Демельза отвернулась от окна.

— Что? Как?

— Не спрашивайте, моя милая, я же не финансист. Я плохо знаю, как это происходит. Но вчера люди болтали, причем те, которых вы знаете, что банк Паско перестал быть безопасным местом для хранения капитала, а его векселя ничего не стоят. Разве Полдарк держит средства не у Паско?

— Да.

— Ну вот. Как видите, я хороший сосед, не только ваш старинный поклонник. Я подумал, что следует вас предупредить.

Внутри у Демельзы всё заледенело.

— Без Росса я ничего не могу сделать.

— Нет, можете. Можете забрать средства. Так надежней всего. Привезите деньги домой или распределите по другим банкам. Вы ничего этим не потеряете. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.


III

Весь вторник и среду Дрейк оставался неподалёку от дома викария прихода святой Маргариты, ночевал на холодной земле под живой изгородью, а скудной пищи купил у старушки из домика у реки. Он не мог заставить себя уйти и слонялся неподалёку от кладбища, там, откуда был виден дом, надеясь хоть краем глаза снова высмотреть Морвенну. Невозможно поверить, что всё кончено, что девушка, которую он знал и любил, могла так измениться.

Он думал, что явился слишком скоро после смерти Осборна, когда она ещё слишком расстроена похоронами. Надо было выждать подольше, может, сначала написать, предупредить. Не стоило так являться к ней, окружённой родственниками, вероятно, всё ещё скорбящей о потерянном муже... Может, она не оттолкнула бы его так резко, поразмыслив пару часов или денек, может, в её сердце проснулись бы прежние чувства.

Но в её взгляде он видел страх и нескрываемую враждебность. Откуда это взялось? Как и чем такое объяснить? Как понять холодное отвращение, звучавшее в её голосе? Как будто он не тот, кого она прежде любила, а кто-то другой, причинивший ей страшное зло.

Он цеплялся за последнюю надежду, не желая признавать, что всё пошло прахом. Дважды он чуть было снова не пошёл к дому, но понял, что рискует снова быть изгнанным. Так прошла среда.

Утро четверга, когда Дрейк наконец ее увидел, выдалось сухим и прохладным. Морвенна вышла из дома с двумя маленькими девочками — должно быть, приёмными дочками — и медленно направилась к реке. Он колебался, не желая упускать возможность и боясь рисковать.

Он решил не приближаться к ней незамеченным, поэтому обогнув сад, спустился к реке, прошлёпал по грязи мелководья и остановился под деревьями, чтобы она могла его рассмотреть.

Первой его заметила одна из девочек. Она что-то сказала Морвенне и та, увидев Дрейка, застыла. Он смотрел на её лицо. Несколько секунд она оставалась неподвижной, потом повернулась и поспешила обратно в дом.

После этого он понял — всё кончено. Он развернулся и, не разбирая дороги, бросился прочь из сада, через церковный двор и дальше, вверх по холму.

Он шёл весь день, не сознавая, что делает, но неуклонно стремился домой. Живот был пуст, но Дрейк не мог есть, в горле пересохло, но он не смог проглотить зачерпнутую ладонями воду.

На полпути он понял, что заблудился и ходит кругами, недолго посидел, размышляя, что делать, и снова двинулся вперёд. А потом так устал, что уснул прямо на земле, в сосновом лесу. Проснулся он в темноте, дрожа от холода, но рассудок прояснился, теперь Дрейк понял, где сбился с пути, и мог идти дальше.

Ясную и холодную безлунную ночь освещали звёзды. Ветер стих, а ближе к утру на землю лёг густой туман. Он собирался в низинах тут и там, и ступая по ним, Дрейк не видел собственных ног, но голова оставалась ясной. Туман белым дымом клубился по полям, и в нём как тени бродили козы и овцы.

Наконец Дрейк добрался до Сент-Агнесс и миновал маленький сонный городок, где светилось лишь одно окно, а одинокая кошка щурилась на звезды. Он спустился к холму к своей мастерской и не сразу осознал, что не всё в порядке. В полумраке он увидел высокие стены и остов крыши, но зашел не сразу. Он облокотился на ворота под колокольчиком, перевел дыхание и взглянул еще раз. Потом шагнул во двор, спотыкаясь о мусор.

Дверь в дом была распахнута и болталась на одной петле. Дрейк хотел войти, но путь преграждала рухнувшая балка. Он попытался убрать ее, но силы его покинули. Он прислонился лбом к покосившейся двери, не в состоянии продолжать.

Кто-то дотронулся до его руки. Это был Сэм, он каждую ночь спал снаружи, на случай если брат вернется.

— Вот и ты, Дрейк. Как ты? Наконец-то вернулся, да?

Дрейк сглотнул и облизал губы.

— Что это... Это...

— Несчастный случай, — ответил Сэм. — Это произошло, пока ты был в отлучке. Не о чем беспокоиться. Мы всё починим, и оглянуться не успеешь.

— Сэм, она не... Она изменилась...

Дрейк рухнул на колени.

— Ну, давай же, дружище, — сказал Сэм, поднимая его. — Пойдем в коттедж Рис. Это ненадолго, пока всё не утрясется. Демельза одолжила нам лошадей, так что доберемся в два счета. Идем же, дружище. Обопрись на меня.


IV

На следующий день в коттедж Рис заехал констебль с помощником. Как только Дрейк покинул дом викария, леди Уитворт послала слугу с сообщением о подозрительном типе, который вломился в дом и попытался завязать беседу с её снохой. Та отказалась назвать его имя, но леди Уитворт всё равно его выяснила, и констеблю надлежит узнать, какова вина этого человека в смерти ее сына.

К счастью, Сэм оказался дома, потому что Дрейк едва ли был способен отвечать на вопросы, даже если бы захотел, и не окажись Сэм поблизости, его брата увезли бы в Труро, где он предстал бы перед судом, не оказав ни малейшего сопротивления. Сэм указал на то, что его брат совершенно невиновен, поскольку в день и вечер смерти мистера Уитворта находился у себя в мастерской. Констебль поинтересовался, какие Сэм может предоставить этому доказательства. Сэм терпеливо расспросил брата и выяснил, что до восьми вечера вместе с ним были Артур и Парфезия Муллеты, а в девять он ходил к портному, мистеру Моулу, чтобы примерить сюртук, и ушел оттуда в десять.

Констебля, похоже, не вполне удовлетворили эти сведения, по его словам, у Дрейка нет доказательств, что после этого он не поскакал в Труро. В котором часу нашли священника? — спросил Сэм. Ну, в таком случае, ему пришлось бы лететь, иначе трудно было бы выйти от портного в десять и оказаться в Труро вовремя, чтобы напасть на священника, которого нашли мертвым вскоре после полуночи.

Констебль с помощником ушли, хотя выглядели по-прежнему недовольными, но, когда мистер Моул подтвердил слова Сэма, поскакали обратно в Труро с докладом. Больше они не возвращались.


Глава девятая

I

Росс написал, что будет дома на следующей после Пасхи неделе, но к пятнице так и не прибыл, так что Демельзе пришлось принимать решение за него. Пятница выпала на двадцать девятое, а значит, в субботу предстояло выплачивать жалованье на шахте.

Обычно Заки или Хеншоу ехали в Труро в сопровождении Пола Дэниэла или Уилла Нэнфана, забирали деньги в банке Паско и в тот же день возвращались. Один из них брал с собой старый двуствольный пистолет. Выстрелит ли он, если спустить курок, никто толком не знал, но одно его наличие сдерживало вора, нацелившегося на сумку с деньгами. Не считая того, конечно же, что и Дэниэл, и Нэнфан были здоровяками.

Обычно они отбывали в восемь, и Демельза отправилась на шахту в половине восьмого и обнаружила там Заки Мартина вместе с Уиллом Нэнфаном. К счастью, через пару минут появился и капитан Хеншоу, и она смогла изложить им ситуацию.

После этого на пару секунд повисла тишина, каждый ждал, что заговорит кто-то другой.

— Думаю, это всего лишь слухи, — неуверенно произнес Заки.

— Насчет мистера Пирса — не слухи, — сказал Хеншоу. — Я сам слышал это в среду. Каким-то образом трастовый фонд, который миссис Жаклин Окетт создала для своих внуков под гарантию банка Паско...

— Но даже если это не просто слухи, — вмешался Заки, — мы вряд ли не получим наши деньги. Я знаю мистера Паско еще с детства, всю свою жизнь, хотя мы и не были близки, ведь он банкир, а я — простой шахтер. Но честнее человека не найти.

— Меня беспокоят не деньги, — сказала Демельза, — а то, что если многие заберут свои средства, то ни к чему хорошему это не приведет, пусть мы и делаем это каждый месяц в одно и то же время. Скажи, Уилл, сколько у нас здесь денег?

— Здесь? — удивился Хеншоу. — В смысле на шахте? Двадцать гиней, может, двадцать пять. Немного наличных для всякой мелочевки, которую мы время от времени покупаем. А в конце месяца всегда остается мало.

— А сколько нам нужно? Сколько вы собираетесь привезти?

— Четыреста семьдесят. На жалованье уйдет не меньше четырехсот двадцати.

Демельза нахмурилась, глядя на хмурый день сквозь грязное окно. Над морем сгущались мрачные тучи.

— В доме у нас найдется фунтов сто. Росс всегда держит деньги на всякий случай. Но этого мало. Этого мало.

— Простите, госпожа, — сказал Уилл Нэнфан. — Меня это не касается, я-то работаю тут только на подхвате, но не лучше ли вам сегодня поехать с нами? Повидаться с мистером Паско? Сами увидите, стоит ли беспокоиться. Капитан Полдарк поступил бы так.

— Капитан Полдарк, — ответила Демельза, — разбирается в финансах. А я — нет.

— Но всё равно, — напирал Уилл Нэнфан, — у вас есть чутье. Думаю, у вас на многое чутье.


II

Они выехали в четверть девятого, Демельза потребовала, чтобы и Хеншоу отправился с ними. Таким образом, их стало четверо. В Труро придется принимать жизненно важные решения, и четыре головы, по мнению Демельзы, всяко лучше чем три, несмотря на их преувеличенную веру в ее способности.