— Конечно! — говорю я, пожимая им руки. — Обязательно. И спасибо вам.

Я жду, пока они отойдут, но они тоже стоят и ждут, когда уеду я, поэтому залезаю в такси, наклоняюсь к водителю и громко говорю: «К музею Гуггенхайма, пожалуйста».

Такси трогается с места, и я машу рукой Джадду и Кент, пока мы не сворачиваем за угол. По-моему, все прошло хорошо. За исключением той истории про Рори и собаку-поводыря, которую я им рассказала. И еще того момента, когда я споткнулась по дороге в туалет. Но это со всяким может случиться.


Выждав для верности пару кварталов, я снова наклоняюсь к водителю:

— Извините, я передумала. Мы не могли бы поехать в Сохо?

Таксист оборачивается и с упреком смотрит на меня:

— В Сохо? А как же музей? — Э-э… потом посмотрю.

— Потом? — спрашивает водитель. — В Гуггенхайм нельзя заскочить на минутку. Это очень изысканный музей. Пикассо. Кандинский. Такое нельзя пропустить.

— Я и не пропущу! Честное слово. А сейчас можно в Сохо? Пожалуйста.

В ответ тишина.

— Ну ладно, — наконец соглашается таксист и качает головой. — Ладно. — Он разворачивает машину, и мы едем в обратную сторону.

Я смотрю на часы: 2.40. Время еще есть. Отлично.

Расслабленно откидываюсь на спинку сиденья и смотрю в окно на кусочек голубого неба. Господи, как хорошо. Я еду в желтом нью-йоркском такси, смотрю, как солнце отражается от стен небоскребов. По лицу блуждает блаженная и пьяная улыбка. Мне кажется, я тут уже как дома. Прошло всего три дня, но я уже понимаю, что мне тут хорошо. Я даже привыкаю к местному диалекту. Мы останавливаемся у пешеходного перехода, и я выглядываю из окна, пытаясь рассмотреть, по какой улице мы едем. И застываю от ужаса.

Это Кент и Джадд. Прямо перед нами. Переходят дорогу. Кент что-то рассказывает, возбужденно жестикулируя, а Джадд кивает. Боже мой. Быстро, надо прятаться.

Затаив дыхание, я сползаю вниз и прикрываюсь газетой. Но слишком поздно. Кент меня заметила, и от удивления у нее отвисает челюсть. Она спешит к моему такси, стучит в окно, что-то говорит и машет руками.

— Ребекка! Вы едете не в ту сторону! — восклицает она, как только я опускаю стекло. — Музей в другой стороне.

— Да вы что? — потрясение произношу я. — Боже мой! Как такое может быть!

— Скажите водителю, чтобы он развернулся! Эти нью-йоркские таксисты! Ничего не знают! -Она барабанит в окно водителя и диктует по слогам будто глупому ребенку: — В Гуг-ген-хайм! На Восемьдесят девятую улицу! И поторопитесь! Эта женщина с детства мечтала побывать там!

— Вы хотите, чтобы я отвез вас в музей? — спрашивает шофер, повернувшись ко мне.

— Э-э… да! — отвечаю я, не смея поднять на него глаза. — Разве я не это сказала? В Гуггенхайм!

Водитель, ругнувшись себе под нос, разворачивает машину, а я машу рукой Кент, которая в ответ сочувственно мне жестикулирует: дескать, ну не идиот ли этот таксист!

Мы снова едем на север, и несколько минут я не могу заставить себя что-либо сказать. Но я вижу, как мы проезжаем улицы. Тридцать четвертая, Тридцать пятая… уже почти три часа, а мы все дальше удаляемся от Сохо, «Сефоры» и бесплатной туши…

— Извините, — говорю я, неловко покашливая, — вообще-то…

— Что? — спрашивает водитель, зыркнув в зеркальце.

— Я… только что вспомнила, что обещала моей тетушке встретиться с ней… в…

— Сохо. Вы хотите ехать в Сохо!

Он ловит мой взгляд, и я стыдливо киваю в ответ. Таксист снова разворачивает машину, меня заносит в сторону, и я ударяюсь головой.

— Здравствуйте, — говорит неизвестный голос, заставив меня подпрыгнуть от испуга. — Будьте осторожны! Безопасность — дело каждого. Так что пристегнитесь!

— Хорошо, — покорно отвечаю я. — Извините, пожалуйста. Я больше не буду.

Непослушными пальцами застегиваю ремень безопасности и снова ловлю на себе взгляд водителя в зеркале.

— Это запись, — с издевкой сообщает он. — Вы разговариваете с магнитофоном.

Я знала.


Наконец мы останавливаемся у магазина «Сефора» на Бродвее, и я сую таксисту пачку долларов (включая 100 процентов чаевых, что в данных обстоятельствах, по-моему, просто необходимо). Когда я выхожу из машины, он внимательно на меня смотрит.

— Мисс, вы выпили?

— Нет, — возмущенно отвечаю я. — То есть… да. Немного вина за обедом…

Таксист качает головой и отъезжает, а я нетвердым шагом иду в магазин. Честно говоря, голова слегка кружится. А открыв дверь, я замечаю, что легкости в голове еще прибавилось. Боже. Это даже лучше, чем я думала.

Играет музыка, по ярко освещенному залу снуют милые девушки, а стильные парни в черных рубашках-поло раздают сумочки с подарками. Я оглядываюсь, буквально ослепленная: в жизни не видела столько косметики. Целые стеллажи, забитые помадой, лаками всех цветов радуги. Ой, а вот, смотрите, тут есть даже стульчики, где можно присесть и все попробовать, даже не забыли бесплатные ватные шарики и все, что нужно. Да это же… рай на земле.

Я беру подарочный набор и разглядываю. На сумочке красуется девиз «Сефоры»: «Красота объединяет нас и делает жизнь слаще».

Знаете, а ведь это правда. Это так мудро и… трогательно, я почти готова расплакаться от умиления.

— Мисс, с вами все в порядке? — Какой-то парень с любопытством на меня взирает.

Я поднимаю на него затуманенный взгляд.

— Я просто читала этот девиз. Такие… красивые слова.

— А-а… понятно, — бормочет парень, как-то странно на меня косясь. — Тогда всего хорошего.

Я киваю ему, потом неуверенной поступью направляюсь к полке со стройными рядами флакончиков лака для ногтей. При одном их виде меня захлестывают чувства. Каких названий тут только нет! И «Космический разум», и «Прозрачный сон». Бутылочки сверкают, посылая мне тайные знаки. Они словно говорят, что если я накрашу ногти правильным цветом, то все в моей жизни сразу же наладится.

Ну почему, почему никогда раньше мне не открывалась эта простая истина?

Я выбираю «Прозрачный сон» и кладу его в корзинку, потом иду в дальнюю часть магазина, где натыкаюсь на полку с надписью: «Побалуйте себя, ведь вы этого достойны».

«Я действительно достойна этого», — возникает туманная мысль. Я достойна набора ароматических свечей, походного зеркальца и «полировочной пасты», что бы это ни было… Я наполняю свою корзинку, едва замечая приглушенный звук… как вдруг понимаю, что это звонит мой мобильный телефон.

— Алло! — бормочу я, прижимая телефон к уху. — Кто это?

— Привет, это я, — говорит Люк. — Слышал, твое собеседование прошло успешно.

— Правда? — удивляюсь я. — А кто тебе сказал?

— Я только что говорил с людьми с телевидения. Похоже, ты их просто сразила. Во всяком случае, они сказали, что с тобой не соскучишься.

— Ого! — Слегка покачнувшись, я хватаюсь за стеллаж, чтобы не упасть, и совершенно случайно у меня в руке оказывается мандариновый бальзам для губ. — Правда? Ты уверен?

— Вполне. Они все рассказывали, какая ты очаровательная, культурная… даже сказали, что после обеда отправили тебя на такси в Гуггенхайм.

— Так и есть.

— Да, мне было крайне интересно узнать о твоей детской мечте. — На Кент это произвело неизгладимое впечатление.

— Правда? — неуверенно отвечаю я. — Это, наверное, хорошо.

— Еще бы. — Люк медлит. — Хотя странно, что сегодня утром ты и словом не обмолвилась о музее Гуггенхайма. Или лучше сказать… ни разу прежде. Тебе не кажется? Учитывая, что ты хотела там побывать с шести лет.

В его голосе искреннее удивление, и я быстренько концентрируюсь. Он что, позвонил, чтобы посмеяться надо мной?

— Разве я ни разу не говорила про этот музей? — невинно переспрашиваю я, запихивая бальзам в корзину. — Странно.

— Действительно странно, — соглашается Люк. — Очень. Ну, так ты сейчас там?

Я молчу. Просто не могу признаться Люку, что снова пошла по магазинам. По крайней мере, после того, как он дразнил меня по поводу моей экскурсии по Нью-Йорку. Нет, я согласна, что десять минут из трехчасовой экскурсии по городу, конечно, не ахти как много, но ведь кое-что я успела посмотреть. До магазина «Сакс», во всяком случае, добралась, правда?

— Да, — гордо заявляю я. — Я тут.

Или почти. Ничто не мешает туда поехать, как только закончу дела здесь.

— Замечательно! А что ты сейчас рассматриваешь?

Вот черт.

— Простите? — говорю я, повышая голос. — Извините, я не знала! Люк, мне придется отключить мобильный. Смотритель требует. Ну, до вечера.

— В шесть в баре «Ройялтон». Познакомишься с моим новым партнером Майклом. С нетерпением буду ждать твоего рассказа о сегодняшнем дне.

10

Я возмущенно прячу телефон. Хм. Ну, я ему покажу. Вот прямо сейчас и поеду в этот Гуггенхайм. Сейчас же! Как только куплю себе косметику и получу подарок.

Набиваю корзинку всякий всячиной, быстро иду к кассе и подписываю чек, даже не взглянув на сумму, а потом выхожу на людную улицу. Так. Сейчас полчетвертого, то есть у меня полно времени, чтобы добраться до музея и погрузиться в культуру. Вот и славно. Мне даже не терпится туда попасть.

Я стою на краю тротуара, вытянув руку — ловлю такси, и вдруг замечаю великолепнейший магазин божественной красоты под названием «Бумажные изделия Кейт». Не задумываясь, я тут же опускаю руку и начинаю бочком подбираться к витрине. Вы только взгляните! Какая упаковочная бумага. И коробочки! И ленточки с бусинками!

Ладно, сделаю так. Загляну туда на секундочку, а потом поеду в Гуггенхайм.

Открываю дверь и неспешно прогуливаюсь, восхищенно разглядывая упаковочную бумагу с вкраплениями сухих цветов, волокон пальмы и ленточек, фотоальбомы, коробочки с изящной бумагой для писем… А это! Какие открытки!

Вот видите. Именно поэтому в Нью-Йорке так здорово. У них продают не обычные скучные открытки «С днем рождения». У них тут карточки ручной работы с блестящими цветочками и остроумными коллажами, на самые разные случаи, например: «Поздравляем с усыновлением близнецов!» или «Как жаль, что вы расстались».