Дуайт отчаянно махнул рукой, и Крэйвен произнес:

— Джентльмены, мы теряем время, нужно все закончить до восхода солнца.

— Подождите, — произнес Эддерли, — ваш секундант должен отдать моему письмо с вызовом на дуэль.

— Конечно, раз вы просите.

— А я отдам вашему секунданту ответное письмо. Тогда не останется никаких доказательств этой дуэли, не считая свидетельств этих двоих, которые поклялись держать произошедшее в тайне. Выстрелы могут привлечь внимание, даже в столь ранний час, поэтому в случае, если вы будете ранены или убиты, я не стану терять времени на осмотр ран, а сяду на лошадь и ускачу как можно быстрее. Если же удача окажется на вашей стороне, вы должны сделать то же самое. Раненый должен заявить, что подвергся нападению разбойников.

— Согласен, — кивнул Росс.

— Я не хочу томиться в тюрьме за то, что пустил вам кровь, — добавил Эддерли.

Они встали спина к спине. Оба высокие, но Росс шире в плечах. Оба держали в каждой руке по заряженному пистолету. «Слишком много пороха нарушит равновесие, сэр. В любом случае лучше положить меньше пороха, сэр. Слишком большая скорость снижает точность попадания пули». Испытывал ли он страх? Не слишком. Взвинченность подталкивала к насилию, хотелось уничтожить нечто в противнике, но это же и в себе. Выстрелить. Выстрелить. Как только исчезли все образы, исчезли и опасения. Тело и его слабости вовсе не так важны, как решительность. Это словно поставить все свое будущее на кон, теперь оно зависит от броска костей. Сердце бешено колотилось, чувства обострились, но руки не тряслись, а глаза приобрели ястребиную зоркость. Из леса донесся запах дыма, где-то вдалеке зазвонил колокол.

— Четырнадцать шагов, — сообщил Крэйвен, — я буду считать. Начали. Один, два, три.

Шаги столь же медленны, как и отсчет. Тринадцать, четырнадцать. Готовьсь. Целься. Пли!

Они выстрелили одновременно, и, кажется, оба промахнулись. Света все еще не хватало. Росс услышал, как пуля просвистела мимо.

— Достаточно! — произнес Дуайт, делая шаг вперед.

Эддерли бросил разряженный пистолет и взял другой. Увидев это, Росс последовал его примеру. Стоило ему выстрелить, как пистолет вышибло из руки, а предплечье обожгло острой болью. К его удивлению, от удара пулей его развернуло, он согнулся, схватившись за руку, и сквозь дым увидел, что Эддерли лежит на земле.

Кровь хлестала сквозь пальцы густым фонтаном. Дуайт стоял рядом, пытаясь порвать остаток уже надорванного рукава.

— Эддерли, — сказал Росс, — тебе лучше пойти взглянуть на него.

— Минуту. Тебе нужно...

— Доктор Энис! — Крэйвен потянул его за пальто. — Капитан Эддерли серьезно ранен.

— Иди же, — поторопил Росс колеблющегося Дуайта.

— Поскорее перевяжи чем-нибудь руку, иначе умрешь от потери крови, — велел Дуайт.

Росс присел на камень и попытался оторвать кусок от рубашки, но у него ничего не вышло. Наконец, ему удалось приспособить тонкий, но прочный кусок кружевного манжета. Он обмотал рану чуть ниже бицепса левой рукой, а потом, не в силах закрепить, просто скрутил ткань несколько раз, пока повязка не стала тугой. Руку теперь приходилось придерживать. Предплечье в крови. Он не понял, задела ли пуля кость, но не мог пошевелить пальцами. Деревья странно покачивались, и Росс изо всех сил старался не упасть на влажную, сырую листву.

Трое мужчин находились чуть поодаль, не больше чем в тридцати шагах. Попал ли он с первого или со второго выстрела? Хорошо ли прицелился? Росс стиснул зубы и встал. Рука по-прежнему кровоточила, но кровь уже не хлестала. И все же он потерял больше крови, чем за оба ранения, полученные в Америке. Росс попытался пройтись.

Вдвое больше шагов, чем он проделал перед дуэлью. Долгий путь. Двадцать восемь. Эддерли еще шевелится, это хорошо. Не умер. Не умер. Когда он подошел, Джон Крэйвен отделился от остальных и через лесок побежал к воротам парка.

Дуайт раскрыл саквояж, уже разрезал сюртук, жилет и сорочку Эддерли и наложил марлевую повязку. Должно быть, рана в основании живота или верхней части правой ноги. Росс покачиваясь направился к ним.

Веки Эддерли дрогнули.

— Проклятые пистолеты, — пробормотал он, — не слишком меткие. — Черт, промахнулся совсем чуть-чуть.

— Куда ушел Крэйвен? — спросил Росс.

— Раздобыть портшез.

— Он не взял лошадь...

— Решил, что так быстрее. Портшезы обычно ждут на заставе. Присядь. Если бы ты смог подержать повязку на бедре Эддерли левой рукой, я бы пока перевязал твою правую.

— Я сам подержу, — отозвался Эддерли.— Отойдите, Полдарк. Все в порядке, действуйте, как оговорено.

— Я останусь, пока не прибудет портшез, — сказал Росс.

— Чертов идиот, — ответил Эддерли. — Так я и знал. Жаль, что я вас не убил. Нужно избавляться от чертовых идиотов.

Росс присел на землю и прижал повязку к животу Монка, пока Дуайт перевязывал его руку. Он работал проворно и ловко, и уже через несколько минут сумел ослабить жгут, сделанный Россом.

— Сможешь доехать до дома верхом? — спросил Дуайт.

— Думаю, да.

— Тогда езжай. Эддерли в порядке. Крэйвен может вернуться с несколькими дозорными.

— Пристрелите его, если он это сделает, — велел Эддерли.

— Возможно, у него не будет выбора.

— Я останусь, пока не прибудет портшез, — упрямо повторил Росс.

Первые солнечные лучи коснулись верхушек деревьев. Палая мокрая листва засветилась медными отблесками. Монк погрузился в полузабытье. Росс вопросительно взглянул на Дуайта. Тот неопределенно махнул рукой. Они ждали.

Листья продолжали падать, приземляясь рядом с тремя хранящими молчание мужчинами. Послышались шаги, и появился Крэйвен, а за ним — наемный портшез. Запыхавшиеся носильщики наклонили портшез, и туда с большим трудом погрузили Монка Эддерли. На этом этапе он, кажется, окончательно потерял сознание.

— Мистер Крэйвен, я буду сопровождать портшез. Вы не поможете капитану Полдарку сесть в седло? А потом заберите остальных лошадей.

— Думаю, я поеду с вами, — сказал Росс.

— Ну уж нет, — произнес Крэйвен. — Честь по чести, все условия соблюдены. Поезжайте домой и пошлите за другим доктором.

Когда портшез скрылся, Крэйвен кое-как усадил Росса на лошадь. Росс взял поводья здоровой рукой и медленно развернулся, чтобы начать долгий путь до Георг-стрит.


II

Дуайт вернулся к девяти. Росс лежал в постели, но отказался пригласить другого врача. Демельза заботилась о нем, делая все, что в ее силах. Дуайт не видел ее в таком состоянии с тех пор, как она перенесла гнойное воспаление горла.

— Как там Эддерли? — спросил Росс и стиснул зубы, пока Дуайт срезал повязку.

— Я извлек пулю, застрявшую почти в паху. Свинец стерилен, и я сделал все, что мог.

Пока Дуайт осматривал рану, повисла тишина.

— И что же?

— Могло быть и хуже. Пуля отколола кусок от лучевой кости. Нужно извлечь его.

— Проклятье. Я ранил его с первого или со второго выстрела?

— Со второго. Из-за ранения в руку ты попал чуть ниже, чем прицелился. Демельза, у вас есть миска?

— Вот.

— Побольше. И бренди. Росс, это будет довольно болезненно. Если бы это было сделано сразу, поврежденная рука еще бы не обрела чувствительность.

— Не нужно бренди, — откликнулся Росс. — Просто сделай, что требуется.

И Дуайт сделал, что требовалось. Было много крови, какое-то время даже виднелся край раздробленной кости. С лица Росса стекал пот, он вцепился здоровой рукой в изогнутое изголовье кровати. С лица Демельзы тоже стекал пот вперемешку со слезами. Наконец, Дуайт вновь наложил повязку. Демельза, стремящаяся по возможности сохранить все в секрете, сама вынесла миску с кровью. Дуайт закрыл саквояж. Затем все они выпили бренди. Установилась долгая тишина. Обрывочные слова словно потонули в ней. Все погрузились в горькие, противоречивые, тревожные мысли и воспоминания. А Лондон за окном в конце концов проснулся, к привычным звукам улиц прибавилось мычание коровы. Две горничные наверху приступили к своим ежедневным заботам, слышались их шаги.

Наконец, Дуайт попытался нарушить угрюмое молчание:

— Вы когда-нибудь слышали о человеке по фамилии Дэви?

— О ком?

— Дэви. Кажется, его зовут Гемфри Дэви.

— Нет, — Росс сделал над собой усилие. — Кто он?

— Корнуольский юноша, работающий в какой-то лаборатории Бристоля. Он заявляет, что изобрел или открыл какой-то новый газ, называемый закисью азота. Говорит, надышавшись его парами, человек теряет чувствительность. Парню нет и двадцати одного, но он уже опубликовал свое исследование. Он утверждает, что поскольку газ уничтожает боль, его можно использовать для хирургических операций. Я бы сейчас от него не отказался.

— И я, — кивнул Росс.

Дуайт поднялся.

— Даже если его заявления правдивы, пройдут годы, прежде чем газ попробуют использовать в моей профессии. Консервативные идеи — вот что в ней главенствует.

Вновь повисло тягостное молчание.

— Тебе полегче? — спросила Демельза.

— Немного, — отозвался Росс. — Я тут подумал. Как бы Эддерли ни желал сохранить произошедшее в тайне, вероятно, всё выйдет наружу, раз мы оба теперь в таком состоянии.

Демельза взглянула на Росса, его осунувшееся лицо, на кровь, уже успевшую проступить сквозь новую повязку. И подумала: я никогда ему этого не прощу.


III

Она думала об этом следующие несколько дней. Рисковать столь многим ради столь малого казалось ей надругательством над самой жизнью. Тот случай показал новую, темную сторону Росса, которую она едва знала прежде. Она вдруг увидела в нем человека, связанного глупыми традициями своего класса, хотя раньше ей казалось, что он куда проницательнее остальных и наверняка отвергнет подобное.