Я подошла ближе, чем стоило, когда они вошли в дом, переместилась прямо к двери, но слышала только приглушенные голоса. Смотрела, как Пэкстон играл с ребенком, пока его жена разговаривала по телефону или с кем-то переписывалась. В какой-то момент она пошла к нему в кабинет и села работать за компьютер. Уверена, она была важной шишкой, профессионалом в какой-то среде.

— Это все, Гэбби? Ты ее еще видела?

— О да, я не ушла. Я следила за ними всю ночь, и, когда ребенка уложили спать, они вернулись к бассейну с бокалами в руках. Он все время целовал ее, но она была не особо заинтересована. Она игнорировала его ухаживания, напоминая, что в девять утра на следующий день ей нужно быть в аэропорту.

— Что потом?

Потом он просто сделал это. Поцеловал ее и просунул руку ей в брюки. Татьяна пыталась противиться, но не особо упорно. Как только Пэкстон сказал об оральных утехах, она сдалась.

Он провел ее через боковую дверь, где спала я. Я знала, что не должна смотреть, но он оставил дверь раскрытой настежь. Я не могла удержаться.

— Ты смотрела, как Пэкстон занимается сексом со своей женой, Габриэлла?

— Да, тогда я впервые поняла, что женщина должна наслаждаться этим. Как Татьяна. Очень сильно. Она делала это не так, как я. У нее было больше контроля, чем когда-либо могло быть у меня. Я бы никогда не смогла сказать ему трахать меня сильнее. Никогда. Она издавала звуки, на которые я бы не осмелилась. Она была намного увереннее, чем когда-либо могла быть я.

— Этого ты хочешь, Гэбби? Хочешь заниматься любовью с Пэкстоном так, как это делала Татьяна?

— Да, но я не могу. Со мной это не работает. Иногда мне кажется, что все хорошо, и я пытаюсь не ощущать ничего кроме него, но затем он говорит что-то или прикасается ко мне там, сзади, и я закрываюсь.

— Тебе не нравится анальный секс? Пэкстон заставляет тебя заниматься этим?

— Нет, не заставляет. Он хочет, но я не могу. Я всегда возвращаюсь мыслями на тот склад. Мне не нравилось, когда они это делали. Было очень больно, но они продолжали и продолжали, меняясь по очереди, пока все не закончилось. Если ты можешь заставить меня забыть об этом, мне бы стало намного лучше. Я знаю, что могу.

— Мы поможем тебе, Гэбби. Но знай, у тебя есть другие варианты. Тебе не обязательно оставаться с ним.

Я фыркнула, прежде чем ответить.

— Нет, обязательно. Пэкстон никогда меня не отпустит. Он сказал мне, что скорее убьет меня.

— Он не убьет тебя, Гэбби. Не обращай внимания. Мы вернемся к этому позже. Что произошло дальше?

— Ничего особенного. Я села на растрескавшийся бетон, оглядывая бассейн, который Пэкстон недавно залил. Я знала, что это для нее. Все, что он делал, было для нее. Когда они закончили, не было слышно ни слова, только тяжелое дыхание.

Первым заговорил Пэкстон. Он сказал, что закончит со спальней наверху и с комнатой Роуэн уже к концу месяца, и хотел, чтобы они переехали туда на постоянной основе. Но Татьяна не была глупой рыбкой. Она не клюнула на крючок. Она воспротивилась. Я бы так не смогла.

— Этого ты хочешь? Хочешь научиться противоречить Пэкстону? — спросил Лейн, вновь перебив меня.

Еще один смешок.

— Не особо. У нас договор. Меня все устраивает, просто хочу еще лучше удовлетворять его, но не могу. Ты поможешь мне?

— Да, Гэбби. Мы поможем тебе. Почему ты не хочешь противоречить ему? Что случается, если ты это делаешь?

— Разное. Иногда он забирает у меня что-то особенное.

— Например?

— Например, случай с «Сэром Морщинки». Я три часа ждала с Роуэн в очереди, чтобы получить подписанную книгу и плюшевую собаку, как в книге. Пэкстон злился на меня за то, что я пообещала отвести ее туда.

— Почему?

— Я забыла, что должна была заняться лицензиями для его работы. Уже пообещала ей. Он позвонил, когда мы были в пяти минутах от книжного. Роуэн была словно на иголках от возбуждения, и с каждым шагом это чувство усиливалось. Там оставалось около семи плюшевых собак, и она вот-вот должна была получить свою игрушку и книгу. Пэкстон появился из ниоткуда и велел ехать домой.

— Почему?

— Таким образом он наказывал меня. Он знал, как много это значит для Роуэн и как много значит для меня видеть ее такой счастливой.

— Ты уехала?

— Вроде того. Я спряталась за дамой с широкополой шляпой и смотрела, как до Роуэн наконец дошла очередь. Пэкстон сфотографировал ее с миссис Керр и ее сокровищами.

— Ты взрослая, Гэбби. Тебя не должны наказывать, особенно твоими детьми, — сказал убежденно Лейн.

— Все хорошо. Я в порядке.

— Ничего не хорошо, Гэбби. Ладно, продолжай. Что случилось дальше?

— Я поехала домой, ничего особенного. Он отшлепал меня, но он так делает даже без причины.

— Нет, не это. Вернемся к Татьяне. Ты сказала, что слушала снаружи.

— А, да. Они ссорились. Татьяна обвинила его в эгоизме, потому что он хотел, чтобы она переехала туда, а Пэкстон отвечал.

Его тон стал выше, и он сказал ей, что дом в таком состоянии, потому что он хотел сделать его достойным своей избранницы. Он не хотел, чтобы она снова колесила по стране с его дочерью. Затем он пришел в ярость, когда она сообщила, что в последний раз оставила ее с подругой. На четыре дня. Пэкстон был вне себя, но Татьяна тут же ответила ему.

Она откинула за спину свои волосы цвета солнца и сжала губы, покрытые красной помадой. Она кричала еще громче, говорила, что никогда этого не хотела, что это была его мечта, а не ее. Она сказала, что никогда не хотела переезжать во Флориду, и все ее друзья находятся в Техасе.

Пэкстон успокоился и стал умолять ее переехать сюда, называя это место их общим домом. Он даже упомянул твое имя и напомнил, что ей понравились Кэндес и Триша. Но это было неважно, у Татьяны уже были другие планы.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы ответить, но она это сделала. Наконец сказала ему правду.

— Что за правда, Гэбби?

— Ей удалось. Она стала чирлидером «Далласких Ковбоев» и не собиралась переезжать сюда и отказываться от карьеры. Она еще раз сказала, что этот дом и Флорида были его мечтой, а не ее. Она не была готова к этой роли.

Пэкстон пытался донести до нее, что все это пропадет, что в лучшем случае у нее есть несколько лет, и что потом будет поздно. Когда это не вызвало никакого эффекта, он использовал Роуэн, сказав, что она больше не увидит ее, если уйдет. Она ответила ему, что сама же этого хотела. Ее не волновал ребенок.

Они разговаривали больше двух часов, а я сидела на бетоне и слушала каждое слово. Ближе к завершению семейной тирады Татьяна призналась, что влюблена в другого, и что у нее не было никаких намерений переезжать сюда с ним. Ссора возобновилась, Пэкстон то повышал голос и оскорблял ее, то молил не разрывать семью. Татьяна снова напомнила ему о своей мечте, частью которой не был ни Пэкстон, ни малышка. Она бросила их. Вот так просто. Навсегда. Вплоть до единственного раза, когда она объявилась. Это все.

Аудио резко оборвалось, и черный экран исчез, вместо него появилась фотография Роуэн и Фи с ушками Микки Мауса. До этого момента я даже не понимала, что Пэкстон передвинулся на мою сторону. Мы упирались на локти, обращенные лицом друг к другу, и держались за руки.

— Ты смотрела, как я занимаюсь сексом с Татьяной?

Я сощурила глаза и вытянула свою руку, уронив на кровать глупый камень, о котором уже забыла.

— И это все, что ты услышал?

— Это сарказм? Что? Я не понимаю. Что я должен был услышать?

— Не знаю, Пэкстон. Может, ту часть, где ты заставил меня прождать три часа с дочерью в очереди, а потом отнял это у меня. Или часть, где я призналась, что была глупой девчонкой, пускающей слюни из-за тебя, пока сам ты был женат, — сказала я, повышая голос.

— Что ты от меня хочешь? Сейчас я бы так не поступил. Мне нравится, что ты знаешь такие вещи о наших девчонках, и я не знал, что ты так переживала. Ты не рассказывала.

— Ты никогда не спрашивал, Пэкстон.

— Воу, Габриэлла. Если подобное будет происходить каждый раз, давай прекратим. Я изо всех сил пытаюсь не расстраивать тебя. Пытаюсь быть с тобой. Я не могу изменить того, что было раньше. Согласен слушать с тобой эти записи ради того, чтобы ты все вспомнила, но только не при таком раскладе. Лучше бы ты не знала, чем была расстроена. Я не могу этого изменить, детка.

Я сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Пэкстон был прав. Может, он и не был тем мужчиной, которым мог быть, но явно двигался в правильном направлении. По крайней мере, он работал над этим. Это что-то да значило.

— Что произошло после того, Пэкстон? Как, черт возьми, я стала твоей женой? Не понимаю.

Пэкстон отодвинул в сторону ноутбук и притянул меня к себе, вынуждая лечь рядом. Я положила руки под голову, глядя в потолок и надув губы. Он мог заставить меня подчиниться, но не мог сделать так, чтобы мне это нравилось.

— Я был зол на Татьяну, не на тебя.

— Просто на мне ты излил всю злость, да? На бедной чокнутой девчонке, живущей у тебя в доме. Оказавшейся не в то время и не в том месте. Ты точно знал, что делаешь, не так ли, Пэкстон?

Все мое тело сжалось, когда он положил руку мне на живот поверх футболки. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Не хотела, чтобы он был рядом.

— Я не буду лгать, Габриэлла. У меня был хорошо продуманный план, и ты облегчила задачу, придя ко мне беременной. Я знал, что ты попалась на крючок. Ты делала все, что я говорил, и была более чем рада выйти за меня. Я не заставлял тебя.