У входа в гостиную прибывающих посетителей встречали супруги Эбингер. Дефиле было в самом разгаре, и Юдит стоило проявить терпение, пока не подойдет ее очередь. В то время как старик Эбингер лишь сухо поприветствовал ее, его жена приняла ее очень душевно:

– Госпожа Ротман! Как прекрасно, что вы пришли, наслаждайтесь сегодняшним вечером!

Юдит поблагодарила за приглашение, хотя и понимала, что хозяин дома – во всяком случае, по отношению к ее отцу – сделал его скрипя зубами, чтобы соблюсти общественные приличия. А возможно, и чтобы продемонстрировать, что его усадьба значительного превосходит усадьбу Ротмана по лоску.

Как бы там ни было, переступив порог праздничного зала, Юдит отбросила подальше эти мысли: роскошные декорации очень ее увлекли. Такое изобилие даже для высшего общества Штутгарта было необычайным – в этот вечер бал Эбингера действительно можно было сравнить с аристократическим банкетом.

Чтобы разместить множество гостей, двери расположенных друг за другом гостиных открыли, чтобы создать большую анфиладу. Со стороны сада были расположены большие окна в пол, их стекла отражали свет многочисленных ламп, ярко освещавших помещения. У противоположных стен огромные зеркала создавали эффект намного большего помещения. Вместе с тем они улавливали мерцание многочисленных кристаллов, которые каскадом спускались с люстр на потолке, и отражали его вместе с изображениями пышных бальных платьев и блестящих украшений. Большие пальмы в горшках и со вкусом развешенные гирлянды цветов вносили некий оживленный акцент и подчеркивали праздничную атмосферу, которая над всем парила. Заиграл оркестр, тихая музыка Сибелиуса и Моцарта разбавила разговоры и смех гостей, которые, собравшись маленькими группками, что-то увлеченно обсуждали.

Люди знакомились.

И пока мужчины обсуждали деловые вопросы, первый автомобиль некоего Генри Форда из Америки и потрясающие велогонки «Тур де Франс», прошедшие во Франции в июле, дамы делились последними сплетнями, одновременно демонстрируя свои роскошные бальные наряды из шелка, атласа, кружева и других дорогих тканей. В такие вечера наряды и аксессуары, а в связи с этим и вкус некоторых их обладательниц представляли собой неисчерпаемые темы для разговоров.

Среди всего этого мерцающего богатства как можно более незаметно передвигались слуги, многие из которых были наняты специально для этого вечера. Все, как один, одетые во фраки, они носили тяжелые подносы и предлагали прохладительные напитки.

Юдит взяла бокал холодного лимонада. Напиток имел приятный сладковато-кислый вкус и пощипывал язык. Она осматривалась по сторонам и очень обрадовалась, увидев в одном углу свою подругу Доротеа, оживленно беседовавшую с пожилой дамой. Юдит присоединилась к ним.

– Юдит, моя дорогая! – Доротеа засияла. – Как хорошо, что ты наконец приехала! Ты уже видела Шарлотту?

– Нет, я только что пришла. Но на улице повозки стоят коридором, если можно так сказать, вероятно, они еще не доехали.

– Юные дамы, прошу меня извинить, – сказала пожилая собеседница Доротеа. – Я поищу своих подруг. – Она дружелюбно им подмигнула.

– О, госпожа Эбингер, как это невежливо с нашей стороны! – воскликнула Доротеа. – Это Юдит Ротман, одна из моих лучших подруг. Юдит, это бабушка Макса. Ради сегодняшнего вечера она приехала из Людвигсбурга.

– Добрый вечер, госпожа. – Юдит сделала книксен, но госпожа Эбингер махнула рукой.

– Я прекрасно понимаю, что молодые девушки хотят побыть в своей среде. И, разумеется, понаблюдать за парнями. Развлекайтесь как следует!

Когда они остались одни, Доротеа тихо сказала Юдит:

– Сложно поверить, что эта милая женщина могла родить такого сына, как старик Эбингер.

Юдит засмеялась.

Вдруг в помещение вошли трое молодых людей, и колени Юдит подкосились, когда она узнала Макса. Его коротко стриженные черные волосы были не напомажены, а его лицо, вопреки моде на искусно оформленную бороду, было гладко выбрито. Так же как и у Виктора Райнбергера, вдруг пронеслось у Юдит в голове. Одновременно с этим она отметила, что бывали дни, когда господин Райнбергер вообще не брился; и тогда его покрытые щетиной щеки придавали ему немного дерзкий вид.

Юдит смутилась своих же мыслей и попыталась вернуться к здравому рассудку. Виктор Райнбергер был всего лишь служащим ее отца, и ему нечего было делать в ее голове.

Макс же давно был в ее мечтах – и вот он был так близок к ней! Она незаметно рассматривала его темный фрак, нежно-белую рубашку с хорошо подобранным галстуком и пришла к выводу, что в своем вечернем наряде он выглядел просто сногсшибательно.

В этот момент Доротеа прошептала ей на ухо «О Господи!», и, когда Юдит посмотрела на нее, она узнала ту искру в глазах. Наверное, не было женщины в этом помещении, которая бы не была сегодня вечером в восторге от сына хозяина дома.

Рядом с Максом был Эдгар Нольд, художник. Юдит не очень хорошо его знала, но он был ей симпатичен. Он излучал некую небрежность. И очень хорошо она знала Альбрехта фон Брауна, третьего в их компании, чей взгляд сразу был направлен на нее. Юдит охватило неприятное чувство. Он просто уставился на нее, и даже для сына банкира это было довольно дерзко. Она быстро отвела взгляд в сторону и стала за Доротеа – пусть лучше смотрит на свою сестру. Юдит себе даже представить не могла, что есть в мире такая девушка, которой бы понравился Альбрехт. Он, безусловно, был дорого одет, но его лицо напоминало мордочку поросенка, что не могли скрыть ни тонкие ухоженные усы, ни напомаженные светлые волосы.

С облечением Юдит заметила, что приехала Шарлотта со своими родителями. Она подняла руку, но подруга их уже давно заметила.

– О Господи, это скопление повозок сегодня вечером, – простонала Шарлотта, когда, наконец, подошла к ним. – Я уже думала, что мы вовсе не приедем и будем довольствоваться компанией нашего кучера!

– У нас было то же самое, – сказала Юдит. – Но сейчас ты уже здесь.

Втроем они прогуливались по помещениям, кокетливо играли веерами, наблюдали за гостями, время от времени болтали, наслаждались званым ужином и лакомились у изысканно укомплектованного буфета, где предлагали замечательные пирожные на нежной фарфоровой посуде, свежие фрукты в серебряных чашах и превосходные сладости на отшлифованных хрустальных блюдах.

Но особое внимание они уделили танцевальным картам, которые многие дамы и господа этим вечером носили с собой в надежде, что они быстро заполнятся. У Юдит чуть не остановилось сердце, когда Макс вписал в ее карту два венских вальса. Доротеа, покраснев, вписала в его карту польку и вальс. Шарлотту засы́пал приглашениями Эдгар, и она с улыбкой согласилась на несколько танцев с ним. Альбрехт фон Браун, слава Богу, держался в стороне, но некоторые другие молодые люди добивались расположения девушек. В предвкушении предстоящих танцев Юдит с Доротеа и Шарлоттой пошли дальше. Между тем они решили освежиться в соседней комнате.

Лишь полчаса спустя она увидела своего отца. Он увлеченно разговаривал с банкиром фон Брауном, но казался каким-то несосредоточенным, так как постоянно смотрел на свои золотые карманные часы. Заметив ее, он мимоходом кивнул. Банкир же, напротив, казался расслабленным, посмотрел на Юдит с мягкой улыбкой и кивнул своей дочери, когда они проходили мимо. У Юдит в груди появилось легкое беспокойство. Отец в последнее время был так напряжен. И что он, в конце концов, постоянно обсуждает с фон Брауном?

В этом момент она опять посмотрела на Макса, он беседовал с одной симпатичной девушкой, с которой она была отдаленно знакома. Она почувствовала легкий укол ревности, но, когда он ей кивнул с улыбкой на лице, ее сердце забилось быстрее. Она с нетерпением ждала танцев с ним. Возможно, сегодня вечером он посмотрит на нее другими глазами…

Внезапно раздался туш, и старик Эбингер вышел к собравшимся гостям. Все разговоры быстро стихли, и в зале воцарилась тишина.

– Уважаемые гости, – начал машиностроительный предприниматель. – Моя супруга, мой сын и я рады приветствовать вас на этом балу. Я не хочу долго рассуждать и просто пожелаю вам приятного вечера. Но уже сейчас я хотел бы сказать, что немного позже вас ожидает особенное событие. Дождитесь!

Гости начали перешептываться, но Эбингер не намерен был ничего объяснять.

– Уважаемые дамы и господа, – сказал он вместо этого. – Мы объявляем первый танец!

Один из музыкантов выкрикнул: «Вальс!», и вслед за тем зазвучали характерные ритмы популярного танца.

Согласно этикету, Эбингер пригласил на танец свою супругу, а Макс поклонился своей бабушке. Постепенно на паркете стало появляться все больше пар.

Юдит, Доротеа и Шарлотта решили пропустить это вступление и отошли к оконной стороне зала. Оттуда они наблюдали за гостями, особенно за другими молодыми девушками, многие из которых были дочерями многоуважаемых жителей Штутгарта. Среди них не было таких, кого бы Юдит совершенно не знала, по крайней мере, нет никого из аристократических семей, с облегчением заметила Юдит.

– Как вы думаете, что случится позже? – спросила Доротеа.

– Понятия не имею, – ответила Шарлотта, а Юдит пожала плечами.

– Я думаю, что Макс, возможно, женится, – сказала Доротеа и посмотрела на Юдит. – Ему как раз пора.

– Как и твоему брату, – съязвила Шарлотта.

Доротеа засмеялась:

– Но сначала Альбрехту необходимо обучиться галантности. Пока что он старается зря.

– Но тем не менее он прекрасная партия, – миролюбиво заметила Шарлотта и закрыла тему.

– Я не думаю, что Макс женится, – сказала Юдит. – Я не знаю, на ком бы он мог жениться.

– О, я знаю кое-кого, – многозначительно сказала Доротеа, и Юдит почувствовала, как вопреки здравому смыслу кровь приливает ей к лицу.

– Ну, ладно. Нам нужно немного потерпеть, и мы все узнаем, – прагматично отметила Шарлотта, в бокале которой вместо лимонада уже искрилось шампанское. – Давайте пока будем наслаждаться вечером. У вас есть ваши танцевальные карты?