разговаривали вчера вечером.

— Дрейк был в ужасном состоянии после твоего отъезда, Морвенна, все эти годы. — Под конец Демельза тихо сказала, — он был человеком лишь наполовину. Теперь, когда ты вернулась, неужели тебе не жаль его и ты готова снова расстаться?

— Да... Но...

— Ты объяснила ему свои чувства относительно брака, и он согласился жениться на тебе, понимая, что супружество не будет полным, если ты не изменишь своего решения. Он поклялся уважать твои желания.

— Да.

— И ты ему веришь?

Морвенна посмотрела на Дрейка.

— Да...

— Так ты выйдешь за него?

Морвенна оглядела комнату, словно искала какой-то выход. Наконец она облизала губы и сказала:

— Я знаю лишь одно: я хочу быть с ним до конца моих дней...

— Думаю, — сказала Демельза, — трудно найти более вескую причину для брака.

— Да, но он должен понимать — я больше не нормальный человек. Не нормальный!

— Я объяснил ей вчера вечером, — обратился к Демельзе Дрейк, — что мне достаточно просто быть с ней рядом.

— Прости, что упоминаю об этом, — сказала Демельза, — но жизнь жены кузнеца отличается от жизни жены викария. Положение в обществе совсем иное, и может быть много работы — тяжелого ручного труда. Дрейк не может себе позволить нанять прислугу. Ты об этом подумала?

— Об этом? — пренебрежительно бросила Морвенна. — Я старшая в семье из одних дочерей. А моя матушка никогда не отличалась сильным здоровьем. А я была крепкой. Поэтому научилась готовить и прибираться. Разумеется, у нас были слуги, но они не выполняли всю работу... В последние годы я жила как леди — для меня готовили, мне прислуживали, обращались как с важной персоной. Мне не приходилось заниматься ручным трудом. Но в глубине души я завидовала малолетней горничной, дочери садовника или попрошайке у двери, я предпочла бы подметать улицы, чем жить вот так! Думаешь, я не стану работать теперь?

— Чтобы быть с Дрейком?