«Признайся Бернару в своей глупой выходке с приглашением на дуэль Григория Тредиаковского! Скажи, что ты просто пошутила, — посоветовал ей внутренний голос. — И ничего больше не надо будет делать. Отдохнете еще немного и поедете дальше…»

Но Соня не послушалась. По русской привычке понадеялась на «авось» и встала в позицию.

Уж это-то за время хотя бы и одного урока она усвоила.

Увы, это все, что она умела. Бернар как-то изящно крутанул кистью вместе со шпагой, Сонина шпага отлетела на несколько метров, а она вынуждена была замереть с клинком у горла.

— А теперь, ваше сиятельство, медленно протяните руку к своему потайному карману, где у вас спрятано письмо королевы, и так же медленно отдайте его мне.

Несмотря на серьезный и даже жесткий тон Роллана, Соня отчего-то решила, что он таким образом наказывает ее за детскую похвальбу, и расхохоталась. Но тут же смех замер у нее в горле, потому что, откинув голову назад, а потом вернув ее в прежнее положение, она напоролась на острие шпаги и оцарапала шею.

Она изумленно взглянула на Бернара, но он и не подумал отвести клинок.

— Ну же, мадемуазель Софи, я жду письмо.

Соня все еще ничего не понимала.

— Как же я достану его, если я не могу сделать ни одного движения, — обиженно сказала она; может, он не понял, что сделал ей больно?

— Надеюсь, вы будете хорошей девочкой и не попытаетесь убежать или позвать на помощь? Да и кто услышит вас в лесу?

Но тут раздался конский топот, и к дереву, у которого они расположились на отдых, вылетели два всадника. Один выехал вперед, а второй, одетый намного скромнее первого, что говорило о его принадлежности к слугам, держался чуть позади. Его господин резко натянул поводья, конь остановился, и Бернар нехотя отнял шпагу от шеи княжны.

— Что я вижу! — нарочито весело воскликнул мужчина. — Вооруженный шпагой человек нападает на безоружного! А еще говорят, французы — люди миролюбивые и благородные.

Это был Григорий Тредиаковский. Надо же, как он вовремя подоспел! Бернар между тем обернулся к нему со зловещей ухмылкой и процедил сквозь зубы:

— Вас, господин хороший, это вовсе не касается! Мы с другом всего лишь упражняемся на отдыхе… Симон! — это было имя Софьи для ее мужского образа. — Пойди и подними шпагу!

— Вот как, Софья Николаевна, теперь вас звать Симон? — нарочито возмущенно произнес Григорий, спрыгивая с лошади и будто невзначай кладя руку на пистолет. Его слуга вынул шпагу из простеньких ножен. — Мало того, что вы сбежали от меня, переодевшись в мужское платье, вы, кажется, теперь морочите голову и этому славному человеку?!

— Григорий Васильевич! Гриша! — Она готова была расплакаться от радости при виде Тредиаковского.

Неожиданное превращение Бернара из друга во врага ее ужасно напугало. Чего вдруг письмо королевы понадобилось ему? Человеку, который, судя по всему, так далек от политики?

— Что за амикошонство? Какой я вам Гриша? — продолжал возмущаться тот. — Извольте звать меня как положено — по имени-отчеству!

Потом он обернулся к Бернару, который стоял, все еще сжимая шпагу, и глядел на Григория полным ярости взглядом.

— Лучше бы вам уехать, мсье Роллан, — вроде просительно проговорил Григорий. — Ее сиятельство выполняла мое поручение, но вдруг скрылась из глаз, переоделась отчего-то в мужское платье… Я хочу знать, в чем дело. Думаю, вам лучше при этом не присутствовать. Наше выяснение отношений… Кстати, если вас все еще тянет поупражняться в фехтовании, вы можете вполне рассчитывать на моего слугу. Он охотно окажет вам сию услугу.

Бернар внимательно посмотрел на Жака — а это как раз был слуга, рекомендованный Григорию, — и отчего-то фехтовать с ним ему не захотелось. Он положил руку на круп коня и, не пользуясь стременем, легко вскочил в седло.

— Видали, каков молодец! — громко восхитился Григорий и, когда француз, помедлив, тронул коня, крикнул ему вслед:

— Передайте привет барону де Кастру!

Крикнул, а потом скосил глаз на Софью: удивится она или нет? Соня не удивилась, но понурилась. Сколько она еще будет ошибаться?

Когда затих топот коня Бернара, она повернулась и, грустно улыбаясь, спросила Григория:

— Как вы меня нашли?

— Пришлось попотеть! — кивнул он, с усмешкой поглядывая на княжну. — Целую неделю я, словно какой-нибудь охотник-чухонец, распутывал следы, прикидывал, что да как. Понятное дело, клюнул и на карету, но быстро сообразил: пустышка! Хотели обмануть старика Григория — не тут-то было!

Она хотела засмеяться на его «старика», но Тредиаковский окинул ее таким взглядом, что Соня сочла за лучшее подавить смех. Но смотреть на него влюбленными глазами никто не мог ей запретить. А потом вдруг некая мысль заставила ее встрепенуться:

— Значит, Габриэла де Кастр барону не сестра?

— Почему не сестра? — Тредиаковский даже не удивился ее вопросу, понимая, почему Соня его задает. — Самая настоящая сестра! И Флоримон в самом деле ее украл — какая ему разница, сестра она Себастьяну или не сестра. Ему важно одно: красива девушка или нет. Выкрадывая ее, он ни о чем вообще-то и не знал, а знал бы, думаю, все равно украл. Уж больно девка хороша!

— Она вам понравилась? — невольно ревниво спросила Соня.

— Еще как понравилась! — рассеянно ответил на ее вопрос Григорий, опуская взгляд на еду, разложенную на попоне. — Однако, хозяюшка, соловья баснями не кормят. Или вы пожалеете для своего начальника и его слуги пару кусков хлеба с солью?

Начальника! Сейчас это слово звучало для Сони как музыка.

— Почему же только хлеба? — засуетилась она. — У меня и мясо найдется, и немного вина…

— Небось разбавленного? — сварливо поинтересовался он. — Любят некоторые продукты портить: то водку разбавят, то вино… Присаживайся, Жак, ее сиятельство решила уделить нам толику из своих припасов.

Жак молча присел на край попоны. За все время он не проронил ни единого слова. Наверное, он немой, решила Соня и спокойно сказала Григорию:

— Не хотите, не пейте.

И хотела убрать фляжку с их так называемого стола.

— Ладно уж, оставьте, — милостиво разрешил Григорий. — Придется выпить, помучиться…

Это он говорил уже с набитым ртом. Дать бы ему спокойно поесть, но княжне не терпелось узнать у него все подробности. Она была уверена, что Тредиаковский знает много такого, о чем она и слыхом не слыхивала.

— Скажите, Григорий Васильевич, кто они такие? Ну, барон де Кастр, Бернар Роллан. Они знакомы между собой?

— Понятное дело, знакомы, — ответил, жуя, ее спаситель. — Иначе как бы они изготовили для вас эту ловушку? Наивная вы девушка, ей-богу! Чего вдруг вам приспичило на меня обижаться, выдумывать невесть что? А потом мчаться в гордом одиночестве в какую-то Австрию! Ну, чего вы там потеряли?

— То есть как это — что? Меня попросила королева. Отвезти письмо ее брату…

— А почему она попросила именно вас?

— Ну, я не знаю. Может, ее величеству не к кому больше было обратиться.

— Ха-ха, во всей Франции не нашлось человека, которому можно было бы доверить эту миссию? Разве вы не знаете, как относятся французы к иностранцам?

— Но ведь Мария-Антуанетта не француженка, она австрийка.

— Ну и нашла бы себе курьера из Австрии. Знаете, дорогая княжна, я бы нисколько не удивился, если бы мне сказали, что в том же направлении, но в еще более невзрачной на вид карете или, наоборот, в раззолоченной, принадлежащей какому-нибудь итальянскому графу, некто везет точно такое же письмо…

— Хотите сказать, что я не единственный курьер королевы?

— Хочу сказать, что все может быть. Вероятно, вы опять играете роль живца и за вами охотятся.

— Кто может за мной охотиться? — испугалась Соня. — Я никому ничего плохого не сделала.

— Она ничего плохого не сделала! — передразнил ее Григорий. — Вы — курьер Марии-Антуанетты, и этим все сказано. А в стране, где королевская власть терпит крах, всегда есть заговорщики. Возможно, письмо королевы нужно им как последний довод, чтобы осудить царствующих супругов, а там и свергнуть их…

Соня слушала своего товарища, сжавшись в комок от страха:

— Господи, куда я попала?

— Попали, как кур в ощип!.. Я было так на вас осерчал, что хотел все бросить. Думаю, пусть сама и расхлебывает кашу, которую заварила. Потом жалко стало. Пропадет, думаю, ни за грош… Я ожидал, что правление этой венценосной пары добром не кончится. А когда прочитал, что во время венчания Марии-Антуанетты с Людовиком придворные хлынули к алтарю и задавили насмерть нескольких швейцарских гвардейцев, а потом во время гуляния и фейерверка в Париже в толпе погибли сотни человек, понял: плохи их дела!..

— Я никогда не думала, что вы верите в приметы, — подивилась Соня.

— Вот и не верь после этого приметам. Как начали свое правление, так и закончат.

— Это известно уже наверняка? — отчего-то понизив голос, спросила Соня.

— Я так думаю, — сказал, как припечатал, Григорий.

Соня перевела взгляд на Жака — тот ел мало, и на его лице не отражалось никаких чувств, словно он и впрямь был глухонемой.

— Скажите, а вы узнали что-нибудь о Бернаре Роллане? — спросила она. — Это его настоящее имя?

— Я узнал о нем все, что было можно, — самодовольно произнес Григорий. — Потому мне и пришлось задержаться. Недаром ведь мы с Жаком догнали вас только сейчас. Имя подлинное, вот только чего вдруг он дома объявился, никто понять не мог. Отец с сестрой знали, что Бернар в Париже, служит секретарем у одного известного человека, и вдруг он приехал. Пояснил родным туманно, что у него тут дело…

Софья украдкой облегченно вздохнула: ей не хотелось думать, будто Люси — помощница брата в ее одурачивании.

— Кстати, когда де Кастр не обнаружил вас в карете, он вскочил на коня и помчался к Бернару, приказав ему, как хорошо знающему местность, немедленно отыскать беглянку. Бернар, конечно, так бы и сделал, но тут вмешался случай — на вас наткнулась возвращающаяся от подруги сестра. Раз получалось так, что вы сами предложили Бернару сопровождать вас, товарищи посоветовали ему случаем воспользоваться и на законных правах попасть к австрийскому двору. Но ситуация изменилась: Бернару приказали забрать у вас письмо королевы сегодня же.