Машина остановилась, и Зара вышла. Они договорились, что телефон её впредь будет включен, и позже Макс позвонит ей.

Мужчина смотрел вслед удаляющейся фигуре женщины и думал о том, насколько они могли быть близки. Оба жили во тьме. Оба хранили свои тайны. Оба пытались сбросить удавку своих оков ночами, а днём играли заранее данные им роли.

— Why can't we make this darkness feel like home? (Почему мы не можем сделать эту тьму своим домом?) — задал риторический вопрос Макс и отвернулся от окна.

Зара шла вперед, не оборачиваясь, но было ощущение, будто он прожигал её взглядом. Она слышала, что машина отъехала, но его пронзительный взгляд всё ещё преследовал девушку. Она боялась смотреть ему в глаза. Они подчиняли, а она не собиралась никому подчиняться. Она не даст ему опутать себя липкой паутиной, в которую, как она была уверена, попали уже многие глупышки. Она глупышкой не была. Слишком много сделала жизнь с ней, чтобы и дальше оставаться наивной провинциальной девчонкой. Девушка остановилась перед входом в такую до боли родную и ненавистную в то же время "Шкатулку". Она заходит сюда в последний раз. В последний раз получит порцию оскорблений и унижений от Михаила, в последний раз увидит девчонок. Даже не верилось... Полжизни прошло в этих стенах, это место стало её личным адом и спасением одновременно. Зара невесело улыбнулась. Спасение это было призрачным, скорее, надуманным ею самой. Себя же надо было утешать хоть как-то.

Внутри стояла смесь аромата юности, смешанная с запахом разложения, исходившим от этой же самой юности. Здесь можно было редко увидеть действительно зрелых женщин. Такие были припасены для vip клиентов. В основном, в "Шкатулке" работали молодые, красивые девчонки в самом расцвете лет. Им бы жить и жить, но каждую из них поймали в сети, лишили крыльев и бросили умирать в эту темницу под названием "Шкатулка". Зара огляделась, ища хоть кого-нибудь, но в помещении стояла несвойственная этому месту тишина. Девушка направилась к лестнице, ведущей наверх, навстречу ей вышла Люська. Она была специалистом широкого профиля. Это значило, что она практиковала самые разные виды секса.

— О, привет! Ты еще не укатила в мир роскоши и богатства? — язвительно спросила она. — Не поделом тебе с нами, простыми шлюхами, общаться. Что подумают твои новые крутые друзья?

Каждое ее слово было пропитано ядом и завистью. Знала бы она, что завидовать было нечему! Наоборот, ей можно было посочувствовать.

— Отвали, ОК? Я не к тебе пришла. И где все девочки?

— На работе, — с издевкой ответила она. — А ты чего пришла? Папик не удовлетворяет? Или мало платит?

— Заткнись. Я пришла к Михаилу.

— Не советую его сейчас беспокоить. Он сегодня немного не в духе.

— Сама разберусь, — бросила Зара и продолжила путь.

Как кто-то мог ей завидовать? Это просто абсурдно! Но так происходило всегда. Люди видят лишь то, что им показывают их глаза. Они верят этим картинкам без доли сомнения. Никто никогда не хочет вникать в ситуацию, вдумываться. Проще осудить человека сразу, вынести ему приговор. Что им стоит хотя бы раз в жизни довериться сердцу, а не глазам? Просто посмотреть глубже, попытаться понять. Зара уже давно не ждала ни от кого понимания. К чему оно ей? Что изменится в её жизни от того, что кто-то начнет её понимать? Самой бы не запутаться, самой бы понять себя. Ведь главное жить в согласии со своей душой. А у нее этого согласия не было. Душа вопила, орала, как резаная, требуя услышать её, но Зара только и делала, что игнорировала эти душераздирающие крики где-то глубоко у себя внутри. Просто надевала невидимые наушники, и все, как будто она ничего и не слышала. Игнорировать всегда проще.

Вот он, кабинет унижений и боли. Здесь Михаил царь и Бог, а они были лишь комьями грязи под его ногами. Он наступает на них, расплющивая подошвой, и идет дальше. Сколько хранится в его кабинете "мертвых душ"? И что он делает с ними? Рассматривает, любуется? А может, даже получает сексуальное удовлетворение от созерцания их ничтожности и беспомощности?

Зара постучала в дверь, но никто не ответил. Постучала сильней и дернула за ручку.

— Кто там, мать вашу? Сказал же, никого не пускать! Меня сегодня нет! — проорал злой голос мужчины из-за двери.

— Это Зара. Я могу и уйти, даже с радостью это сделаю.

— Стоять! Заходи.

То, что она увидела в кабинете, потрясло и дико порадовало её одновременно. Михаил сидел на диванчике, но был какой-то... поломанный, что ли. Зара хихикнула, всматриваясь в лицо директора. Она была бы совсем не против видеть его таким каждый день.

— Какого черта ты ржёшь? — Разозлился он и попытался встать, чтобы ударить, но остановился.

У Михаила была сломана правая рука, он хромал, и его лицо переливалось оттенками синего и фиолетового. Кто-то его разукрасил, и, судя по всему, недавно. Зара смотрела на директора и не могла налюбоваться. Она никогда не видела его в таком жалком состоянии. А это казалось ей очень правильным. Не нужно было спрашивать, кто это сделал. Она знала. Макс. Зара захотела расцеловать его за этот "ужасный" поступок. Лучший подарок она и представить себе не могла. Избитый и униженный Михаил. Картина маслом, что называется.

— Улыбайся, улыбайся, сука. Это все временно. Ноги, руки заживут, синяки сойдут. А ты так и останешься шлюхой, которую я буду держать на поводке. Хотя, извини, теперь тебя будет держать Бекер на этом самом поводке.

Казалось, он сейчас взорвётся от злости, кипевшей в нем. Впервые Михаил не мог сделать ничего, абсолютно ничего! Зара решила этим воспользоваться. Она прошла к его креслу и плюхнулась в него. Лицо директора перекосилось и побагровело. Подобную дерзость себе не позволяла ещё ни одна гребаная шлюха!

— Встань с моего кресла, — прошипел он.

— А то что? — веселилась Зара. — Давай побыстрей обсудим условия сделки, и я пойду. Ты все равно ничего мне не сделаешь, ведь так? Тебе нужны деньги, мне нужно твое молчание. Мы оба в этом заинтересованы.

— Хорошо, — недовольно сказал мужчина. Сделать он действительно ничего не мог. Но эта сука еще поплатится. Если бы не рука, он уже давно бы схватил ее за волосы и швырнул на диван, а там отымел до потери сознания и выкинул вон. Пусть чувствует себя сильной. Он подарит ей эту иллюзию. — Десять тысяч долларов каждый месяц — цена моего молчания.

— Сколько?! Ты с ума сошел? Что я ему скажу? Зачем мне такие деньги?

— Это твои проблемы. Номер счета скину смс-кой. Через несколько дней начнётся июнь. Так вот, каждый месяц первого числа я должен получать деньги. Иначе я обращусь, куда надо.

— Можно начать хотя бы с июля? У меня день рождения в июне! Пожалуйста.

— Нет, — злорадно улыбнулся мужчина. — Если в нужный день деньги не приходят, я расцениваю это, как отказ от сотрудничества.

Скотина! Придурок! Урод! Зара сдержалась из последних сил, чтобы не заплакать. Где ей взять такие деньги? Что сказать Максу? Женщина встала и направилась к двери.

— Я поняла тебя. Первого числа каждого месяца деньги должны быть переведены. Счёт ты скинешь позже.

— Умнеешь на глазах, детка. Ну, иди к папочке. Поцелуй на прощание. — Позвал ее к себе Михаил, все так же зло улыбаясь. — Я сказал тебе подойти ко мне!

Зара подошла к нему, но ничего не сделала. Михаил схватил её здоровой рукой и притянул к себе, вовлекая в противный до рвоты поцелуй.

— Я буду скучать по твоей заднице. И по ротику тоже, — нежно сказал он и дал ей пощечину. — Проваливай!

Зара вышла из кабинета и стала усердно стирать его слюни со своего лица. Ей нужно было мыло, а лучше какая-нибудь кислота. Руки тряслись от еле сдерживаемого гнева. Она очень надеялась, что больше никогда не появится в этих ненавистных ей стенах. Никогда.

— Зара!!! — раздался голос одной из девчонок, и перед ней появилась Анька.

Они обнялись. Их она тоже больше не увидит. Может, это и к лучшему?

— А у нас для тебя сюрприз, — загадочно сказала подруга.

— Какой? — подозрительно спросила Зара, совсем не обрадовавшись этой новости.

— Завтра в восемь состоится прощальный девичник! — радостно воскликнула Анька и обняла Зару еще раз. — Оторвемся напоследок нашей дружной компанией!

О нет! Какой девичник? У неё же экскурсия с Максом запланирована. Ему это не понравится. А то, что он сделает с ней, не понравится ей.

— Ань, прости, но я не могу, — грустно сказала Зара. Она вновь остается сиротой. Покидая девчонок и особенно Маринку, она покидала свою семью.

— Что значит «не могу»? Зара, мы больше никогда не увидимся. Ты что, и вправду собралась уйти по-английски? Не верю.

— Я не могу, — по слогам произнесла Зара, разбивая себе сердце.

— Ну и ладно, — обиженно сказала Анька и развернулась, чтобы уйти.

— Стой! — крикнула Зара. — Я... пойду. Да, пойду. В восемь? Я буду. Говори адрес.

Анька назвала адрес и заключила подругу в медвежьи объятия.

— Ура, Ура, Ура! Будет весело! Побегу, девчонкам скажу.

— Конечно. Пока!

Будет весело. А как же еще? Только сначала ей будет больно и очень грустно, а потом уже весело. Зара вздохнула, предвидя тяжелый разговор с Максом, и вышла из "Шкатулки". Звонить ему? Или не надо? Нет, он явно не шутил, говоря о том, что она должна предупреждать его о каждом своем шаге. Девушка набрала номер, но линия была занята. Поэтому она просто направилась домой. Домой-то можно и без предупреждения? Решив, что можно, Зара поехала к себе. Столько всего нужно было обдумать. Что принесет ей будущее? И отпустит ли когда-нибудь прошлое? Она очень не хотела обманывать Макса. Очень! Но что делать? Придется. Ей всю жизнь приходится плясать под чью-то дудку. Будет плясать и дальше. Что будет с ней, когда Макс обо всем догадается? А он догадается. Она это знала уже сейчас. А что, если бросить все к чертям, и пусть Михаил делает, что хочет? Нет, надо было тогда не начинать эту падшую жизнь изначально. Теперь поворачивать было поздно. В огонь ведут дороги. Другого не дано.