– О, Бекки, я так рада! – Шторм потянулась через стол и пожала руку Бекки.

– Я тоже рада, по правде говоря, – произнесла Бекки, беря со стола свою чашку кофе. – С тех пор как я… как я решила посвятить все свое время изучению ветеринарного дела…

Ее голос пресекся.

– И, может быть, проводить больше времени с одним знакомым объездчиком лошадей? – усмехнулась Шторм, подбадривая ее.

– Может быть, – опять вспыхнула Бекки. Она снова поставила чашку на стол и взглянула Шторм прямо в глаза. – Рейф хочет познакомить меня со своей сестрой и ее семьей. Как ты думаешь, согласиться ли мне на это, не явится ли такая встреча для меня огромным разочарованием?

– Бекки, Рейфу тридцать восемь лет. Он уже не в том возрасте, чтобы играть в игрушки и идти такими длинными обходными путями к тому, чтобы затащить тебя в свою постель. Если бы он преследовал только эту цель, он бы давно уже добился своего, соблазнив тебя.

– Ты действительно так считаешь? А знаешь, то же самое я говорю себе.

– И ты права, – сказала Шторм и добавила после небольшой паузы. – Рейф – именно тот парень, которого ты всю жизнь ждала, ведь так?

– Да, это так. Думаю, именно поэтому я и боюсь, что у нас ничего не выйдет.

– Ну, конечно, и ты будешь волноваться и беспокоиться, пока не станешь однажды миссис Рейф Джеффри.

Лицо Бекки просияло от этих слов, и она улыбнулась Шторм. Однако через секунду она снова посерьезнела и сказала:

– В Шайенне я опять видела Уэйда с той женщиной. На этот раз с ними была маленькая девочка, лет двенадцати, не больше.

Когда Шторм бросила на подругу удивленный взгляд, та взяла ее за руку и добавила:

– Девочка была очень похожа на Уэйда, дорогая.

Шторм думала, что достигла глубин отчаянья и страдания, но когда она услышала эту новость, она буквально помертвела. Оказывается, сама не ведая того, в глубине души Шторм всегда лелеяла надежду, что однажды Уэйд устанет от кутежей и разгула и попросит ее руки.

И вот эта надежда рухнула в одночасье. У Уэйда была дочь, и если он и женится на ком-либо, то, конечно, на матери своего ребенка.

Шторм отодвинула стул и встала.

– Я, пожалуй, поеду домой, – сказала она с окаменевшим лицом, надевая жакет. – Мария ждет те продукты, которые я купила в городе по ее просьбе.

Провожая Шторм до крыльца, Бекки хотела обнять на прощанье подругу, чтобы утешить ее. Но почувствовав напряженное окаменевшее тело Шторм, она поняла, что душевная рана ее слишком глубока, слишком болезненна, чтобы ее можно было исцелить простыми знаками участия и сочувствия. Остановившись, Бекки со сжавшимся сердцем следила, как ее подруга садится в седло и, тронувшись в путь, молча покидает усадьбу.

Шторм скакала, все еще пребывая в полном оцепенении, ослепнув от слез, туманивших ее взор, и не разбирая дороги. Бросив поводья, она предоставила Бьюти самой выбирать дорогу.

– Меня больше ничего не заботит и не волнует, – сквозь сотрясавшие ее рыдания проговорила она. – Я смертельно устала от ожиданий и несбыточных желаний. И мне жаль напрасно прожитые годы, годы, которые я провела в мечтах и грезах о нем.

Она вытерла рукой мокрые щеки, приказав себе больше никогда в жизни ни за что не проливать слез из-за Уэйда Мэгэллена.

Прекратив плакать, Шторм подняла сухие покрасневшие глаза к небу и заметила, что оно обложено грозовыми тучами. Она сейчас же пустила Бьюти галопом, надеясь добраться домой, прежде чем начнется ливень. Однако непогода уже настигала ее. Со стороны гор надвигалась сплошная пелена дождя, быстро приближаясь к реке. Шторм, что было сил настегивала Бьюти, но через минуту холодные потоки обрушились на нее с потемневшего неба.

Когда она примчалась к дому и натянула, наконец, поводья у конюшни, Кейн встретил ее, стоя в дверях сарая. Он отступил в сторону, и Шторм въехала внутрь сквозь широкие створки ворот. Добродушно улыбаясь, брат поднял вверх руки и снял Шторм с седла.

– Эх ты, мокрая курица! – засмеялся он и притянул ее к себе, крепко прижав лицо Шторм к своей широкой груди.

– Прекрати, Кейн! – недовольно проговорила Шторм, пытаясь вырваться из его братских объятий.

– Что прекратить? – в глазах Кейна заиграли озорные чертики. – Прекратить любить тебя и обнимать, как брат обнимает сестру?

Шторм начала серьезное сопротивление. Ее нос и рот были плотно прижаты к груди брата, это был старый прием, к которому Кейн раньше часто прибегал, чтобы немного помучить ее.

Маленькие кулачки Шторм заработали быстро и отчаянно, нанося удары, куда попало. Она почувствовала, как сильное худощавое тело брата сотрясается от беззвучного смеха и, отступив на шаг, с размаха нанесла ему довольно ощутимый удар в челюсть.

Кейн выпустил ее и проворно отступил в сторону, чтобы избежать повторной атаки. Шторм не могла отдышаться.

– Вот идиот! – наконец, заорала она на брата. – Ты меня когда-нибудь так задушишь!

– Нет, моя маленькая сестричка, я ведь прекрасно знаю, когда ты по-настоящему задыхаешься, и моментально отпускаю тебя, – он взъерошил ее волосы. – Мария уже приготовила ужин, а я чертовски голоден!

Затем он взглянул на простирающиеся за пеленой дождя равнины.

– Интересно, куда это запропастился Рейф?

– Думаю, он все еще в городе, – сказала Шторм, но про себя она решила, что Рейф сейчас находится у Бекки.

Когда они сели ужинать, Кейна так и распирало желание поговорить на волнующую его тему: о шортхорнской породе скота. Пока новое стадо, похоже, чувствовало себя довольно комфортно в новых условиях. Конечно, настоящая суровая проверка ждет животных зимой.

Слыша довольно туманные реплики на свои высказывания и видя сидящих за столом с отсутствующим видом Шторм и Марию, Кейн, наконец, сдался и сказал, обиженно сопя:

– Некоторые люди не выносят сырой погоды, у них от нее явно портится настроение.

И Кейн с усердием принялся за кусок мяса, ловко орудуя ножом. Они уже почти закончили ужин, когда Кейн вытащил из нагрудного кармана рубашки маленькую белую коробочку и протянул ее Шторм.

– Это оставил Уэйд. Для тебя. Он сказал, что это подарок за то, что ты ухаживала за Джейком, пока мы были в отъезде. – Кейн внимательно следил за выражением лица Шторм, когда она взяла из его рук коробочку. – Ну же, открой ее. Давай посмотрим, насколько он ценит тебя.

– Уверена, что он меня ценит очень мало, – губы Шторм сложились в горькую усмешку. Она положила подарок Уэйда на рабочий столик Марии и встала.

– Вот женщины! – взорвался Кейн, поднялся и быстро вышел из кухни.

Хотя Шторм бросала время от времени – пока она убирала посуду со стола – быстрый взгляд на белую квадратную коробочку, она не притронулась к ней. Только пожелав Марии спокойной ночи и собираясь отправиться спать, Шторм взяла подарок и направилась вверх по лестнице в свою спальную комнату.

Но даже там она не сразу открыла ее. Набравшись терпения, она сначала умылась перед сном и надела ночную рубашку. Только тогда она уселась на краешек постели и, взяв в руки коробочку, открыла крышку.

Зеленый драгоценный изумруд заиграл бликами от падающих на него лучей зажженной лампы, и Шторм задохнулась от восхищения. Она сразу же поняла, что такой изысканный подарок стоит немало денег. Она осторожно взяла изящную тонкую цепочку и положила висящий на ней драгоценный камень на ладонь. Внезапно у нее начался припадок почти истерического смеха. Как видно, Уэйд дорого оценил ее девственность! Этой маленькой безделушкой он решил хоть немного откупиться от нее.

Она потрогала изумруд пальцем и положила цепочку снова в коробочку. Открыв выдвижной ящик в тумбочке рядом с кроватью, она положила туда коробочку и, погасив лампу, пробормотала:

– Этот подарок сделан всего лишь для очистки совести.

Шторм свернулась калачиком под простыней и через несколько секунд слезы, которые, как она обещала себе, никогда больше не прольются из ее глаз, потекли ручьем по ее щекам. Когда она, наконец, заснула, ее подушка была мокрой от слез.

Грозовые тучи обложили все небо, и с гор дул холодный ветер, когда Рейф вышел на улицу с тридцатью липшими долларами в кармане, которые только что выиграл в покер.

Он взглянул на низко нависшие черные тучи и нахмурился. Он явно не управится доскакать до ранчо, в пути его обязательно прихватит ливень. Но тут же улыбка засияла в глазах Рейфа, и он вскочил в седло. Если он как следует подстегнет Сакки, то доберется до дома Бекки, прежде чем разразится непогода. Она, может быть, даже накормит его ужином.

Бекки закрыла дверь в сарай и поспешила назад к дому. Верная собака не отставала от нее ни на шаг. Дождь мог начаться с минуты на минуту, а Бекки надо было закрыть еще окна в доме. Она поежилась от порыва ледяного ветра, поднявшегося перед грозой, и решила, что необходимо срочно разжечь огонь в доме, иначе в комнатах будет холодно и сыро.

Первым делом Бекки развела огонь в кухонной плите, а уже через десять минут яркое пламя весело затрещало в камине гостиной комнаты, делая ее еще более уютной.

Бекки вернулась на кухню, вымыла руки и задумалась, что бы ей такое приготовить себе на ужин. И тут в окно она увидела летящего галопом всадника по дороге со стороны Ларами.

Сердце ее упало. Рейф! Она с отчаяньем взглянула на свои поношенные брюки, подарок Тимми, который отдал их ей, потому что они стали ему малы. Колени вытянулись и были испачканы грязью, потому что Бекки сегодня ползала по грядкам с репой, собирая урожай. «А моя рубашка выглядит еще ужаснее брюк, – подумала она. – На одном локте большая дырка, а верхняя пуговица оторвана». Она взглянула на себя в зеркало, висящее над раковиной, и лицо ее опечалилось. От влажного воздуха ее пышные волнистые кудри превратились в мелкие завитки и прилипли к голове.

– О Боже, я похожа на уличного беспризорника, – пробормотала она, хватаясь вдруг одеревеневшей от волнения рукой за расческу и с ужасом слыша, что Рейф уже стучится в дверь.