Нора Хесс - Шторм

– Да. Сегодня утром пришла телеграмма от дяди, – на глазах Джейн заблестели слезы, – сегодня после полудня состоится погребение тела Бена.

Уэйд обнял ее, а затем привлек к себе и Эми. Он прижимал их к своей широкой груди, пока их глухие рыдания не прекратились. В этот момент он снова подумал, что правильно сделал, оттолкнув Шторм от себя. Во всяком случае, он уберег ее от тех страданий, которые испытывали сейчас эти две женщины.

Джейн первая успокоилась и, вынув из кармана носовой платок, вытерла глаза. Слабо улыбнувшись Уэйду, она сказала:

– Если вы уже немного согрелись, прошу за стол. Ужин готов.

Обнимая племянницу за плечи, Уэйд пошел следом за невесткой на кухню.

За столом Джейн говорила очень мало, зато Эми засыпала дядю вопросами о своем дедушке и о том месте, где им предстоит жить. Действительно ли дом стоит прямо у реки? И как считает дядя Уэйд, полюбят ли ее дети в новой школе?

Наконец Джейн сказала:

– Довольно, Эми. Ты заговоришь дядю до полусмерти. И кстати, тебе давно уже пора быть в постели. Завтра утром, чтобы успеть на дилижанс, нам надо очень рано вставать.

Когда Эми, пожелав всем спокойной ночи, отправилась в свою комнату, Уэйд взглянул на стоявшие в углу комнаты две коробки и три чемодана. Для женщины и четырнадцатилетней девочки вещей у них было очень мало, так решил Уэйд и обещал себе исправить это, обеспечив семью Бена всем необходимым.

Его вновь обретенные родственники – и особенно Эми – получат самые чудесные платья, которые только есть в Ларами.

Джейн прервала мысли Уэйда.

– Как ваш отец воспринял печальные известия о Бене и Нелле?

– Он до сих пор не оправился от этого удара, его, по-видимому, подкосила весть о смерти мамы. Думаю, что он никогда не переставал любить ее.

– Я считаю, Нелла тоже всегда любила его. Она часто говорила о нем, и у нее после вашего отца не было мужчин. Почему они расстались?

– Ей, по-видимому, было очень одиноко, она не выносила замкнутого ограниченного мира, в котором вынуждена была жить. Наверное, ваш отец постоянно отсутствовал, был в разъездах, налаживая свой бизнес.

Уэйд ничего не сказал на последнее замечание Джейн. Он все еще чувствовал себя глубоко уязвленным тем, что мать бросила его. Он встал, отставив в сторону свой стул.

– Давайте я помогу вам помыть посуду. А потом пойду в гостиницу и приму горячую ванну.

– Нет, Уэйд, я справлюсь сама, идите отдыхать, – сказала Джейн. – У вас очень утомленный вид. Постарайтесь хорошенько выспаться. До свидания!

Эми от волнения постоянно вскакивала со своего места, когда нанятая Уэйдом коляска катила меж заснеженных равнин. Девочка не умолкала ни на минуту, как только они выехали из Ларами и направились к дому Мэгэлленов.

Когда дилижанс доставил их в Ларами, Уэйд не стал заходить с гостями в салун отца: он не хотел, чтобы свидетелями первой встречи Джейка со своей невесткой и внучкой были бы десятки любопытных глаз. Первое знакомство должно произойти в интимной обстановке их маленького домика, где никто не увидит невольных слез радости и печали.

Уэйд улыбнулся своим мыслям, умело правя одетой в попону кобылой, везущей их коляску. Уэйд не удивился бы, застав сейчас, когда еще не было и трех часов дня, отца уже дома. Он наверняка побеспокоится о том, чтобы встретить маленькую Эми в натопленном, чистом доме. Возможно, даже он пригласил накануне какую-нибудь женщину, чтобы навести порядок.

Джейн очень тихо сидела рядом с ним, и он спросил ее серьезным тоном, хотя и полушутя:

– Вы, наверное, думаете, что вам будет слишком одиноко у нас, Джейн? Вы все же – такой же городской житель, какой была моя мама.

– Не думаю, чтобы мне было здесь одиноко, Уэйд. Это прекрасный край, чудесное место, где я надеюсь залечить свои раны.

Они выехали на прибрежную дорогу, и Эми увидела Платт сквозь голые кроны деревьев, растущих вдоль берега. Вскоре Уэйд повернул лошадь на узкую, усыпанную гравием, занесенную сейчас снегом, дорожку, ведущую к дому Мэгэлленов.

– Все так, как мне много раз описывал Бен! – сказала Джейн, глядя на простой сельский домик, освещенный лучами закатного зимнего солнца. – Он так любил эти места и всегда очень тосковал по ним.

Уэйда снова охватила боль понесенной утраты. Он тоже любил этот старый дом, и ему тоже было бы невыносимо жить где-нибудь в других краях, вдали от него. Уэйд направил лошадь прямо к крыльцу. И сейчас же дверь домика распахнулась, и на пороге показался Джейк.

Взгляд старика сразу же устремился на Эми, и на его морщинистом лице отразилось смешанное чувство радости и грусти. Эми встала и широко улыбнулась ему. В мгновение ока оба ощутили друг к другу искреннюю симпатию.

– Дедушка! – воскликнула девочка. – Я так долго ждала встречи с тобой!

– А я все это время даже не знал о твоем существовании.

Джейк неловко заспешил вниз по ступеням крыльца, осторожно ступая на ногу, которая только недавно зажила после перелома. Он протянул руки к внучке и помог ей сойти с коляски. Затем он тепло обнял девочку и прижал к своей груди, а когда снова отстранил от себя, пристально вгляделся в каждую черточку сияющего лица Эми.

– Ну что за милое маленькое создание! – хрипловато сказал он. – Ты страшно похожа на мою Неллу!

– И на дядю Уэйда тоже, ведь правда, дедушка? – спросила Эми.

– Да, да, конечно, дорогая, это совершенно точно, – согласился Джейк и снова обнял внучку.

– Папа, – наконец вмешался Уэйд. – Познакомься, пожалуйста, с женой Бена, Джейн.

– Добро пожаловать к нам в дом, Джейн, – Джейк приветливо улыбнулся своей невестке и протянул руку, чтобы помочь ей выйти из коляски. – Я был ужасно огорчен известием о смерти Бена. Я понимаю, каким ударом явилась для вас его преждевременная кончина.

. – Да, это так, – сказала Джейн. Джейк взял невестку под руку и повел в дом. Эми пошла вслед за ними.

– Я сейчас приду, – крикнул Уэйд, снова садясь на козлы, – только заведу кобылу в стойло.

Распрягая лошадь и насыпая ей в мешок немного овса, Уэйд думал, что никогда не видел отца таким счастливым. Казалось, что он даже помолодел, сбросив с плеч пару десятков лет.

Снегопад, наконец, прекратился, и к утру ветер совершенно утих. Яркий морозный день заглядывал в окна Рёмеров, будил его обитателей солнечными лучами и искрящимся снегом.

Мария встала в это утро рано, около шести часов, и к семи из духовки печи уже распространялись по всему дому аппетитные ароматы, от которых текли слюнки.

Когда Шторм вышла из своей комнаты и спустилась вниз по лестнице, каминные часы как раз отбивали восемь ударов. Мария улыбнулась ей с отсутствующим видом, раскладывая густое тесто в две смазанные жиром формы для кексов.

– На плите в сковородке лежат еще несколько горячих блинов, – сказала она.

Шторм подцепила вилкой на тарелку три блина со сковороды и налила себе чашку кофе. Ставя на стол масло и варенье, она спросила:

– А мой ленивый братец уже встал?

– Нет, и я очень надеюсь, что он подольше задержится сегодня в своей постели. Я не желаю, чтобы он путался под ногами и учил меня, как готовить.

Шторм молча согласилась с ней. Не зная, как скоротать время, Кейн становился все более невыносимым для своих домашних, он совал нос во все дела, особенно в такие, которые его совершенно не касались. У Шторм и Марии была только одна надежда на то, что на следующей неделе ему снимут шины, и он сможет самостоятельно добираться до сарая и возиться там со своими любимыми лошадьми. Иначе или она, или Мария могут, в конце концов, озвереть до того, что покусают Кейна не хуже дикого жеребца.

Но на будущей неделе меня уже не будет здесь, вспомнила Шторм с легким вздохом. Послезавтра я еду в Шайенн.

А завтра она должна будет сказать об этом Кейну и Марии.

«О Боже, как я боюсь этого разговора, – подумала Шторм, поднимаясь с места и относя свою грязную посуду в раковину. – Мне надо будет собрать всю свою волю в кулак, чтобы не поддаться на уговоры и слезы Марии и выдержать гнев Кейна».

Но для того, чтобы уцелеть и не сойти с ума, ей необходимо выдержать все это. Решительно губы в одну твердую линию, Шторм поднялась снова наверх, чтобы застелить постели.

Когда она уже вытирала пыль с мебели в гостиной, она увидела в окно, как на их двор галопом прискакали Бекки и Рейф.

Вскоре они уже отряхали снег с сапог. А затем с раскрасневшимися лицами ввалились на кухню, впустив поток холодного воздуха.

– Ну и холод, доложу я вам, – заметил Рейф, помогая Бекки снять ее тужурку.

– Можно спокойно отморозить сами знаете что.

– Проходи сюда, Рейф, поближе к плите и грейся на здоровье, – сказала Мария, усмехнувшись, – а тебе, Бекки, я сейчас дам миску яблок, почисти их для пирогов.

Бекки с готовностью согласилась. Она была счастлива снова возобновить дружеские отношения с семьей Рёмеров. Ей было приятно работать в кухне вместе с Марией и Шторм, как это было в детстве.

– А где Кейн? – спросил Рейф, прижавшись всем телом к печи.

– Он все еще спит, слава Богу, – проворчала Мария.

– Думаю, что мне надо пойти и разбудить его, – сказал Рейф.

– Только попробуй, – воскликнула Шторм, выходя на кухню. – Оставь эту занозу торчать там, где она сейчас находится. Может быть, нам повезет, и он проспит весь день.

– Но я хочу сказать ему, что мы совсем близко от конюшни видели дикого жеребца.

– Близко?! – в один голос переспросили Мария и Шторм.

– Совсем близко, всего в нескольких ярдах. Этот надменный дьявол не спешил убегать, заметив, как мы с Бекки подъезжаем к конюшне. Создается такое впечатление, как будто он знает, что Кейн не разрешает стрелять в него.

– Возможно, он чувствует себя одиноко и оттого стремится к общению с человеком, – предположила Шторм.