Случайно увидела его переписку с Еленой, где она обещала повещаться или утопиться. Сестра проклинала меня, ненавидела его, и умоляла вернуться.

Читала его сообщения и выла, потому что не могла плакать. Раньше считала, что только бесчувственные женщины не плачут, что им просто плевать. Нет, не так. Просто в голове стоит густой туман и ты дышишь… непрерывно, тяжело дышишь… понимая, что не сможешь умолять и просить, хоть и любишь. Зачем? Зачем эти усилия, мольбы, когда он… не любит.

Мой мужчина так безалаберно ко всему относился, что даже не потрудился удалить письма, которые получал все это время. Я потратила больше трех часов, перечитывая его переписку с друзьями, с ней и родителями. Понимала, что не нужно, но не могла оторваться. Все на него давили, особенно отец, решивший простить его и дать финансовую поддержку, только чтобы жил в семье. Меня большей частью называли последними словами, разлучницей, и он никогда не опровергал, если судить по их высказываниям и словам, очевидно он где-то соглашался сними, отчего его жалели и советовали как правильно поступить со мной.

Дочитывая письма, просто до крови кусала палец в кулаке, внутренне сжимая все мышцы, пытаясь понять, какого человека я люблю.

Любовь зла…

Зачем же я позволила себе любить, поверила словам, что он навсегда со мной и разведется с женой? Верила его мольбам…

Глупость.

Какая я глупая…

Он… вышел из ванны и, увидев меня с письмами, опустил плечи и произнес: «Прости. Я недостоин тебя… Мне нужно вернуться. Меня ждет семья».

Собрался за десять минут. Поцеловал онемевшие руки, выхватив свои письма, и ушел. К ней… Через час я позволила себе разреветься, понимая, что разрушился мой мир.

Через две недели я узнала, что беременна. Да, у меня будет ребенок от любимого мужчины, пусть такого никчемного и слабого.

У меня не было больше глупых надежд, что я смогу надеяться на его возвращение. Нет. Даже если бы пришел, отправила назад. Какая-то часть во мне умерла в тот момент, когда сидела на кровати и читала его несерьезные оправдания. Да, именно такие, что можно ожидать от подростка, а не от мужчины.

Настоящий мужчина не перекинул бы вину на женщину, чтобы его пожалели.

Я решила начать новую жизнь. Решила, что если будет мальчик, назову Сергеем, если девочкой – Валерией.

Лучше пусть девочка. Мечтаю об этом. Я бы ее любила всем сердцем, отдала душу. Пусть будет так…»

Читала эти строки и слезы капали на листы, а в горле появился ком. С тяжелым дыханием выдохнула, продолжала читать дальше. События проходили через месяц.

«Сегодня на УЗИ сказали, что у меня будет девочка. Даже не передать, как я счастлива. Девочка. Моя маленькая крошка. Знаю, что нельзя, но я не пошла на работу, а отправилась в магазин, покупая распашонки, пинетки и сказки. Считала глупостью предрассудки и поверья, что заранее ничего покупать нельзя.

Решила кабинет в своей трехкомнатной квартире переделать в детскую. Накупила журналов, выбирая самое лучшее, желая сделать маленькую сказку для своей принцессы…»

Улыбалась сквозь слезы, читая о ее переживаниях и мечтах. А потом все закончилось новой записью:

«Долго не писала… Не могла… А сейчас хотела поделиться.

Уже третий день лежу в отделении патологии беременности в роддоме, и вот пришло время рассказать, а то ведь неизвестно как там дальше будет…

Была на УЗИ. Поставили угрозу преждевременных родов и угрозу ФПН.

Знаю, что, может быть, все замечательно, как некоторые пишут и рассказывают, только нужно пропить лекарства и все будет замечательно, но вот только не со мной. Улучшения лишь на время, а потом меня вновь госпитализируют.

Помимо этого, у меня периодически кровяные выделения, тонус, отчего приходится вызывать скорую, так как не проходит, и постоянные боли внизу живота. Анализы плохие. И самое неприятное, наследственное, – низкая свертываемость крови.

Вроде как все врачи успокаивают, а я чувствую, что со мной будет по-другому. Не знаю почему, но это гнетущее состояние у меня после первой сдачи всех анализов и неприятного диагноза с рекомендациями.

А так хочется, что все было хорошо, быть счастливой. Так хочется, что сердце сжимается, обездвиживая, не давая нормально дышать.

Столько прошла гинекологов, но все пораженно пожимают плечами, удивляясь, почему препараты не помогают, и все повторяется вновь и вновь.

Родителям не говорила, они ничего не знают. Но я поеду к ним сама, чувствуя, что мне обязательно нужно поехать домой. К маме…

Познакомилась за это время с хорошим человеком – Анатолием. Увидел, что мне тяжело нести пакеты с продуктами и забрал, вручив паспорт, чтобы я не переживала. Простой, добрый, честный – невероятный мужчина. Несмотря на мои отказы и беременность, он стал ухаживать за мной, наплевав на мнение окружающих, завоевывая мое доверие и дружбу.

Странно, но мне с ним так хорошо. Как никогда и ни с кем. Поразительно, что когда, кажется, знаешь, что у тебя в жизни произойдет, происходит совсем по-другому. Удивлялась этому мужчине. Он действительно нравился, и с ним я забывала ЕГО.

Иногда, лежа в кровати, смотрела на потолок, думала, но не плакала и страдала, а просто вспоминала.

Может быть, и я смогу быть счастлива.

Главное, чтобы все было хорошо. Но почему-то я каждый день провожу как последний, стараясь не горевать и скучать, а радоваться жизни, чтобы моя девочка выросла доброй, умненькой девочкой. Читаю сказки на ночь, ласково поглаживая по животику. Глупо, но я верю, что она меня слышит.

Ни о чем не жалею. Нельзя. Все будет хорошо. Я хочу в это верить».

Только закончила читать, осознала, что мне звонили. Посмотрела на номер – неизвестный. Отодвинула в сторону и положила на стол, начиная смотреть новую запись. Чтобы сейчас ни произошло, я дочитаю дневник до конца. Остальное – пока не важно.

«Я дома…

Любимые места в зимнее время. Красота. Люблю гулять, с восхищением любуясь заснеженными деревьями, вдыхая чистый морозный запах смешанный с запахом затопленных печей. Нравится смотреть, как из труб струится дым в кирпичных родных домах. Особенно когда очень теплая, снежная погода после сильных трескучих сибирских морозов. Люблю солнышко на голубом небосводе, когда снег блестит и хочется улыбаться.

Особенно обожаю ходить в свой любимый лес, который расположен на окраине деревни, где девчонкой всегда ежегодно собирала грибы, землянику и костянику. Сейчас наблюдала огромные снежные сугробы с человеческий рост, широкой нетронутой полосой раскинувшиеся на всей возвышенности. Даже не хотелось беспокоить и нарушать своим вторжением это белоснежное девственное покрывало, любуясь издалека, прижавшись к березе.

Все смотрят на меня с огромным интересом, самые наглые спрашивают, где мой муж, раз приехала с огромным животиком. Улыбаясь, отвечала, что мой любимый мужчина в Санкт-Петербурге, на что сразу получала похвалу, много информации, что произошло за это время и их хорошее расположение. Хотя, если бы сказала, что малыш только мой, уверена, услышала только наставления, чтобы не застудиться, так как одна у малыша, должна смотреть за собой вдвойне.

Люблю этих немного ворчливых, отзывчивых и настоящих людей. В городе такого нет. За столько лет это очень хорошо прочувствовала. Нет душевности и сердечности, кто бы мне, что ни говорил. А тут как семья. И пусть тут любят посплетничать, но меня это никогда не пугало.

Не обманывала, когда говорила, что есть. Толик сделал мне предложение, но я попросила подождать. Неизвестно как там дальше будет. Поэтому посмотрим…

Мама смотрит на меня безумными глазами, в которых стоят слезы, не скрывая тревоги и страха. Обнимала ее, успокаивая, но она только вздыхала. Я ей все рассказала, потому что не могла по-другому. Кому как ни ей?! Самый родной человек это мать.

Видеть в ее глазах страх было больно, поэтому успокаивала, как могла, но мама тряслась, опасаясь за мою жизнь.

Вчера вечером сидела на лавочке в нашем огороде и смотрела на огромные сугробы, и лишь только верхушки кустарников малины напоминали о том, какая огромная территория любимой ягоды растет у мамы.

Люблю зиму. Очень. Успокаивает…

Через полчаса пришла мама и, накинув на меня телогрейку, ворча, что в моей куртке я тут себе все отморожу, села рядом и произнесла:

– Ты… ты не должна отказываться от помощи, считая, что деревенский воздух тебе в этом поможет. Если скажут быть там все время, значит, так и делай.

– Мама, все будет хорошо. Ты двоих дочерей родила и обе здоровые, а тоже… низкая свертываемость крови.

Раиса Никитична прижала руку ко рту и начала качаться. Не знаю, сколько мы сидели, когда она прочистила горло и прохрипела:

– Нет. Нездоровые. Мой первый ребеночек умер.

Резко повернулась к ней, пытаясь осознать услышанные слова, и выдохнула:

– Лена… не…

– Я… родила мертвую девочку, – прохрипела она и всхлипнула. – Носила в себе неделю… мертвую. И когда стало плохо… привезли в больницу. После того как ее… у меня началось сильное кровотечение. Мне хотели удалить матку, но потом… Потом… В общем, жива осталась благодарю золотым рукам Котиковой. Она вытащила с того света и сказала, что больше я не смогу родить, да и не нужно, если не хочется на кладбище лежать.

Смотрела на нее и ждала… очень ждала продолжения. Мать вздохнула и, отвернувшись в сторону, чтобы руками резко вытереть слезы на щеках, проговорила дрожащим голосом:

– Когда услышала ее слова… после такой потери, как с ума сошла, – посмотрела на меня и, кивнув, добавила: – Да, так и было. А тут… девочку молоденькую привезли после родов. Изнасиловали ее, как она мне поведала, но матери вовремя не сказала, а потом поздно было. Сбежала от позора. Сама худющая, запуганная… отмучилась и… скрылась в неизвестном направлении, оставив записку позаботиться о ребенке, что ребенок от насильника ей не нужен. Кто такая, даже не знали, пришла, когда уже воды отошли. Ненашенская, но и не из района. Чужая.