Он оглянулся на конюшни. Ему не хотелось удаляться от Сары Энн, но этот визг, эти вопли… Бен поспешил к дому.

Повариха гоняла Аннабел по кухне длинной щеткой. Не успел Бен войти, как кошка прыгнула ему на руки, разбрызгивая по пути сливочный крем. Тяжелые маслянистые капли падали на пол, на новый костюм Бена, блестели на шерсти самой Аннабел. А по полу кухни от перевернутой миски с кремом тянулась цепочка четких круглых следов от маленьких кошачьих лап.

— Кого-то из нас завтра же здесь не будет: или меня, или этой проклятой кошки! — гневно закричала повариха.

Лицо ее пылало, губы тряслись, а глаза метали молнии.

Аннабел с кротким видом лизнула шершавым языком руку Бена. Притворщица! Невинно взглянув на него, она свернулась клубочком у него на руках и замурлыкала.

— О, миссис Фергюссон, мне так жаль, — тяжело вздохнул он. — Особенно, если этот крем был так же бесподобен, как и другие ваши кулинарные шедевры.

Лицо поварихи снова задрожало, но уже не только от гнева.

— Вы уверены, что у вас в роду не было ирландцев? Вот уж мастера льстить! — Бен усмехнулся.

— Нет, я уверен. И еще обещаю, что буду держать Аннабел в комнате. Вы знаете, как Сара Энн любит ее?

Лицо миссис Фергюссон смягчилось.

— Прелестная малышка… Но, — снова повысила, она голос, — чтобы впредь эта кошка и близко к моей кухне не подбиралась!

Бен покорно кивнул.

Повариха направилась к плите, продолжая сердито бурчать себе под нос:

— Такая же дрянь, как этот Генри. Нет, таким разбойникам не место в приличном доме.

Довольный, что все закончилось мирно, Бен вышел из кухни, крепко держа в руках Аннабел. Однако кошка, очевидно, решила, что для одного вечера с нее уже достаточно приключений, и поэтому вела себя вполне пристойно. В спальне она прямиком направилась в комнату Сары Энн, слизала с лап остатки крема и немедленно свернулась клубочком на постели.

Бен сурово посмотрел на нее и прошел к себе. Поскорее стянул с себя тесный сюртук, надел удобную шерстяную куртку и поспешил назад, на улицу.

* * *

Элизабет была очень задета. Почему Бен так колебался перед тем, как отпустить Сару Энн вместе с ней на конюшню? Холодный взгляд его глаз заставил Элизабет поежиться.

Она обтирала Шэдоу и слышала в то же время, как весело щебечет Сара Энн возле стойла Пепперминта, на другом конце конюшни.

До чего же она обрадовалась, когда увидела приближающуюся карету, и как быстро радость сменилась холодным разочарованием, когда она увидела выражение лица Бена Мастерса: враждебное, неприветливое.

Итак, за время путешествия Барбара сумела обратить его в свою веру.

Впрочем, не стоит этому слишком удивляться. Такая задача Барбаре по плечу. Итак, нужно быть готовым к тому, что американец начнет воплощать в жизнь планы Хью. А как он намерен поступить с ней… об этом Элизабет могла лишь гадать.

Впрочем, это неважно. Может быть, впервые за многие годы она позволила себе мечтать, строить планы на будущее. Неужели все напрасно?

Как долго она жила в доме, где нет места любви. В холодном доме. Она думала, что сумела смириться с этим домом, с этой жизнью и никогда уже не захочет никаких перемен. Так оно, вероятно, и было бы, если бы не приехал Бен.

За то короткое время, что он провел здесь вместе с Сарой Энн, у Элизабет раскрылись глаза, и она остро почувствовала, как много потеряла в этой жизни, как много прошло стороной. И как трудно теперь будет жить, зная, что ты потеряла.

Элизабет закончила вытирать Шэдоу, угостила его захваченной из дома морковкой и пошла к стойлу Пепперминта. Он обнюхивал Сару Энн, а та все продолжала щебетать:

— И нас едва не затоптала лошадь, но папа спас нас обоих, — продолжала она рассказывать пони о событиях последних дней.

— Затоптала лошадь? — переспросила Элизабет. Сара Энн обернулась к ней.

— Так сказал папа. Он прикрыл меня, но я все равно поранилась. Видите?

Она спустила высокую перчатку на левой руке, и Элизабет увидела широкий бинт и покрасневшую кожу вокруг него.

— А папа тоже поранился?

— Не знаю. Я предложила поухаживать за ним, если он ранен, — очень серьезно сказала девочка, — но он только ответил, что с ним все в порядке.

Последние слова она произнесла с таким вполне взрослым раздражением, что Элизабет невольно улыбнулась.

— Взрослые все такие, — так же серьезно заметила Элизабет.

— Но это же глупо. Мне нравится заботиться о нем. — Логично, ничего не скажешь.

— Может, он не хотел, чтобы ты волновалась? — предположила Элизабет.

— Я волнуюсь куда больше, если не могу о нем позаботиться, — грустно сказала Сара Энн, и Элизабет прекрасно поняла ее.

Ей тоже необходимо быть кому-нибудь нужной, и как давно она лишена этого! Джейми никогда не любил «сентиментов», как он выражался, и поэтому весь свой нерастраченный запас любви и нежности Элизабет отдала лошадям и Генри.

— Мужчины всегда стараются скрыть, что им нужен кто-то, — поделилась она с Сарой Энн маленькой женской тайной.

— Почему?

Элизабет и самой хотелось бы знать — почему. Она была независимой, как и мужчины, но это для нее было средством самообороны. И она полагала, что ей никто не нужен… до тех пор, пока не ощутила на своих плечах руки Бена Мастерса.

— Потому что в этом случае они чувствуют себя… уязвимыми.

— Что значит — узяви… уязвимыми?

Не так давно Элизабет с умилением наблюдала, как Бен терпеливо отвечает на бесконечные вопросы Сары Энн. Но сейчас ей было не до умиления и не до смеха. Или она сама тоже стала уязвимой?

— Так что же такое — у… уязвимый? — требовательно повторила Сара Энн.

Элизабет задумалась над тем, как бы это объяснить получше.

— Ну, это когда ты полагаешь, что тебя можно легко обидеть.

— Папу никто не смеет обидеть. Он — полицейский, — гордо сказала Сара Энн.

— Твой папа — адвокат, — поправила девочку Элизабет.

— Нет, — упрямо возразила Сара Энн. — Он ловит преступников.

Элизабет начала было объяснять, что адвокаты и судьи делают на самом деле — не ловят преступников, а отправляют их в тюрьму. Но не успела она произнести и нескольких слов, как ее прервал низкий хрипловатый голос:

— Увлечены интересной беседой, леди?

Элизабет вздрогнула.

Интересно, как это он сумел так незаметно подойти почти вплотную?

Бен улыбался, но глаза его оставались настороженными. Элизабет так растерялась, что замешкалась с ответом.

— Да, — сказала она, понемногу успокаиваясь.

— А что там насчет «уязвимых»?

Элизабет задумалась и неожиданно улыбнулась.

— Сара Энн жаловалась, что вы всегда возражаете, если она хочет поухаживать за вами, и интересовалась, почему это так. Ну а я объяснила, что когда мужчина принимает чью-то помощь, он начинает чувствовать себя уязвимым.

Ее улыбка, чуть лукавая и очень добрая, вдруг проникла Бену в самое сердце.

— Вот как? — спросил он после некоторого молчания.

— Я замечала это.

Шотландский акцент в речи Элизабет стал заметен сильнее, чем обычно. И, надо сказать, это придало ее голосу особое очарование. Бен попытался призвать себя к порядку. Он напомнил себе обо всех подозрениях, и о…

Но ему не удалось сосредоточиться на этом. Сара Энн решительно вторглась в разговор взрослых.

— Что вы замечали, леди Элизабет? — полюбопытствовала она.

— Что мужчина охотнее умрет, чем признает свой слабость.

— А женщина?

— Женщины не такие упрямые, — тихо ответила Элизабет.

Ее глаза были теперь устремлены на лицо Бена — это был испытующий, изучающий, ищущий взгляд. Бен хотел отвернуться, но не смог. Он погрузился в глубину глаз Элизабет и поплыл, поплыл в них, словно в зыбучих песках. Они — эти глаза — были полны жизни, интереса, тайны. Бену так захотелось узнать побольше об их обладательнице.

И не стоило обманывать себя оправданиями, что его интересует лишь, может ли эта похожая на очаровательного сорванца-мальчишку женщина иметь отношение к убийству!

— Сара Энн рассказала, что вас обоих едва не затоптала лошадь в Эдинбурге, это так? — спросила Элизабет.

Этот вопрос заставил Бена резко вынырнуть из глубины ее глаз. Опасных глаз. А может, еще и обманчивых?

Бен покосился на Сару Энн, хлопотавшую возле Пепперминта.

— Почему бы нам не побыть немного наедине? — предложил Бен, подхватил под руку Элизабет и повел ее к стойлу Шэдоу — в противоположный конец конюшни.

Сара Энн так увлеклась своим пони, что не заметила этого.

— Произошел несчастный случай, — на ходу ответил Бен на ранее заданный вопрос. Подозрения вновь ожили в его сердце. — Очевидно, кто-то угнал карету.

— Очередной несчастный случай?

Он вспомнил их первую встречу — там, на дороге возле Калхолма. Пожал плечами.

— Приходится верить в это.

Она не ответила, но что-то незнакомое появилось в глубине ее прекрасных глаз. Страх? Сожаление о рухнувших планах?

— Я встретил в Эдинбурге одного вашего друга, — сказал Бен.

Элизабет растерялась, и он заметил это.

— Эндрю Камерон. Он плыл вместе с нами из Бостона.

— Лорд Кинлох? — улыбнулась Элизабет, и Бен почувствовал укол ревности. На лице Элизабет не отразилось ни настороженности, ни смущения — только радость.

Бен хотел было рассказать о том, как Камерона выставили с судна за шулерство, но в последний момент прикусил свой язык. Он никогда не был сплетником, особенно в тех случаях, когда речь шла о чьей-то репутации.

— Сара Энн просто в восторге от него, — сказал Бен.

— Как и любая женщина. Только не знаю, благодаря его репутации или вопреки ей.

Бен невольно поднял бровь. Элизабет поделилась с ним информацией так удачно, что ему даже не пришлось рисковать, задавая вопрос.

— Так же, как и Хью, Эндрю не получил никакого — или почти никакого — наследства. Только титул. Но, в отличие от Хью, он удачлив в игре. Причем на скачках он играет еще удачнее, чем в карты. Джейми и я — мы познакомились с Эндрю на стипльчезе в Эдинбурге, и он оказался одним из немногих мужчин, которые…