— Билеты куплены, — улыбается Люк.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Я совершенно точно знаю, что ты имеешь в виду. — Он заключает меня в объятья. И это потрясающе.

Какое-то время мы просто стоим и смотрим на шумную лондонскую улицу у наших ног. Я с трудом верю, что решила бросить все это и уехать в чужую страну. Это восхитительно, чудесно и немножко страшно.

— Ты правда думаешь, что я смогу найти там работу? — спрашиваю я в сотый раз за эту неделю. — Ты сам в это веришь?

— Конечно, — отвечает он так убедительно и твердо, что все мои сомнения тают. — Они в тебе души чаять не будут. Это даже не вопрос.

Люк целует меня, еще раз крепко прижимает к себе, потом отходит к столу и, рассеянно хмурясь, открывает толстенную папку с надписью «Нью-Йорк». Неудивительно, что она такая огромная. Он мне позавчера сказал, что планировал сделку с Нью-Йорком три года. Три года!

— Просто не понимаю, как ты мог так долго все планировать и ни разу мне об этом не проговориться.

— М-м, — отвечает Люк, продолжая что-то строчить на клейкой бумаге для записей.

Я крепче сжимаю в руках стопку бумаг и собираюсь с духом. Мне уже давно хочется кое-что у него спросить, и сейчас самое подходящее время.

— Люк, а что бы ты сделал, если бы я не согласилась переехать в Нью-Йорк?

Тишина. Слышно только гудение компьютера.

— Я знал, что ты согласишься, — наконец говорит Люк. — Морально ты была готова к этому шагу.

— Но… что, если бы я отказалась? — Я прикусываю губу. — Ты бы все равно поехал?

Люк вздыхает:

— Бекки, ты ведь хочешь поехать в Нью-Йорк?

— Да! Конечно, ты же знаешь!

— Тогда к чему эти вопросы? Главное, что ты хочешь ехать, и я хочу ехать, и… все прекрасно. — Он улыбается мне и кладет ручку на стол. — А как дела у твоих родителей?

— Ну… нормально, — неуверенно говорю я. — Они пытаются свыкнуться с мыслью.

Это почти правда. Естественно, они были просто потрясены моей новостью. Если подумать, то, пожалуй, я могла бы сообщить им об этом деликатнее, Ну, например, сначала познакомить их с Люком, а уж потом объявить о нашем отъезде. А то все как-то неудобно получилось: я ворвалась в дом, когда папа с мамой пили чай перед телевизором, еще не успев переодеться со свадьбы, выключила телик и весело проорала: «Мама, папа, мы с Люком уезжаем в Нью-Йорк!» После чего мама посмотрела на папу и сказала: «Ох, Грэхем. Она пропала».

Позже мама пыталась объяснить, что вовсе не это имела в виду, но у меня до сих пор остались сомнения.

Потом я познакомила их с Люком, рассказала им о его планах, о том, какие великие возможности ждут меня на американском телевидении, и видела, как увядает мамина улыбка. Ее лицо становилось все меньше и меньше, а потом как будто совсем сморщилось. Она пошла на кухню заваривать чай, и я последовала за ней. Я видела, что мама расстроена. Но она не желала этого показывать. Она просто заварила чай слегка трясущимися руками, достала печенье, повернулась ко мне, храбро улыбнулась и сказала:

— Я всегда думала, что тебе бы подошел Нью-Йорк, Бекки. Для тебя это идеальное место.

И только тут до меня стало доходить, что все это значит: я буду жить за сотни миль от дома, от моих родителей… от всего, что составляет мою жизнь, и у меня будет только Люк.

— Вы… будете часто ко мне приезжать? — спросила я с дрожью в голосе.

— Конечно, дочка! Очень часто!

Она сжала мою руку и отвернулась. А потом мы вернулись в гостиную и больше об этом не говорили.

Но на следующее утро за завтраком мама с папой яростно спорили по поводу рекламы летнего домика во Флориде в «Санди тайме», который они якобы давно собирались приобрести. А когда мы с Люком уезжали, они препирались, где Диснейленд лучше — в Калифорнии или во Флориде, как будто я не знаю, что они даже по соседству с этими штатами не бывали.

— Бекки, мне пора работать, — говорит Люк, прерывая мои мысли. Он берет телефон и набирает номер. — Увидимся вечером, ладно?

— Ладно, — отвечаю я, все еще мешкая у окна. Потом, вдруг вспомнив, поворачиваюсь к нему. — Кстати, ты слышал про Алисию?

— А что? — хмурится Люк и кладет трубку.

— Мел говорит, что у Алисии служебный роман. С Беном Бриджесом! Представляешь?

— Честно говоря, нет.

— А что тогда, по-твоему, происходит? — восторженно спрашиваю я, опершись на его стол.

— Лапушка, — терпеливо говорит Люк. — Мне действительно нужно работать.

— Разве тебе не интересно?.

— Нет, если это не сказывается на ее работе.

— У людей есть жизнь и помимо работы, — с вызовом заявляю я. Но Люк меня даже не слушает. У него такой далекий, недоступный взгляд, какой бывает, когда он сосредоточенно думает.

— Ну хорошо, — вздыхаю я. — Пока.


Мел в приемной нет. Зато возле ее стола стоит Алисия в строгом черном костюме, разглядывая какие-то бумаги. Румянец у нее ярче обычного, и я про себя посмеиваюсь, представляя, уж не обжималась ли она только что с Беном в темном уголке.

— Добрый день, Алисия, — вежливо здороваюсь я. — Как дела?

Алисия подпрыгивает и виновато собирает бумажки, которые читала, потом поднимает на меня взгляд и пялится так странно, будто впервые меня видит.

— Бекки, — медленно говорит она. — Ну и ну. Финансовый эксперт собственной персоной. Денежный гуру!

Да что с ней, с этой Алисией? Почему всякий раз мне кажется, что она играет в какую-то дурацкую игру?

— Да, это я. А где Мел?

Направляясь к столу Мел, вспоминаю, что вроде бы что-то оставила у нее. Но не могу вспомнить, что именно. Шарф? Или зонтик?

— Ушла на обед, — говорит Алисия. — Показала мне твой подарок. Очень стильный.

— Спасибо, — сдержанно отвечаю я. Алисия ухмыляется:

— Как я понимаю, ты увязалась за Люком в Нью-Йорк? Хорошо, наверное, иметь богатого дружка?

Господи, ну и стерва. В присутствии Люка она бы ни в жизнь такого не сказала.

— Вообще-то я за ним не увязывалась, — невозмутимо возражаю я. — У меня там намечено несколько встреч с телепродюсерами. Так что я еду исключительно по своим делам.

— Но… — задумчиво хмурится Алисия, — за твой билет, кажется, платит компания?

— Нет! Я сама за него заплатила!

— Да это я так… просто поинтересовалась. — Ее жест можно расценить как извиняющийся. — В таком случае, желаю приятно провести время. — Она забирает несколько папок и кладет их в свой дипломат. — Ну, пока!

— Пока, — говорю я, наблюдая, как она торопливо идет к лифту.

Еще несколько секунд я пытаюсь вспомнить, что же могла оставить у Мел на столе. Но что бы это ни было, вспомнить не получается. Наверное, это неважно.


Когда я возвращаюсь домой, Сьюзи в прихожей разговаривает по телефону. Лицо все красное, блестит, голос дрожит, и я сразу подозреваю что-то ужасное. В ответ на мои вопросительно поднятые брови она яростно кивает, повторяя в трубку: «Да, понимаю, когда?»

Я опускаюсь в кресло, совсем обессилев от страха. Господи, что она там обсуждает? Похороны? Операцию на мозге? Ну почему, как только я решила уехать, обязательно должно было приключиться какое-нибудь несчастье?

— Ты представляешь? — слабым голосом говорит она, кладя трубку.

Я вскакиваю.

— Сьюзи, я не поеду в Нью-Йорк! — В порыве чувств я сжимаю ее руки. — Я останусь и помогу тебе все пережить! Неужели кто-то… умер?

— Нет, — оцепенело отвечает Сьюзи, и я тяжело сглатываю.

— Ты больна?

— Нет. Нет, Бекки. Это хорошие новости! Просто я… не могу в это поверить.

— Ну тогда что, Сьюзи? Что за новости?

— «Хэдлиз» — ну, знаешь, такой большой универмаг — предложил мне разработать собственную линию аксессуаров для дома… — Она удивленно качает головой. — Они хотят, чтобы я разработала всю ассортиментную линию! Рамки, вазы, канцтовары… в общем, все, что мне захочется.

— Боже мой! — ахаю я, прикрывая рот ладонью. — Это же потрясающе!

— Этот человек вот так просто позвонил мне и сказал, что его люди наблюдали за тем, как расходятся мои рамки. В общем, по их словам, они не видели ничего подобного.

— Ой, Сьюзи!

— Я и понятия не имела, что дела идут так хорошо. — У Сьюзи все еще ошарашенный вид. — Он сказал, что это феноменальный успех! Все специалисты только об этом и говорят. Плохой результат только в одном магазине, да и тот отсюда очень далеко. То ли в Финчли, то ли еще где.

— А, ну да… — Там я, кажется, ни разу не была.

— Но он сказал, что это скорее всего вызвано кратковременным затишьем на том рынке, потому что во всех остальных районах — в Фулхэме, Ноттинг-Хилле и Челси — продажи достигли бешеных объемов, — смущенно улыбается она. — А в магазине подарков за углом мои рамки вообще первые в списке самых продаваемых товаров!

— Чему тут удивляться! — восклицаю я. — Твои рамки — самый лучший товар во всем магазине. Абсолютно! — Я обнимаю ее. — Сьюзи, я тобой так горжусь! Я всегда знала, что у тебя все получится.

— Но если бы не ты, ничего бы этого не было! Это же из-за тебя я начала делать рамки… Ох, Бекки, я так буду по тебе скучать.

— Знаю, — говорю я, прикусывая губу. — Я по тебе тоже.

Какое— то время мы молчим, и я с трудом сдерживаю слезы. Но беру себя в руки, делаю глубокий вдох и наполовину в шутку предлагаю:

— Ну, другого выхода нет — придется тебе открыть свой филиал в Нью-Йорке.

— Да! — Лицо Сьюзи проясняется. — Это ведь возможно?

— Конечно, возможно. Да скоро у тебя будут филиалы по всему миру! — Я снова обнимаю Сьюзи. — Давай сегодня пойдем куда-нибудь, отметим это событие.

— Ой, Бекки, я бы с радостью, но не могу. Я уезжаю в Шотландию. Вообще-то… — она смотрит на часы, — черт, я и не думала, что уже так поздно. Таркин заедет с минуты на минуту.

— Таркин? — столбенею я. — Прямо сейчас?! Каким-то образом мне удавалось избегать встречи с кузеном Сьюзи после того ужасного свидания. Господи, при одном только воспоминании о том вечере мне делается дурно. Свидание, в принципе, шло неплохо (с учетом того, что мне он не очень нравился и у нас с ним не было ничего общего), пока Таркин не застукал меня за изучением его чековой книжки. По крайней мере, мне показалось, что он заметил. Я до сих пор точно не уверена, что он тогда видел. Да и, честно говоря, выяснять этот вопрос мне совсем не хочется.