Он обиженно надул губы, но через секунду отошел, и показал рукой в сторону.

– Смотри, какую я тачку купил! – с восторгом проговорил он и показал на крутую черную машину – Honda. На его лице было столько радости, гордости, отчего он весь светился от удовольствия.

– Поздравляю тебя! – проговорила и спокойно пошла к воротам.

– Я тоже с бабками. Кредиты выплатил. Машина. Хата. Все есть. Возвращайся. Что тебе еще надо?

Моему удивлению не было предела. Это же надо?! Вообще, поразил. Даже не хочу думать, что он там себе надумал про меня и мои корыстные жизненные принципы, поэтому с самым честным видом сказала:

– Спасибо. Не буду рассматривать столь щедрое предложение. Вдруг превращусь в корыстную стерву.

– Цену себе набиваешь?

Он даже не понял, как я оказалась около него и вмазала кулаком в морду. Ну а что?! Ладошкой не получилось… пришлось импровизировать.

Сетунов схватился меня за предплечья и выдохнул в лицо:

– Да пойми ты, я хочу вернуть все. Не будь сукой! Подумай о ребенке!

«Мало врезала… нужно зубы проредить…»

– Пошел на х…

– Лера! – гневно процедил он, прервав меня на самом важном в определении его пути. Раздраженно глянула ему в лицо и проговорила:

– Не надейся и не поднимай тему! Никогда! Убирайся!

– Что, в этого качка втюрилась и надеешься на ответные чувства? – презрительно рявкнул он и, замечая что-то в моих глазах, с ненавистью выдал: – Ну и дура ты! Он ноги об тебя вытрет, и ты прибежишь ко мне!

– Не надейся. В одиночестве без тебя жить куда лучше, чем с тобой.

– Да бабы за мной толпой бегают.

– Разговор окончен. Кроме дочери, других тем не рассматриваю.

– Понял. Позже поговорим.

– Повторяю…

– Ладно, успокойся. Я смогу 16 вечером. Только не здесь. В парке. Не хочу приезжать к дому твоего мужика.

– По дате согласна, место встречи выберу сама, – сказала и только повернулась уходить, как Сетунов дернул меня за руку и в следующее мгновение почувствовала его губы на своих.

Как же мерзко, когда тебя насильно пытаются поцеловать! Попыталась оттолкнуть, но этот козел мертвой хваткой вцепился в мои руки. Всунул свой язык и безжалостно терзал мои губы, наплевав на то, что я с яростью кусала его губы в кровь, пытаясь причинить боль и вырваться.

Выворачивалась, чтобы ударить, но он вцепился как паразит, мерзко прикасаясь ко мне.

Ударила в голень и только хотела добавить, как услышала шум. С ужасом замерла, наблюдая, как Шторм вышел из машины, которая, видно, приехала как раз во время поцелуя.

«Вот же урод! Постарался...»

Повернулась к Сетунову, держащегося за свою коленку и любезно проинформировала:

– Не переживай, без ребер тоже можно жить.

Ну а что ему еще сказать? А так успокоила…

Константин состряпал извиняющуюся мордочку и бросился к своей машине. Удивительно, и про боль забыл.

Не успел, так как Шторм нагнал его и со всей силы вдолбил его в новую из салона машину. Вмятина однозначно будет.

Вздохнула и рванула к Андрею, не желая наблюдать, как он свирепо убивает Сетунова. Дернула за руку, но резко улетела от отдачи. Мужчина моментально повернулся ко мне и, понимая, что это именно я сижу на заснеженном асфальте, выдохнул мое имя и пошел ко мне, дергая на себя.

В это время Константин очнулся, и вновь полез к двери машины, желая удрать. Даже не стала на него смотреть, все и так понятно. Нечего было нагло лезть. Заслуженно получил.

Взглянула на Шторма, отмечая, что он на пределе, и выдохнула:

– Ты сумасшедший? Ты мог его убить. В тюрьму захотел?

– А что, захотела к бывшему вернуться? Надоел? Решила удрать? – почти процедил он, с силой сдавливая мою талию своими лапищами.

Ахнула от неожиданности его слов и воскликнула:

– Я, по-твоему, кто, проститутка?

– Тогда какого хрена сейчас было? Любовь проснулась? – почти прорычал Грызлов, резко убрав руки, поворачиваясь к уезжающей машине, сжимая их в кулаки.

Возмущение. Обида. Боль. Это же надо… заслужила. Сделал неправильные выводы, ничего не выяснив, и еще смеет оскорблять.

Развернулась к воротам, чувствуя, как в груди разрастается огромная обида, и пошла вперед. Всю передергивало от понимания того, какого мнения обо мне этот мужчина.

«Черт, я спокойна. Андрей просто неотесанный, грубый… ИДИОТ!»

Прошла несколько шагов, когда Грызлов остановил меня, резко развернув к нему лицом.

– Я с тобой недоговорил!

– А я не собираюсь с тобой разговаривать! Отстань от меня. Не доверяешь, считаешь гулящей – плевать. Другого и не стоило ждать. Каждый судит по мере своей распущенности. Я ухожу.

– Да хрен ты уйдешь! – прорычал Андрей, яростно сжимая талию. – Даже не рассчитывай, что свалишь. Найду!

Пораженно смотрела на него, а потом процедила:

– Что, проблема с женщиной на ночь? Не хочется искать?

– Лера, давай ты закроешь свой ротик…

– Отлично. Так и сделаю. С тобой бесполезно разговаривать, – резко произнесла, выдергивая свою руку, при этом громко добавляя: – Руки убери!

– Лера. Черт. Ты меня неправильно поняла.

– Все что нужно, я как раз поняла. Руки убери!

Он отцепил руки, и я сразу пошла вперед. Но остановилась, слыша грозные слова:

– Через десять минут, чтобы вышла. Едем к твоему отцу. Без меня никуда. Даже не планируй.

Пошла дальше, рассчитывая предупредить Маргариту, и взять сумку. Письмо положила в кармашек, рассчитывая прочитать в машине.

Через пятнадцать минут сидела уже в джипе. Немного опоздала, так как Света вцепилась и не хотела меня отпускать, и няня ничего не могла сделать. Лишь когда Рита пришла, прихрамывая (оказывается, она хорошо ударилась о кровать), дочка успокоилась.

Пока ехали, в салоне стояла ненавистная тишина. Шторм, конечно, не особо отличался разговорами, но сейчас в воздухе чувствовалось напряжение и гнев. Молча достала письмо Николая и прочитала:

«Ну и что? Доказала, какая ты тварь? По твоей вине мать избили. И не нужно кричать, что это я виноват. Обломайся!

Я ни в чем не виноват. Я же тебя предупреждал. Хотел по-хорошему, а ты послала меня. Тварь. Теперь расхлебывай сама. Мне плевать.

Отца ты не бросишь, а мать… ничего с ней не будет. Она не пропадет. Я теперь занимаюсь своей жизнью. Мы уехали в другой город, может, потом вернемся... И в этом виновата тоже ты! Потому что из-за того, что ты неоднократно вызывала полицию, к нам заявились твари из органов опеки. Тупые мрази! Все им нужно. Не их собачье дело как я воспитываю своих детей. Нашлись мне правильные, жизни учат. Сучки тупоголовые.

И ты такая же! Рад, что ты осталась с долгами. Коллекторы быстро с тебя спесь собьют, а то много из себя ставишь.

По доброте душевной, после общения с тобой, Тимофей Петрович, еще мне дал денег, сказав, что руководство разрешило, а ты заплатишь. А мать… все подписала. Так что сумма будет приличной. Все, что есть, как миленькая отдашь и останешься ни с чем. Разве только будешь хорошо ублажать своего мужика, тогда, может, что и будет. Он-то крутой с баблом, выделит, если поимеет во все дыры.

Почувствуешь, как жить, когда в долгах… как я. Шкура».

Скомкала письмецо с ошибками в каждом слове, и посмотрела на окно, желая братцу счастья, которого он заслужил. Сволочь. Ублюдок. И еще детей увез… Козлина.

На что детей обрекает? Что он, что его клуша, ничего не умеют. Два паразита…

Почти простонала, понимая в какой заднице, не представляя, как буду выкручиваться.

Шторм… он и так помогает мне во всем неизвестно почему. Просить о большем – свинство. Да кто я такая, чтобы скидывать на чужого человека свои проблемы. Сама во всем виновата. Предвидеть, что так случится, умотала бы в другой город, желательно военный закрытый, и все. Спокойно бы жила и не знала бед.

Вздохнула и прислонилась к спинке кресла, пока не услышала слова:

– Что там?

Положила комок на подлокотник, и устало потерла лоб ладонью.

– Послание от брата, – выдохнула, с удивлением отмечая, что мы уже приехали, вернее, домчались. Как только Грызлов остановил машину, взял бумагу в руку, и очень быстро прочитав, выдал:

– Вот же сука! Семейка у тебя… оставляет желать лучшего.

Ничего не ответила, только молча вышла, чувствуя себя погано, как никогда. Ладно брат… мать. Ничего нового, а когда… небезразличный мне мужчина относит меня к разряду гулящих, то в груди все замирает. А ведь иногда, казалось, что мы… не только так… на время. Но, видно, ошибалась, как наивная женщина, которая… влюбилась.

«Слов нет. Встряла я, как никогда. Увязла по самое некуда. И как выкарабкиваться буду, не представляю…»


Глава 29


12 февраля, понедельник

Клуб восточных единоборств


После тренировки решила еще побегать на беговой дорожке. Естественно, я здесь не одна, а со Штормом, который занимается боксом в соседнем зале. Проходила мимо, видела, как Андрей там отрывался на боксерах. Злой он такой из-за того, что мы до сих пор в ссоре, а именно, что не пускаю его в свою постель. Нужно сказать, что воспринял эту информацию довольно свирепым взглядом, но даже слова не сказал, выйдя прочь. Все как раньше, кроме одного. И это влияет на нас. Даже на расстоянии я чувствую его жадный пожирающий взгляд, тоску и сама сдерживаю себя, чтобы не сорваться. Черт, я до сих пор не могу успокоиться, не желая соглашаться с тем, кем он меня считает, пусть даже эти слова сказаны в гневе. Это как нож в сердце, который я сама пытаюсь вытащить, глупо надеясь на счастье.

Несмотря на это, тем не менее Андрей отвозит и забирает меня домой с работы, а также согласился с моим предложением поехать в клуб, поэтому мы и здесь.