Мать с проклятьями кинулась на Шторма, но он отшвырнул ее на пол и громко процедил:

– Только попробуй встать, убью.

Она замерла с открытым ртом, боясь пошевелиться. Марина же… как умалишенная истеричка завизжала и бросилась на выход с криком: «Убивают!», но Андрей поймал и, если судить по крикам, закрыл в ванной комнате, облив ледяной водой, обещая вызвать полицию, если не перестанет вести себя как…

Не буду повторять грубые слова, только хочу отметить, что они очень-очень подходящие. Даже идеальны для нее.

Дальше было еще интересней. Шторм выкинул братца за дверь, поддав напоследок, пообещав закопать на дачном участке, если тот шелохнется, на что Николай только булькал что-то, а потом и вовсе замолчал.

Когда Грызлов пришел в зал, кипящий от злости, я проговорила:

– Андрей.

– Лучше молчи, Лера, – рявкнул он и, достав телефон, набрал нужный номер, уже через секунду выдав: – Приветствую, Олег. Да вот… Как всегда. Слушай, ты сейчас работаешь? Отлично. Загляни с пацанами по адресу. Тут не помешает одной гниде профилактику провести. Добро…

Говорил, двигаясь по коридору, а потом пошел в кухню, и сразу же услышала громкое возмущение:

– Что за…

«Дети!»

Мгновенно кинулась туда, скидывая по пути с себя шубу, и в ужасе застыла на входе. На полу сидел Егорка, согнувшись в три погибели, и рвал. Маленький Антон плакал у холодильника, прижавшись спиной к поверхности, закрывая лицо ладонями. Бросилась к Егору и, обняв за спину, со страхом прошептала:

– Егорка, ты… когда заболел?

– Утром плохо себя чувствовал, а недавно… вот… – вымученно проговорил он, бледный, совсем больной. – Хотел сказать бабушке, а дверь закрыли.

Тут же положила ладонь на лоб, удостоверяясь, что у него высокая температура.

Тем временем, Шторм, продолжая говорить, рявкнул в трубку:

– Да, и бабу заберешь. Эта тварь бухает и вообще под чем-то, а дети в блевотине в кухне, – резко проворил он и тут же добавил: – Нет. К нам. Давай поторапливайся.

Бросилась к кухонному гарнитуру, открывая все ящики, зная, что Елена Николаевна любит хранить аптечку в нижних шкафах. Нашла, но, к сожалению, там ничего нужного не оказалось. Переступая через рвотные массы, решила дать воды мальчику и протереть его, но поняла, что напрасно. Раковина забита доверху грязной посудой, что не подлезть, чтобы даже кран открыть.

Повернулась к Шторму, чувствуя, как меня трясет от гнева и переживания за ребенка, но он мгновенно отвернулся и вышел. Помогла Егору встать и прошептала:

– Пойдем в ванную комнату, я тебе лицо помою и оботру. Пойдем, мой хороший.

– И пить, пожалуйста. Так хочется пить, – пролепетал малыш, отчего я готова была заорать, но лишь спокойно кивнула.

Не сделали и одного шага, как раздалось:

– Не трогай меня, урод. Я буду жаловаться. Насилуют! Паскуда!

Послышался шум, а потом Марина орала уже в зале, а ванная была свободна.

Проходя мимо Грызлова, услышала:

– Моешь, надеваешь верхнюю одежду, и едем домой. Дальше решим. Пакеты возьми, если в дороге ему плохо будет.

Кивнула и зашла с Егором в комнатку, куда прибежал запуганный Антон. Совсем не похожий на себя, съежившийся. Вытерев одного, помыла и второго племянника, пусть и не грязного.

– Мальчики, посидите здесь, а я сейчас попробую спросить у соседей сироп или таблетки, – попросила, надеясь, что они согласятся, но Егорка с ужасом в глазах схватил меня за юбку и прохрипел:

– Не бросай нас одних.

Эти слова как поток ледяной воды на разгоряченное тело, заставили задохнуться. Прижала его к себе, горячего, дрожащего, и пообещала:

– Не брошу. Только… только мне нужно тебе что-то дать… Ты весь горишь.

– Я с тобой пойду, – панически прохрипел мальчик. – Не оставляй.

Антон громко заплакал, сильно потянув поношенную футболку вниз. Прижала обоих к груди, устало закрыв глаза.

– Что случилось? – грубо спросил Андрей, внимательно поглядывая на мальчиков и меня.

– Температура у Егора. Высокая. Дома не нашла медикаментов. Хотела сбегать к соседям, но они боятся оставаться одни.

Шторм нахмурился, а потом грозно уточнил:

– Что просить?

– Жаропонижающее. Посмотри в коридоре, где есть санки или ватрушки, и позвони в ту дверь. Там все должно быть, и поймут.

Он кивнул и вышел, а я осталась с племянниками. Через непродолжительное время Шторм пришел с сиропом, а позади него стояла высокая темноволосая женщина в теплом халате, хмурясь и качая головой.

Я с вопросом посмотрела на Андрея, и он выдал:

– Соседка оказалась педиатром. Согласилась посмотреть.

– Здравствуйте, – с надеждой сказала врачу, и тут же услышала:

– Здравствуйте. Что у вас случилось? – проговорила она, приблизившись к ребенку.

В общем, посмотрев Егора, Лидия Михайловна сказала, что горло красное, поэтому выписала лекарства и добавила препараты, использующиеся от инфекции, если рвота не пройдет.

Спустя непродолжительное время мальчики уже сидели в машине вместе со мной в салоне, а Шторм разговаривал с каким-то мужчиной в форме на улице. Через пять минут мы уже выезжали со двора.

Шторм молчал, а потом выдал:

– Этих… заберут сейчас в обезьянник, а мать оставят, но скажу, что она у тебя ненормальная.

– В курсе, – подтвердила, проверяя лоб племянника, отмечая, что температура прежняя. Сам же Егор засыпал, доверчиво прижимаясь ко мне. Вновь посмотрела на водителя и поблагодарила: – Спасибо, что помог.

Грызлов ничего не ответил, лишь сжал руль, отчего поняла, что он невероятно зол. Нахмурилась, размышляя о его быстром появлении, и задала вопрос:

– Как ты так быстро приехал?

Молчание. А потом раздалось:

– Я подъезжал к тебе, когда ты села в машину Александра…

– Почему не позвонил? – тихо осведомилась, замечая, что Антон уснул, а Егор, вцепившись в меня, смотрит в окошко.

Мужчина не ответил на мой вопрос, лишь резко выдал:

– Поговорим дома.

Кивнула, и просто смотрела в лобовое стекло, надеясь, что пока приедем, жар пройдет.

Через сорок минут Егор спал в кровати, которую принесли в комнату Светы. Антон восторженно слушал сказки, которые читала Рита в игровой. Девушка сразу же перехватила мальчика, как увидела нас, предлагая съесть ему пирог супергероев, на что он согласился, чему я была поражена.

Охотник молча наблюдал со стороны, а после того как надолго засела в детской, позвал Андрея для разговора.

В общем, прошло уже три часа, и я вновь сидела на краю постели племянника, десять минут назад кое-как заставив его выпить нужные лекарства. Убедившись, что все хорошо с дочерью и Антоном, пошла на выход.

Взяв чистые вещи из шкафа, поражаясь, что из сумки их достали и разложили, направилась в ванную комнату. Полностью раздевшись, переступила через бортик, и оказалась в огромной душевой кабине. Стоя под напором теплой воды, вспоминала весь день.

Сейчас понимала, что поступила глупо, когда, не обдумав, бросилась к матери. Неизвестно как бы все получилось, если бы вовремя не появился Шторм. Конечно, хочется верить, что меня бы не обидели, но глупо надеяться на такое, когда совсем так не считаешь, тем более, если родственники нажрались и обкурились неизвестно чем.

Не могла понять поведение матери. Пусть она сука по отношению ко мне, но ВНУКИ от любимого сына – это же святое. Как она могла допустить такое, что дети остались запертыми в кухне, пока она с Колей праздновали. Как? Да, однокомнатная квартира, но не в кухне же детей держать, тем более, когда они болеют. Нужно было наоборот.

Не понимала всей ситуации, как и сволочного отношения, что выбивало из себя. Просто слов не было.

Однозначно, я видела только плохое от Елены Николаевны, но с мальчиками так за что? Неужели сын на первом плане, а внуки как приложение, когда они вместе?

В общем, не нужно мне было бежать сломя голову черти куда. Но я не жалею! Еще неизвестно, до какой кондиции они бы продолжали сидеть, и что в этом случае случилось с племянниками.

Так увлеклась размышлениями, что пришла в себя, когда увидела, что дверь открывается и в кабину входит Шторм. Обнаженный мощный мужчина прожигал своим взглядом, кидая молчаливый вызов.

Внизу живота моментально стянуло все внутренности, отчего перестала дышать. Смотрела, как он приближается, и предвкушала. Такой дикий, необузданный, горячий – мой, пусть всего на некоторое время.

Как только почувствовала его руки на плечах, хрипло проговорила:

– Не смог дождался своей очереди в душ?

Андрей ничего не ответил, лишь потянул меня на себя и медленно провел ладонями вниз и вверх. Его руки ласкали, с каждой секундой сильнее сжимая, как будто он сдерживал себя.

Посмотрел мне в глаза и четко проговорил:

– Нет, хотел с тобой его принять.

Закусила губу и, теряясь в его темных как ночь глазах, подняла руку, желая дотронуться до лица.

– Не против, – выдохнула, наблюдая, как он наклоняется. И сразу же ощутила теплые губы, накрывающие мои.

Нежность, жажда и огонь. Только сейчас поняла, как мне не хватало жадных губ, дикого напора, всего ЕГО.

Придвинулась ближе, обнимая за шею, отдаваясь поцелую, утопая в сладком омуте уходящей нежности и разрастающейся страсти.

Мужчина остервенело, безумно целовал, нагло орудуя языком, умело соблазняя, отчего плавилась, умоляя о большем.

Сколько творилось это безумие – не знаю, но прервала сама, резко оттолкнув Грызлова к стене, наступая на него. Андрей с хищным выражением смотрел, жадно наблюдая за каждым моим шагом.

Приблизилась вплотную и, не разрывая нашего контакта, быстро поцеловала его в губы. Чувствовала телом его мускулистое тело, эрегированный член, упирающийся мне в живот, и кожа покрылась мурашками.