Помещение, ремонт, общественный совет (только без Киркорова, по просьбе Ксюши) – все понеслось как в мечтах. Ксения Георгиевна даже успела побывать в детских приемниках-распределителях. Она приходила к Ксюше и рассказывала о перспективных детишках, которые правильно отвечали на простейший тест: сколько раз нужно провести ножом по огурцу, чтобы получить пять кусков? Ксюша мысленно отвечала – пять. Умные беспризорные детки – четыре. Ксения Георгиевна была и находкой, и подарком судьбы, и подтверждением сокровенных надежд: в мире, кроме благодушной доброты любимых подруг и иных милых женщин, еще есть мощная и активная сила тех, для кого материнство заключается не в сюсюканье, не в пустышках, воткнутых в орущие рты брошенных родителями младенцев, а в том, чтобы шевелить ногами и руками, чтобы бегать и ругаться, тратить минуты, часы, годы жизни ради настоящего детства ничейных детей.

Ксюша ворочала миллионами (подписывая бумаги), а Ксения Георгиевна наседала: когда вы закончите глупостями заниматься и за конкретное дело приметесь? Учебный год начинается! Первого сентября дети должны сесть за парту!


Поля не могла нарадоваться своей квартире после ремонта. Все чистенькое, свеженькое, пахнет утром новой жизни Поля ездила по магазинам, упорно искала шторку в ванную под цвет рисунка на кафеле или бра в прихожую, как видела в одном фильме. Операция, на которую Поля вышла с рекордными показателями здоровья, уже казалась ей и Васе лишним усложнением прекраснотекущей действительности. Она, он, Джери, и хочется поменять кухонный гарнитур. У Васи перспективы: поездка в Словакию на обмен опытом муниципальных служащих без жен, а потом с женами по той же повестке дня, но в Голландию. Поля, конечно, понимала, что родной ребенок и Голландия – вещи несравнимые. Но Голландия почему-то перевешивала. Из клиники требовали: немедленно ложитесь на операцию, иначе анализы крови и мочи устареют. Поля подходила к телефону, слушала автоответчик и поднимала трубку, только если звонили не из клиники. Минимального толчка Васи, не говоря уже о его настойчивости, хватило бы, чтобы Поля взяла под козырек и легла на операционный стол. Но у Васи существовали четкие границы распределения ответственности: то, что после порога, – он решает; то, что в доме, – жена ответчица. Поля колебалась, он наслаждался семейным спокойствием после бурления страстей в Санлюбе. Джери пребывала в периоде подросткового максимализма – глаз да глаз нужен. То удерет на вечерней прогулке, то начинает кокетничать с кобелями, которым в обед сто лет. Вася возмущался ее девичьей всеядности и чувствовал отцовскую ответственность за эту глупую дочку. А родные дети? Еще и дети? Как Поля скажет – она в доме хозяйка. Поля ловила Васины посылы. Он хвалили ее обеды и мечтал о даче с мастерской, банькой и парником.

Ирина и Ксюша видели их нерешительность и колебания, амплитуда которых день ото дня увеличивалась в сторону отказа от деторождения. Ирина считала, что нельзя вмешиваться в столь ответственные и деликатные личные проблемы. Ксюша, напротив, заявляла, что им надо вправить мозги, пока не поздно. Она заглядывала далеко вперед. Вася честный человек? Честный! Он оплодотворит какую-нибудь Зойку, когда Поля будет в глубоком климаксе, и уйдет воспитывать ребенка. А она останется старой тетушкой и при потомстве многочисленных племянников. Хорошенькая перспектива! Но открыть на нее Поле глаза духу не хватало.


Как ни была Ксюша занята, но выкроила время, чтобы купить Леве щенка. Остановилась на породе бельгийских овчарок. В России их пока немного, а на Западе очень популярны. Верные, смышленые псы, отличные няньки и охранники. Заводчики, к которым приехали Ксюша и Лева, профессионально не разводили собак на продажу. Свою Рейну повязали один раз «для здоровья». Это был большой плюс. Потому что опытные собачники держат выводок на искусственном вскармливании молочными детскими смесями, сохраняя силы матери-производительнице. Ксюша с удовольствием отметила, что красавица Рейна, она раньше видела ее на выставке, резко подурнела. Шерсть тусклая и местами выпала, живот отвисший, соски до земли. Значит, кормит два месяца, а никакие прививки не уберегут щенка от болезней лучше, чем материнское молоко. Бельгийские овчарки бывают двух окрасов: черные и рыжеватые – или-или, смеси не допускается. Но в помете черной как смоль Рейны был брак – рыжий с подпалинами щенок. Ветеринар, принимавший роды, предложил бракованного немедленно ликвидировать. Стоимость остальных щенков резко падала, если в их крови присутствовало отклонение. Но десятилетняя дочь хозяев подняла рев и не позволила утопить рыжего. Когда приходили покупатели, его прятали в соседней комнате. Во время визита Ксюши и Левы хулиган неожиданно выскочил и бросился прямо под ноги Леве.

– Выродок? – кивнула на щенка Ксюша и подумала о том, что никаких пятисот долларов, и полтинника щенки не стоят.

Хозяева смущенно разводили руками, их дочь, не удержавшая любимца, собиралась плакать. Лева взял рыжего на руки и заявил:

– Я хочу выродка!

– Лева! – тихо напомнила ему Ксюша. – Документы! Где ты видел рыжего ризеншнауцера?

– Все равно! – стоял он на своем. – Этого выродка! Пожалуйста! Ты не бойся. – повернулся к девочке, – я буду о нем хорошо заботиться. Ты уже дала ему имя?

– Астор, – тихо проговорила девочка. У бедняжки по щекам катились слезы.

– Мне правится. Я тоже буду звать его Астор. Тексю! Никто не догадается.

«Как же! – мысленно чертыхнулась Ксюша. – На ветеринарном контроле в аэропорту сидят дураки. которые не отличат двухмесячного щепка от полугодовалого, кобеля от суки и рыжее хвостатое отродье от элитного ризена! Переделать документы не успеем»

Но она знала, как это бывает Человек может долго выбирать друзей, а в щенка влюбляется мгновенно. Мною раз наблюдала, как вспыхивает нежданное чувство, как делается от него человек осоловело счастливым. Так было с Полей и Ириной, когда они впервые пришли к Ксюше, и теперь с Левой. Махнула рукой. согласилась, подумала о том, что даст взятку в аэропорту.

Денег за Астора не взяли. Заводчики радовались что бракованного щенка увозят за океан. Лева хотел что-нибудь подарить девочке, но ничего ценного не захватил. Снял с головы бейсболку с загадочным китайским иероглифом, протянул – на память. Обещал слать по электронной почте подробные отчеты о том, как будет расти Астор.

Марк случайно обнаружил посмертную записку сына. Разразился скандал – последний из сотрясших стены Санлюба. Лева готовил компьютер к передаче Полиным племянникам, его отвлекли, позвали из комнаты. Вошел Марк, увидел звездочки пароля и нажал па «энтер». Высветился текст па экране. Марк машинально его распечатал, выхватил из принтера лист и с криками: «Где этот самоубийца? Я ему сейчас покажу приветы с того света!» – бросился на расправу. Лева прятался за спинами Тюполь и Тексю. которые кружили па месте, защищая мальчика от отцовского гнева. Ирина читала вслух: «Дорогие мама и папа, бабушка и дедушка! Я вас очень люблю! Не вените, – ошибка, пишется через „и“ – не вините себя, что у вас неправильный сын получился. Я ухожу из жизни с сознанием исполненного долга. – Какого долга? Ничего не понимаю! – Я желаю вам здоровья и долгих лет жизни. Передавайте от меня привет всем родным, близким и друзьям! Ваш Лева». Что это?

Кроме Ксюши и Поли, вопивших, что мальчик мог оступиться, временно заблуждаться, понарошку немножко покончить собой, никто ничего не понимал. От рассудительно ироничного Марка, во всяких переделках побывавшего, не ожидали приступа безумного гнева. Он пытался схватить сына, отшвыривал Астора, вцепившегося ему в ногу (отличный щенок, подумала Ксюша, два дня знает Леву, а уже бросается на защиту хозяина), и грозил оторвать сыну уши, голову и руки-ноги. Васе и Олегу пришлось захватить Марка в тиски. До Ирины наконец дошел смысл прочитанного, она затряслась в беззвучных рыданиях. «Твою мать, свою мать! – путался благим матом орущий Марк. – Посмотри на свою мать! Как ты мог, Лева! Я тебя своими руками! Сын! Сыночек! Идиот!»

Прибежавший на шум Костик заявил, что он первый узнал и, можно сказать, пацана спас, пусть Лева подтвердит. И вообще он, Костик, все деньги таким сиротам, как Лева, отдал, пусть Ксюша подтвердит. Вася, которому глубоко в сердце проник не по-мужски надрывный крик Марка: «Сын! Сыночек!» – вдруг подумал, что ему некому так сказать. И не к месту строго приказал Поле: «Ребят проводим, и тут же под скальпель ложишься!» Эта фраза, связь которой с происходящим совершенно не просматривалась, вызвала секундное замешательство, а потом Олег разумно предложил успокоиться и разобраться.

Ирина, разумом понимавшая, что опасность позади, что подруги без ее ведома спасли Леву, еще несколько месяцев будет ходить за Левой как привязанная, боясь выпустить его из виду, забыв о научных изысканиях, способных разрешить любую проблему.


В аэропорту Шеремстьево-2, как Ксюша и надеялась, с помощью взятки она решила проблему со щенком. К дежурным санитарам-ветеринарам не заглядывала. Безошибочно вычислила среди грузчиков с тележками ловкача и пройдоху. У него на лбу было написано, платите и таможня даст добро Ксюша отозвала грузчика в сторону и протянула три купюры по сто долларов у нас собачка, документы на нее в порядке, но не хотим, чтобы клетку ставили в багажный отсек. Сделайте так, чтобы отнесли в хвост самолета (После набора высоты Ас-тор сидел на коленях у Левы.)

Громкоговоритель объявил регистрацию билетов и багажа на рейс до Нью-Йорка. Поля всхлипнула, Ирина стиснула зубы, Ксюша терла нос. Они старались не плакать. Они походили на девушек-старушек, чьи лица собраны морщинками в кучку и периодически искривляются болезненной гримасой. Уже тысячу раз все обговорено – и про отпуска, и про звонки, и про письма. Нету слов, шутки не шутятся. Вася и Олег обнялись с Марком, потрясли за вихры Леву, с опаской посмотрели на женщин: сейчас они могут выдать такой взрыв эмоций, что не растащишь. Но Поля и Ксюша только молча прижались к Ирине. Постояли недолго и отстранились. Поля перекрестила Ирину: Бог вас храни! Ксюша неумело повторила крестный жест.