Макс остановился.

– Вы произносите имя по-французски.

– Да, я родом из Франции.

– Хелена и Макс, – сказал он задумчиво. – Прекрасная пара.

Хелена рассмеялась:

– Скорее, безумная любовь.

– А что же в этом безумного?

– Я прошу вас, Макс. Это же очевидно!

– Для меня – нет, – серьезно сказал он. – Невозможно отрицать, Хелена, что между нами что-то происходит. И если я проявляю интерес, то это не говорит о легкомыслии. – Он сделал паузу. – Не в вашем случае, – добавил он тихо.

Это последнее замечание зацепило Хелену.

То, что он был избалован женским вниманием и чувствовал себя очень уверенно в общении с женщинами, она поняла с самого начала. И то, что он не стал играть перед ней беззаботного завоевателя, тронуло ее.

Между тем другие участники группы ушли далеко вперед, хотя Хелена и Макс шли не очень-то и медленно. Но в ходе разговора они часто останавливались и, таким образом, даже не заметив, оказались на определенном расстоянии от группы. В качестве следующего пункта экскурсии Хелена указала Молина-ди-Ледро, и до этого места каждый мог идти в комфортном для него темпе.

– Что возраст говорит о человеке? – вызывающе спросил Макс.

– Все, – ответила Хелена. – И ничего.

– Верно. Если бы мы не знали даты нашего рождения, что было типично для некоторых слоев населения в давние времена, многие вещи даже не обсуждались бы.

– Но все же есть разница, идет речь о годе или о десяти?

– Значит, вы думаете, что мне двадцать пять.

– В таком случае двадцать девять.

Макс широко улыбнулся.

– Тогда между нами одиннадцать лет разницы.

Хелена вздохнула.

– Значит, одиннадцать. В любом случае слишком много.

– Нет же, не много. Каждый этот год вел вас к той, кем вы сейчас являетесь.

Макс шел рядом с ней так близко, что их руки постоянно соприкасались. Наконец, он взял ее за руку, посмотрел на нее и улыбнулся. Хелена вдруг почувствовала себя абсолютно беззаботной, как в детстве, когда она летом бегала с подружками на лужайке перед родительским домом.

У гостевого дома в Молине туристы опять собрались группой. По пути к этому месту Макс держал ее руку, а затем с таким заметным сожалением отпустил. При всей той нежности, которая между ними возникла, он следил за тем, чтобы не поставить под удар ее репутацию.

Хелена и Макс непринужденно сели за длинный деревянный стол со скатертью в красно-белую клетку. Вино и пиво были налиты, хлеб, сыр, масло и колбаса были поданы. Вскоре они снова стали частью веселой команды, которая вела беседы о преимуществах более позднего сезона для отдыха. Затем пришло время идти дальше.

От Молины было уже рукой подать до восточного берега озера Ледро.

– Вот мы и пришли к еще одному пункту нашей сегодняшней экскурсии, – сообщила Хелена. – Это озеро расположено на шестьсот метров выше, чем озеро Гарда; до строительства дороги, по которой мы сюда пришли, оно было изолировано от окрестностей. – Она немного напряглась. – Обратно мы отправимся по дороге, которая приведет нас в Риву через Ледроштрассе. Мы не будем больше проходить над водой.

– Я очень этому рад, – пошутил один из мужчин, – мне всегда очень сложно в ботинках ходить по воде!

Под громкий дружеский смех они направились обратно, перед водопадом Понале повернули налево и отправились по Поналештрассе в Риву.

– Вода в озере была прекрасного темно-голубого цвета, – сказал Макс Хелене, когда они настроились на определенный пеший ритм.

– Да, и такая чистая, – ответила Хелена. – Я уже несколько раз рисовала его.

– Вы рисуете?

– Живопись – это моя страсть. Зимой я собираюсь обработать некоторые сюжеты, которые набросала за последние несколько недель.

– Как вы к этому пришли?

– К живописи? Я несколько месяцев провела в санатории фон Гартунгена. Возможно, вы слышали о нем.

– Я думаю, каждый, кто отправляется в Риву, знает об этом месте, – сказал Макс. – В моем случае все же не слишком много. Там, если я не ошибаюсь, лечат нервные расстройства, не так ли?

– Да, но как бы там ни было, именно там я начала рисовать. И теперь не могу остановиться. – Хелена развернулась к озеру. – Разве это не прекрасный вид, Макс? Там виднеется горная цепь Монте Бальдо и восточный Торболе вплоть до Мальчезине. Еще пара шагов – и перед нами откроется лучший вид на долину Сарка…

Она повернулась к нему и поняла, что он смотрит на нее, а не на ландшафт. В его глазах она увидела глубину, которая задела ее душу.

– Макс…

Он подошел к ней очень близко и положил руку на затылок. Потом наклонил голову и коснулся ее губ своими губами. На какое-то мгновение Макс обнял ее, прошелся губами по щеке, пока не дошел до чувствительного места за ухом. Затем он отпустил ее.

Хелена стояла неподвижно, она не знала, что делать. У нее в душе переплетались неведомые ей до настоящего момента чувства.

Молча они продолжили свой путь и, следуя за другими участниками группы, пришли в Риву.

Хелене было очень жаль, что этот день подошел к концу, она с удовольствием провела бы с Максом еще какое-то время. Это было то чувство, которое она воспринимала как фантазию, когда читала романы.

Тем не менее она приветливо попрощалась со всеми. В конце экскурсии к ней подошел мужчина, который утром плыл с ними в одной лодке и сказал:

– Благодарю вас за увлекательную экскурсию, госпожа Ротман. Я буду вас советовать знакомым. Хорошего вечера!

Хелена была рада слышать похвалу в свой адрес, но она заметила, что Макс рядом с ней словно застыл. Неужели на него так подействовало такое безобидное замечание? Когда они вскоре вдвоем шли через площадь Беначенсе, он опять казался раскованным. Разумеется, ей просто показалась его необычная реакция. День выдался очень насыщенный.

Глава 28


Штутгарт, конец октября 1903 года

– Очень красивая вещь, мадам. Желтое золото высокой пробы с темно-синим сапфиром украшено венком из четырнадцати бриллиантов в платиновом обрамлении. – Кредитор почтительно осмотрел кольцо Юдит со всех сторон и особое внимание уделил сверкающим камням. – По краям расположены бриллианты, с каждой стороны по три. – Он опустил лупу. – Я бы оценил это кольцо в 450 марок. Все камни аккуратно отшлифованы, сапфир размером 1,30 карата.

Он положил обручальное кольцо Юдит обратно в спичечный коробок, в котором девушка его принесла.

– Благодарю вас, – сказала Юдит, взяла коробок и положила обратно в сумочку. – Вы мне очень помогли.

Четыреста пятьдесят марок! Это приличная сумма, с ней уже можно что-то предпринять.

– Всегда рад помочь. Хорошего вам дня.

Юдит вышла из городского ломбарда на улицу; шел небольшой снег.

Она завязала пальто и поправила головной убор. В этом году зима пришла рано, и уже несколько дней было очень холодно.

Она быстро шла по Кальверштрассе. Дома, дороги, деревья и тротуар, по которому она шла, были покрыты глазурью из свежего снега. Девушка находила своеобразное удовольствие в том, чтобы разрушить эту совершенную идиллию, наступая на снег, оставляя отпечатки своей обуви и сметая каймой платья легкие снежинки.

Именно так она видела свою жизнь.

Со времени той ночи на балу в конце сентября и с учетом последующих событий она стала совсем другой. Многое, что до недавнего времени для нее имело значение, – красивые платья, шляпы, украшения и другая ерунда – отошло на второй план. Вместо этого мысли девушки были заняты ее будущим, которое представлялось очень туманно, как, впрочем, и ее настроение.

Она шла по Кенигсштрассе мимо дворца и резиденции принца. У банка она свернула на Бюксенштрассе и через два квартала уже была возле шоколадной фабрики.

Как обычно, она прошла через магазин, в котором было много покупателей, прекрасно зная, что продавщицы очень злились, когда она заносила грязный мокрый снег и осматривала витрины. В последнее время она не так часто была при деле.

Кто-то, возможно какая-нибудь из работниц, рассказал отцу о ее недомогании. Потому что хотя он и не спрашивал ее об обмороке в магазине, но очень осторожно вел себя с ней, разрешал оставаться на фабрике, если это совмещалось с ее обязанностями по дому и по уходу за братьями, и перестал требовать от нее какие-либо письма с извинениями, адресованные Альбрехту и его родителям.

Юдит была ему благодарна за это, хотя ситуация скорее напоминала затишье перед бурей. Потому что ее отец никогда не признавал себя побежденным.

Она не знала, что будет дальше. Полный надежды взгляд отца, когда она просила разрешения навестить свою подругу Доротеа фон Браун, был очень красноречив. Он, вероятно, считал ее очень упрямой и исходил из того, что она будет действовать в соответствии с его планами, как только здравый смысл усмирит ее детское поведение. Юдит остановилась на этом. Настоящие сражения были еще впереди.

А если у фон Браунов Юдит случайно встретит Альбрехта, на что надеялся ее отец и что, к счастью, могла предотвратить Доротеа, она почувствует, как он все еще обижен. Сын банкира время от времени предпринимал робкие попытки заговорить о помолвке, каждый раз рискуя получить отрицательный ответ. Она никак не могла это изменить.

Юдит поднялась в свой экспериментальный цех и переоделась. Только здесь в окружении отборных и необыкновенных ингредиентов для своих творений она была счастлива. Сегодня девушка собиралась еще поэкспериментировать над шоколадными плитками для автоматов, она хотела придумать что-то такое, что отличалось бы от обычной продукции. Это было непростое задание, ведь, чтобы длительное время и при различной температуре лежать в автомате, плитки должны были быть не слишком мягкими и не слишком чувствительными к нагреванию.