Хелен Леер - Шотландская красавица

Диана холодно улыбнулась в ответ:

– Так как вас не будет со мной на брачном ложе, это вас не касается. – Она подняла голову, наблюдая, как он воспримет сказанное.

– Хватит! – гневно приказал Роберт, прежде чем Дональд смог что-либо ответить. Он взглянул на нее: – Мы должны знать, что случилось с тобой в Рат-на-Иоларе. И мы должны знать это сейчас же!

– Так что вы хотите знать? – спросила Диана. Хотя голос ее был спокоен, Диана сжала руки, чтобы они не заметили, что они дрожат. Во власти Роберта было изгнать ее из Сидена. Но и она не могла отказаться отвечать на его вопросы. Она не могла отказаться отвечать ни на чьи вопросы, кроме собственных.

Роберт покраснел – явный признак того, что он взбешен. Он подошел ближе и наклонился к ней.

– Он использовал тебя, да? Скажи, да или нет! – требовал он.

– Вы не поверили бы, если бы я стала отрицать. – Она прямо смотрела ему в глаза.

Роберт склонил голову.

– Поверил бы, – мягко сказал он, – если бы ты подтвердила обратное и дала мне слово.

Диана наклонила голову. Для Роберта, она ясно понимала, это принципиально важно. Даже защитные сооружения Рат-на-Иолара не были так важны для него.

Роберт поднял подбородок.

– Так как ты ничего не отрицаешь, надо понимать, ты, очевидно, больше не девица. – Он подождал некоторое время, и когда ответа не последовало, продолжил: – Какой мужчина теперь захочет взять тебя, Диана Мак-Ларен! – язвительно сказал он. – Шлюха. Ты должна была убить себя, но не отдаться ему!

Диана оглядела зал. Мужчины, которые всю жизнь обращались с ней с почтением и восхищением, теперь отводили глаза, словно не желая видеть ее позора.

Она вновь взглянула на брата, который смотрел на нее так гордо, словно одержал победу.

Здравый смысл подсказывал ей быть осторожной. Но усталость пересилила, и Диана сорвалась.

– Если бы я попала в плен к такому, как ты, я действительно убила бы себя, – заявила она.

Пощечина была неожиданной и грубой, наотмашь. Хотя она и отступила на шаг, ей не удалось все же удержаться на ногах. Сибель поспешила ей на помощь, но Диана жестом остановила ее.

– Даже мой враг не позволял себе так вести себя! – глухим напряженным голосом сказала Диана.

Неожиданно и стремительно Роберт схватил ее за руку и высоко поднял ее.

– Есть ли кто-нибудь среди вас, кто заступится за эту использованную, оскверненную женщину? – спросил он.

И вновь все отводили глаза. Резким движением Диана вырвала руку. Лицо Роберта светилось от удовольствия. Ни один мужчина не встанет на ее защиту. Такого не могло произойти до похищения. Роберт, чуть повернувшись, обменялся взглядами с Дональдом. Они улыбнулись друг другу.

– У вас есть еще вопросы ко мне? – требовательно спросила Диана.

Роберт вновь повернулся к ней.

– Не сейчас. Ты можешь идти, – разрешил он.

Высоко подняв голову и распрямив плечи, Диана гордо вышла из залы, Сибель следовала за ней. Как только они пришли в покои Дианы, Сибель быстро схватила полотенце и намочила его в чаше с холодной водой, стоявшей на туалетном столяке.

– Ох! – воскликнула она в отчаянии, рассматривая щеку Дианы. – Уже меняет цвет.

Диана слабым движением приказала Сибель удалиться и убрать мокрое полотенце и тяжело опустилась на стул, стоявший рядом с ней. Откинувшись на спинку, она положила ладонь на лоб и неподвижно уставилась в огонь. В пламени очага она видела высокого золотого рыцаря таким, каким он предстал перед ней в тот день в долине под Эдинбургом. И все же не игра света создала его образ: это была ее собственная память, и образы, рожденные ею, были мучительно живыми воспоминания, которые останутся с ней навсегда.

Сибель отложила полотенце и подошла к кровати Дианы. Через некоторое время она обернулась и, прежде чем спросить, несколько мгновений смотрела на нее.

– Может быть, нам стоило остаться? – неуверенно прошептала она.

Диана, наклонив голову, взглянула на свою служанку. Последовало долгое молчание, прежде чем она ответила:

– Это самообман думать, что все могло сложиться по-другому.

– Как белый вереск.

Диана вскинула голову, не уверенная, что она правильно расслышала.

– Что? Что ты сказала?

– Ничего, миледи, – прошептала Сибель. – Резко встав со стула, Диана направилась к кровати:

– Уже поздно, дорогая. Надо отдыхать.

Но, несмотря на усталость, Диана безуспешно пыталась уснуть. Она долго ворочалась с боку на бок, не в силах найти удобную позу.

«Боже! – думала она. – Что с ней случилось? Почему она не может избавиться от воспоминаний о человеке, похитившем ее: о его прикосновении, образе?

Она была в его объятиях, принимала его поцелуи и его нежность. Неужели она сможет найти замену ему? Ведь оригинал для нее навсегда утерян».

В Рат-на-Иоларе Торн стоял у постели брата вне себя от волнения. Он протянул руку, чтобы коснуться лба, но еще на расстоянии почувствовал, что мальчик в лихорадочном жару. Иан был без сознания. Гризель пыталась сделать все возможное.

Торн оторвал взгляд от Иана и взглянул на Гризель.

– Он будет жить? – задал он прямой вопрос.

– Если Богу будет угодно, – бесстрастно сказала она.

Не эти слова он хотел услышать. Одна мысль о том, что Иан может умереть, была невыносима.

Гризель собиралась что-то сказать, но замолчала, увидев, что дверь открылась. В комнату тихо вошел Энгус. Его взгляд устремился на Иана.

– Как он? – поинтересовался Энгус.

Торн повесил голову. Горе и ярость легли невыносимым бременем на его плечи.

– А как ты думаешь?

Подойдя ближе, Энгус коснулся его руки:

– Что ты собираешься делать?

– Отправить Мак-Ларена в ад, – мрачно заявил Торн.

Энгус кивнул:

– Нам нужна будет помощь.

– За этим дело не станет, – ответил он, – Кармайклы всегда откликнутся на наш призыв помочь в битве.

– Я немедленно пошлю им весть, – сказал Энгус и повернулся, чтобы уйти.

Чувствуя потребность в немедленных действиях, Торн все же стоял, не в силах отойти от кровати Иана. Он следил, как Гризель поправляет одеяла и озабоченно поглядывает на маленькую фигурку, распростертую на кровати.

Взглянув на брата, Торн разволновался не меньше ее. Иан, казалось, раскраснелся еще больше!

Выпрямившись, Гризель схватилась за поясницу.

– Тебе надо отдохнуть, – грубовато сказал Торн. – Пришли кого-нибудь из слуг, чтобы посидели с ним.

Она со вздохом опустилась на стул возле кровати и, взглянув на Иана, сказала тихо:

– Нет. Он мое дитя, – если не тела моего, то сердца. Никто не будет выхаживать его, кроме меня.

Торн сел у кровати и взял маленькую, горячую ручку брата в свою. Ни о чем, кроме мести, он не мог сейчас думать. В молчании шли минуты. И он не смог сдержать вырвавшийся у него отчаянный крик, эхом отозвавшийся в залах Рат-на-Иолара. Он остановился, тяжело дыша, словно пробежал несколько миль.

Если бы Иан был мужчиной, если бы его ранили в битве, Торн не ощущал бы теперь этого бесконечного чувства беспомощности и угрызений совести. Несмотря на суровую жизнь, горцы отнюдь не были варварами. Существовал кодекс чести – единый для всех и ненарушимый: мужчина не ударит другого в спину, давший слово обязан его держать, и мужчина никогда не должен воевать против детей.

– Этот сукин сын умрет! – пробормотал Торн, вспомнив о виновнике плачевного состояния мальчика. Он вновь взглянул на Гризель: – Я еду в Сиден, чтобы убить Мак-Ларена.

Гризель задумчиво подняла бровь.

– Ты не сможешь взять осадой Сиден, – сказала она. – Они могут выдерживать осаду годами.

– Никакой осады! – он почти кричал. – Я собираюсь напасть и убить всех Мак-Ларенов, прячущихся за этими каменными стенами!

Гризель внимательно посмотрела на него:

– Всех Мак-Ларенов?

– Да, – мрачно ответил Торн. – Они стали сущим наказанием для всех жителей Высокогорья.

– Ты пожалеешь, если сделаешь это, – наконец сказала Гризель.

Торн, опешив, посмотрел на нее Она, как всегда, прочла его мысли, подумал он. Так было всегда, с самого детства.

– Нет места сожалениям! – твердо сказал он.

– Прольется много крови, – заметила она.

– И пусть будет так! – быстро ответил он, раздраженно взглянув на нее.

– Я не отговариваю тебя убить Мак-Ларена, – торопливо сказала она. – Если бы это было в моей власти, я сделала бы это сама. – Она тяжело вздохнула: – Но нельзя винить всех.

Торн не ответил, и Гризель нахмурилась:

– Как мне уговорить тебя передумать?

– Никак.

– Что ж, будь что будет, – прошептала она смиренно.

Словно приняв какое-то решение, Гризель медленно поднялась на ноги. Подойдя к окну, она открыла деревянные ставни. Он наблюдал за ней с некоторым любопытством. Она не мигая смотрела на луну.

– О чем ты думаешь, старая женщина? – резко спросил он.

Она не ответила, более того, казалось, и не слышала его. Она смотрела напряженно, не отводя взгляда. Гневно буркнув что-то, он поднялся на ноги. Он и так слишком долго откладывал. Время выполнять задуманное.

За сотни миль от Рат-на-Иолара Диана вдруг широко открыла глаза, мгновенно пробудившись от глубокого сна, крепко державшего ее в своих объятиях еще несколько секунд назад. Минуту она лежала неподвижно, глядя на темный потолок. Что разбудило ее? Смутно, в туманной реальности сна, ей почудился чей-то крик. Крик боли и агонии, поразивший ее в самое сердце.

Она села на кровати и прислушалась. Все тихо вокруг. Лоб ее все еще был мокрым от пота, когда она наконец поднялась с кровати и подошла к окну. Полная луна и редкие звезды проглядывали сквозь несущиеся рваными лентами облака. В ушах ее все еще звучал крик, словно эхо, гонимое ветром по вересковым пустошам.

И вновь взгляд ее был прикован к луне. Словно зачарованная, она следила, как облака рассеялись и образовался сияющий белый ореол. И в этом почти правильном кругу Диана вдруг увидела лицо Мак-Кендрика. Она удивленно наклонила голову. Почему-то она была почти уверена, что это не его крик.