– В ваших комплиментах я не нуждаюсь! – вспылил Марк.

Костик не знал, что такое театр абсурда. Но если бы его спросили, он бы ответил – то, что происходит в данную минуту. Белобрысый парень неожиданно рванул к нему; выбил нож, одной рукой припечатал его за горло к стене, а кулак другой руки воткнул в солнечное сплетение.

– Чего ты хочешь, урод? – спрашивал Олег. – Что тебе от нее надо?

Ксюша растерялась. Ее поразило, что, когда нужно думать о своей безопасности, мужчины начинают выяснять глупые отношения Марк шел с кулаками на Никиту. Вася, растопырив пальцы, угрожал То-фику. Костик задыхался от нападения Олега. Только Дима вместе с женщинами составлял группу изумленных зрителей.

– Поля! Звук! – опомнилась Ксюша.

Поля, не певунья и обладательница тихого мягкого голоса, умела верещать так, что глаза вылезали из орбит. Однажды, еще во времена курсов похудения, она увидела маленького ужика, который подобрался к ее ноге, и заголосила. У Левы, его мамы и Ксюши потом целый день уши были как ватой забиты.

Поля хоть и тугодумка, а сразу сообразила, чего от нее требуется, включила вопиющее сопрано. Опытные Ирина и Ксюша благоразумно закрыли ладошками уши. Дима от неожиданности присел. Драчуны застыли, точно их заморозило прикосновение Снежной королевы.

– Зачем вы ссоритесь? – спросила Поля нормальным, чуть охрипшим голосом. – Все такие хорошие люди!

Хорошие люди воткнули указательные пальцы в уши и сотрясали свои барабанные перепонки. Ксюша надеялась, что мощные перекрытия бункера не подвели, и на поверхность визги не просочились.

– Сейчас мы поужинаем, – говорила Поля. – Только не обижайтесь – консервами. А я еще удивлялась, почему Ксюша от подземелья ключ не давала. А тут покойник, то есть, простите, ее бывший муж. Очень приятно познакомиться! И ведь я ей говорила: продукты из холодильника исчезают. Вечером была полная кастрюля супа – утром половина. Яйца убегают, котлеты улетучиваются А она мне – не выдумывай. Вам носила? И правильно. Что ж вы раньше не сказали? Мы бы вам сюда маленький холодильник и микроволновку. Не поверите, по есть блюда, которые даже выигрывают, когда их не с пылу с жару, а разогретыми подают. А вообще сказать, только не обижайтесь, дом для жизни не совсем приспособленный. Вот, например, нет места для стиральной машины. Мы здесь, пока одни женщины жили, еще управлялись. А как мужчины появились, просто беда в ванной стирать У меня Вася чистоплотный, ему каждое утро свежую рубашку и белье надо. Марк и Олег тоже привыкли. Я на кухне, а Ксюша и Ира стирают. И ведь вдуматься! Ира – доктор больших наук, а Ксюша – так вообще героиня! Ей беспризорники еще памятник поставят. А они портки стирают! Левочка мальчик интеллектуальный, а сколько бились, пока научился правильно белье на веревки вешать и прищепка-ми закреплять. Я ему растолковала: хорошо высушишь – легче гладить будет. «Гладить» – это по-народному. Ирина сколько раз поправляла: надо говорить «утюжить». Но по-народному понятнее, верно? Вот еще об участке можно сказать. Строители землю привезли и свой мусор ею засыпали. Цветы сажаем, чуть копнули – там страсть. Унитаз вырыли, новый, непользованный…

Это был самый длинный монолог, когда-либо произносимый Полей. Она несла какую-то чепуху, но ее слушали внимательно. Глупые речи действовали на мужчин как холодный оздоравливающий душ. Ирина и Ксюша присели на стулья – ноги не держали. Они с любовной улыбкой смотрели на подругу. Не семи пядей во лбу и ума не палата, а всегда почему-то казалось, что в решающем бою она заткнет амбразуру своим классическим бюстом. И Поля не подвела! Она говорила и говорила. О зарытых унитазах, о Леве и погибших собаках, о Костике и неправильных сливах в туалетах, о Тофике и безвременно исчезнувшей Лане, о своих выдающихся подругах и о сбалансированном питании.

Марк первым пришел в себя. Поля уже тихо и жалобно рассказывала о клещах, которые атаковали их три месяца назад. Марк подошел к ней, взял руку и поцеловал:

– Поленька! Ты воплощение женской мудрости!

Следом приложился Никита:

– Потрясающая женщина! Кустодиев и Рембрандт задохнулись бы от восторга!

– Я незнакома с ними, – честно призналась Поля.

Подскочил Вася, которому активно не понравилось проявление мужского восхищения, и задвинул жену за спину.

– Забываетесь и себе позволяете! Товарищи! Господа! – Он вдруг стал похож на спикера из Думы. Одно лицо, как близнец или долго тренировался. – Вернемся к нашим баранам. Суть вопроса: почему мы здесь находимся? На повестке дня заявление Ксюши. Выслушаем ее и покойного, то есть ошибочно покойного мужа. Прошу всех садиться. Поля! Ты почему садишься? А ужин? Вот, правильно, иди готовь. Женщина должна знать свое место. – Против воли он посмотрел на Тофика и получил поддержку взглядом. – Стульев всем хватило? Слово предоставляется Ксюше. Только медленно и внятно. Прессу, – Вася метнул взгляд на Диму, – попрошу временно отключить микрофоны.

Журналист кивнул и незаметно включил маленький диктофон в кармане.

Ксюша говорила долго. Дольше Поли. Отвечала на уточняющие вопросы, растолковывала замечания Костика. У нее с души свалился тяжкий груз. В конце Ксюша еще раз повторила о принятых мерах безопасности и повинилась:

– Извините, что я от вас скрывала. Особенно ты, Олег, не обижайся! Я хотела одна со всем справиться, не рисковать вами. Не получилось.

«Дура ты дура! – хотел сказать Олег. – Привыкла жить с альфонсом и не понимаешь, что нормальный мужик не будет в сторонке сигаретку покуривать, когда баба валуны катает». Вслух он ничего не сказал. У него еще будет возможность вправить Ксюше мозги. Если они, конечно, выберутся отсюда живыми.

– Класс! – Дима поднял вверх большой палец. – Матерьялец скандальный. Тянет на полосу или даже на разворот.

Ксюша не поняла, куда собирается разворачиваться журналист. Он достал диктофон и проверил качество записи. Пояснил, что полоса – это газетная страница, разворот – две смежные страницы.

– Позвольте задать вам еще несколько вопросов? – обратился он к Костику. – Меня интересуют детали с покушением и ваши последующие скитания. Картинки, яркие моменты.

– Да, то есть как Ксюша скажет. – ответил Костик.

Олег ухмыльнулся, Вася осуждающе покачал головой, Марк и Никита невольно обменялись понимающими взглядами. Живой покойник, конечно, внешне смазлив, но труслив как заяц и туп как бревно. Тофик о Костике не думал, его беспокоила собственная судьба, которой он так неразумно пожертвовал. Тофик рыскал глазами по лицам сокамерников, пытаясь определить, кто будет главным, к кому нужно прилепиться.

– Подождите вы с интервью, успеете. – махнула рукой Ксюша.

– Надо обсудить ситуацию, – согласился Марк. – Да, наша первая отсидка здесь, репетиция своего рода, надо сказать, была куда более приятна.

– Ружье в последнем акте. – подала голос Ирина, вспомнившая аналогии Марка с театром.

– Какое ружье? – удивилась Ксюша. – Здесь нет никакого оружия.

– Известная фраза Чехова, – объяснила Ирина. – Если в первом акте на стене висит ружье, в четвертом оно должно выстрелить. Если в доме имеется подземелье, должны быть и заложники.

– Чехов – это хорошо, – Вася вернулся к обязанностям спикера, – но давайте рассуждать по сути вопроса. Кстати, для новичков. Сортир здесь имеется – вон та дверь. Итак, какие есть предложения?

– А какие могут быть предложения? – вступил в разговор Олег. – Ксюша, мать Тереза, – обозвал он ее в сердцах, – права. Надо ждать. Организовать дежурство у пульта и у двери.

– Дверь снаружи только автогеном можно открыть, – заметил Вася.

– Не важно, – поддержал Марк Олега, – лучше не рисковать. Камеры показывают то, что делается вокруг дома. Происходящее внутри мы контролировать не можем.

– Я за этот дом, – подал голос Костик, – пятьдесят тысяч баксов отвалил. А тут одни недоделки.

Он хотел привлечь в себе внимание, но на него посмотрели как на досадную помеху: молчи уж!

– Если они ворвутся, – рассуждал Марк, – наши действия?

– У меня черный пояс по каратэ, – заявил хрупкий журналист.

– Забаррикадировать женщин, – подхватил Никита, – а самим врукопашную.

Тофик, так и не определивший, кто станет главным, пришел в ужас от их планов.

– Ви-ви-ви, – заикался он, – ви трэзьво подумайте! Зачем жертвы? Никто не виноват! Они хотят одын человек! Не равный, понимаете, ситуаций. Одын или восемь! – С устным счетом у Тофика дела обстояли неважно. – Жэнщны и дети! – Он сообразил, что детей здесь не имеется, и уточнил, показал пальцем в потолок. – Там у всэх дэти! У меня пять дэвочек! Вот-вот малчык родытся! За что, понмаете ли?

Повисло молчание. Костик съежился, как затравленный зверек.

– Ну что ж, – Вася нарушил тягостную тишину, – поступило предложение. Ставлю на голосование. Кто за?

– Полю позовыте! – потребовал Тофик. Пришла Поля. Вася повторил:

– Поступило предложение отдать Константина захватчикам.

– Они его тут же убьют и закопают рядом с собаками, – высказала свое мнение Ксюша.

– Кто за? – спросил Вася. Взметнулась единственная рука Тофика.

– Хватит ерунду молоть! – разозлился Олег. Сам он с удовольствием бы прикончил Ксюшиного мужа. Но подло выдать его на растерзание другим не мог. Такой парадокс.

Далее обсуждали стратегию обороны при возможном нападении и график дежурства ночью. Ксюша и Ирина встали из-за стола, пошли помогать Поле в кладовку, оборудованную Костиком под кухоньку.

У Поли уже вступил в действие основной инстинкт. Бандиты, подземелье, угроза жизни – она все отодвинула в сторону, кроме заботы о голодных мужчинах. В ответ на ее стенания Ирина заметила:

– Иисус пятью хлебами пять тысяч человек накормил.

– Подумаешь! – не оценила чуда Поля. – А мог бы он накормить десять человек, когда одна вилка и одна ложка? Тарелок три, хлеба нет. Что делать? Пусть едят по очереди? А мы будем быстренько вилку мыть?