Карен Рэнни - Шотландская любовь

Элизабет Джеймисон не чувствовала себя так ужасно уже несколько лет. Пожалуй, с тех самых пор как вернулась из Крыма.

Фергус улыбался Мириам и демонстрировал ей такую заботу, что Элизабет тошнило каждый раз, когда она это видела.

Перед ней стояла полная тарелка еды, но есть ей совсем не хотелось.

Китайский фарфор был очень красив, с узором из фиолетовых цветов и зеленых листьев. Для ужина предназначался другой сервиз, не тот, что служил для завтрака, и не тот, на котором подавали еду мистеру Лофтусу в течение дня.

Это только подчеркивало разницу их положения в жизни. Фергус Имри не только удостоился Креста Виктории, он еще и являлся лэрдом этого огромного замка, такого величественного, что у нее захватило дух, когда она его увидела.

И как ему пришло в голову продать замок?

– Добрый вечер.

В столовую вошла, сияя улыбкой, графиня Мортон. Ее взгляд метался от одного лица к другому. Она отодвинула свой стул, сделала глубокий вдох и посмотрела на Мириам.

Несколько секунд они молча взирали друг на друга.

– Мириам, извините меня, – проговорила в конце концов графиня. – Моему глупейшему поведению нет оправдания. – Она перевела взгляд на мистера Лофтуса. – Надеюсь, вы простите мою безрассудную выходку, сэр. У меня и в мыслях не было чем-то навредить вашей дочери.

Она протянула руку через стол, слишком широкий, чтобы Мириам могла ответить на рукопожатие, даже если бы захотела.

– Расскажите мне о потайных ходах, – сказал мистер Лофтус.

Графиня опустила руку и принялась изучать тарелку, стоявшую перед ней. Прошло несколько мгновений, прежде чем она заговорила:

– Они предназначались для того, чтобы уберечь лэрда и его семью в случае опасности. О расположении тайных входов и выходов семья никогда никому не говорила, но если вы купите Гэрлох, то, конечно, получите эту информацию.

Фергус кашлянул, словно желая предостеречь сестру, однако она на него не смотрела. Элизабет показалось, что графиня с мистером Лофтусом изучают друг друга, точно потенциальные соперники.

Раньше, до прибытия в Гэрлох, она бы сказала, что мистер Лофтус выиграет любую битву. Слишком уж он заботится о своих интересах и стремится все сделать по-своему.

Хоть ее и наняли следить за его здоровьем, мистер Лофтус полностью игнорировал ее рекомендации. Например, ему нельзя было спиртного, но стоило ей заикнуться об этом, как он просто прогнал ее. Она советовала ему не есть много жирного, но он только погрозил ей пальцем, а сам продолжал объедаться.

Но графиня Мортон не уступала ему в упрямстве. Это можно было понять даже по ее позе: по расправленным плечам, вздернутому подбородку и прямому взгляду. Да, она, конечно, извинилась за свое странное поведение, но было видно, что этот процесс удовольствия ей явно не доставил.

Фергус, должно быть, такой же упрямый, как и его сестра. Время от времени он посматривал на нее, но Элизабет старалась избегать его взгляда. Ранее, в пиршественном зале, когда Шона напугала Мириам, она позволила себе посмотреть на него – и тут же забыла обо всем на свете.

Этой ошибки она больше не повторит.

– Устроим праздник, – проговорил Фергус в полном молчании.

Элизабет посмотрела на него – и отвела глаза прежде, чем их взгляды встретились.

– Праздник? – переспросила Мириам.

Глаза ее засияли.

За последний месяц Элизабет доподлинно узнала, что Мириам обожает праздники и вообще всякие развлечения, которые подразумевают, что на нее будут обращать внимание.

– Праздник, – повторил Фергус и улыбнулся Мириам. – Отметим ваш приезд в Гэрлох. Таким образом мы сможем и поприветствовать вас, и принести извинения.

Он бросил взгляд на сестру.

На лице графини отразилась паника, но всего на мгновение, так что Элизабет не могла с уверенностью сказать, что ей это не пригрезилось.

– Праздник, – проговорил мистер Лофтус, откинувшись на спинку стула и глядя на Фергуса более приязненно, чем раньше.

– Пригласим жителей Инвергэр-Виллидж и ближайших соседей.

– А Гордон там будет? – поинтересовалась Мириам.

Графиня бросила на нее свирепый взгляд – и тут же стерла вообще всякое выражение с лица.

– Ну конечно, – с легкостью отозвался Фергус. – Мы устроим большое событие светской жизни в Инвергэре, – добавил он. – На празднике будут все.

Нет, Элизабет не ошиблась, в глазах графини Мортон и впрямь отразилась паника. Она отвернулась, но в следующее же мгновение графиня опустила глаза и уставилась в свою тарелку.

Все воздавали должное трапезе, однако графиня, кажется, пересчитывала отдельные цветочки вереска, нарисованные на тарелке. Как же следует к ней обращаться? «Ваше сиятельство»? «Миледи»? Точно не «ваше величество», это для королев. Элизабет так и не решилась обратиться к ней хоть как-нибудь и сидела молча, при этом отчаянно желая ей помочь.

Графиня Мортон выглядела такой расстроенной, что Элизабет не понимала, как остальные этого не замечают.

– Где вы получили ранение? – Элизабет повернулась к Фергусу. – Не под Севастополем?

Вот она и нашла способ помочь графине. Пусть даже для этого ей пришлось обратить на себя внимание Фергуса. Хуже того, она напрямую, осознанно обратилась к лэрду Гэрлоху.

– Ах, так вы меня все-таки вспомнили!

Он улыбнулся – не веселой и даже не доброй улыбкой.

– Да, я наконец-то вспомнила, где мы могли встречаться, – ответила она. Эти слова она долго репетировала. Элизабет обвела взглядом всех присутствующих. – Лэрд очень заботился о своих людях. – Она снова обратилась к нему: – Вы поддерживали в них бодрость духа. Больше всего мне запомнилось это.

– Правда?

Его лицо напоминало ледяную маску, как и у графини.

Элизабет пригубила вино и подивилась, что не чувствует вкуса. Возможно, из-за того, что онемели губы.

– У меня было много пациентов, но вас я запомнила.

– Я не был вашим пациентом.

– Элизабет поступила ко мне с прекрасными рекомендациями, – пророкотал мистер Лофтус. Его голос возымел эффект громового раската. – Она работала с мисс Найтингейл. Я всегда получаю самое лучшее.

Элизабет взглянула на него с улыбкой. Слава Богу, у него такой характер, что он не может подолгу не участвовать в разговоре. Дочка унаследовала эту черту от него.

– Прошу меня извинить, – сказала графиня, вставая.

– Но вы же ничего не съели, – удивился мистер Лофтус.

– Я не голодна. – Она помедлила. – Желаете ли утром продолжить осмотр Гэрлоха?

– Нет. – Он взглянул на Мириам. – Дочь посмотрит вместо меня.

Она рассеяно кивнула.

– Пожалуйста, проследите, чтобы горничные вымели мою комнату и вытерли пыль, – сказала Мириам. – И пусть поменяют эти ужасные шторы. Никогда не видела ничего более уродливого. И можно ли поменять там мебель? То, что есть, ужасно старомодно.

Графиня моргнула, потом, очевидно, вспомнила, что пришла в столовую, чтобы извиниться перед Мириам, и решила вовсе воздержаться от комментариев. Она кивнула, развернулась и ушла.

– Возможно, если ваши обязанности позволяют, мы обсудим, что еще вы помните о Севастополе, – сказал Фергус, не обратив никакого внимания на то, что сестра ушла сама не своя.

Элизабет думала, что он будет уязвлен и не станет ее преследовать. И уж конечно, не планировала, что он будет так на нее смотреть.

Господи, что же ей теперь делать?

Тревожные мысли долго не давали Шоне уснуть. Мало того что их ждет нищета, так ей еще и нужно пройти через это унижение с «праздником», который предложил Фергус! Светское событие в Инвергэр-Глен?

Боже правый, на какие деньги она должна все это организовать?

Гэрлох казался таким же беспокойным. Ей слышались неумолчные стуки и шорохи. Неужели где-то хлопают ставни? Завтра нужно будет пойти проверить.

На рассвете она наконец-то встала. Постель ее выглядела так, словно она вела войну со сном. Ей удалось поспать час или два, но не больше. Сны мешались с воспоминаниями где-то на краю сознания, осколки прошлого складывались в некую странную картину. То ей снилось, что она бежит по берегу Лох-Мора, то будто бы выглядывала в окно спальни, ожидая сигнала от Гордона, махала на прощание рукой, провожая карету Гордона и Фергуса, которые отъезжали в школу.

Ну разумеется, ей некуда деться от этих воспоминаний, а чего она еще ожидала? Она же в Гэрлохе…

Шона оделась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо бледное от бессонницы. Распустила косу, расчесала волосы и собрала их сеткой на затылке.

Она чувствовала себя разбитой и была совсем не в духе – не лучшее состояние для встречи с кем-либо. Сторонясь кухни и столовой, Шона вышла в центральный коридор, очень надеясь на то, что ни с кем не столкнется. Иногда лучше просто скрыться на время, чем сказать что-то такое, о чем потом придется жалеть.

Шона вошла в библиотеку и подошла к маленькому круглому столику, на котором стояла масляная лампа, зажгла ее и прошла к дальнему стеллажу. Просунув руку между двумя древними томами, она нащупала в стене маленькое железное колечко и потянула за него. Вся секция беззвучно открылась.

В детстве она часто пользовалась этим убежищем, она так хорошо его знала, что в тот момент, когда ступила под своды тайного хода, годы как будто слетели с нее. Здесь она не была графиней Мортон, нет – только Шоной Имри, юной, бесшабашной и безрассудной, вечно влюбленной. Она потянула за кольцо с внутренней стороны двери, и стеллаж медленно встал на место. Держа лампу высоко над головой, Шона двинулась по пути, который знала как свои пять пальцев.

Никто не мог заметить ее исчезновения. Никто не мог уговорить ее остаться в Гэрлохе и вести себя, как подобает хозяйке. В этот момент ей хотелось быть подальше от всех: от толстяка мистера Лофтуса и его дочурки-принцессы, от Фергуса, с его вечно недовольным видом, и Элизабет, которая явно подогревала его недовольство. Она не хотела видеть ни великана с бесстрастным взглядом, ни даже Хелен, которая в последнее время взялась следить за ее манерами.