– А Зойка беременная! – выпалила в ответ Поля. Вася покрылся красными пятнами и поджал губы.

– Еще одна собачка? – благодушно спросил Марк.

– Нет, – быстро ответила Ира, возвращая содержимое стаканов в супницу, – это… сестра Поли… младшая.

– Бывшая пассия, – тихо сказал Марку Олег, но все его отлично услышали.

Вася стал ровного свекольного цвета. Ксюша и Ирина раздали суп. Поля, сообразив, что ляпнула лишнее, решила исправиться:

– Вася, говорят, это не от тебя, а от другого мужчины из управы Зябликово.

Марк закашлялся, Олег быстро заработал ложкой. Ксюша и Ирина во все глаза смотрели на Полю и тайком делали ей знаки заткнуться. Но Полю несло:

– Зойка ребенка бросить хочет. Вся родня на ушах стоит и считает, что мы его усыновить должны, потому что одни бездетные. А иначе ребеночка, – Поля озвучила страшные картины, которые ей мерещились, – по кусочкам разделают и продадут как органы.

– Поля! – Ирина выразительно хлопнула себя ладонью по губам.

– Идиотка! – Ксюша постучала кулаком по лбу.

– Неужели новорожденным пересаживают органы? – удивился Лева. – Это большой прогресс в микрохирургии. Правда, мама?

– Добрый мальчик! – усмехнулся Олег. – Такие разговоры не идут под сухую, – примирительно сказал он. – Ксюха, тащи вино!

Но Вася первым выскочил из-за стола. Так и не притронулся к грибному супу, не говоря уже о мидиях в кляре и малиновом желе со взбитыми сливками.

До глубокой ночи он строгал доски в гараже. Не заметил исчезновения Левы, который корпел над рубанком под названием шпунтубель, а потом тихо отправился спать. Отмахнулся от Марка и Олега – те заявлялись по очереди и приглашали его в дом, но принял от них вино в полных стаканах.

Без Васи политическая дискуссия была как танцы без музыки. Марк и Олег в компании женщин добились от Поли ясности в изложении случившихся событий и показали полную беспомощность в решении подобных проблем.

– Мудрено все это, – вздохнул Олег, – хотя выеденного яйца не стоит. Зачал – так роди и воспитывай. Хочешь нянчиться с чужим – флаг тебе в руки.

У Марка; как отметила Ирина, логика тоже страдала.

– С одной стороны, дилемма, – глубокомысленно заметил он, – но с другой – альтернатива!

Поля подумала, что ни мужественный Олег, ни умный Марк ничем не отличаются от ее братьев, которые выше техникума не поднялись.

Она с тайным страхом ждала мужа в спальне, и страхи ее оправдались.

Сбрасывая с себя одежду, Вася говорил о том, что они договаривались, а Поля слова не сдержала. Какого слова? О Зойке ни слова? Если эта девица решила родить от выскочки, от человека, который месяц как в администрации, а уже на каждый утренник в детский сад мэра приглашает, то пусть он подавится. Видали мы это Зябликово! Спальный район, ни одного предприятия! А инфраструктура? На рынках у метро держится! Неужели она, Поля, не имеет гордости? О Зойке беспокоится и тем самым унижает родного мужа. Кто анализ в баночку сдавал? Кого в доноры на коленях умоляли? Не хочет Поля делать операцию, пусть прямо скажет. И сомнительных детей не предлагает!

– Да я, Васенька, – едва успев отодвинуться к стенке, чтобы освободить место рухнувшему на кровать мужу, заговорила Поля, – все, как ты скажешь, сделаю. Но дилеммы и альтернативы, вот и Марк говорит, учитывать надо. Вдруг операция…

Вася велел ей заткнуться и через несколько минут захрапел.

Поля не до конца понимала, в чем заключается ее вина, потому что не успела обсудить произошедшее с подругами. Хотела на следующий день загладить размолвку с супругом и нечаянно сделала еще хуже.

САЦИВИ ПО-СОСЕДСКИ

После завтрака все обитатели Санлюба, кроме Поли, уехали на джипе по делам в Москву. Она колдовала на кухне, подстраивая меню под вкусы мужа. Вася любил сациви. Для соуса сациви нужна мука. Всего одна столовая ложка! Как в сказке про Колобка, Поля скребла по сусекам, но даже ложки муки не обнаружилось. Она решилась пойти занимать к соседям. Так и предстала перед охранниками Тофика, единственного знакомого, со столовой ложкой в руках и просьбой горсточки пшеничной муки.

Тофик не сразу показался – из-за портьеры наблюдал. Охранники давно получили четкие указания; решительно отсекать обитателей соседнего дома, особенно если с собаками. Но тут псов не было, а симпатичная толстушка твердила про сациви и ложечку муки по-соседски занять.

Со Светланой, или Ланой, как ей нравилось называться, Тофик расстался. Лана была Тофику не жена, а деталь интерьера и символ престижа. На нее положил глаз Большой человек, контролирующий рестораны, шашлычные и закусочные на нескольких московских рынках. И Тофик, не долго раздумывая, но эмоционально реагируя, вручил переходящий приз в следующие руки. В обмен получил выгодные подряды. Теперь тухлое мясо, хорошо замаринованное и сдобренное специями, шло нарасхват у нетребовательных посетителей рынков. Все остались довольны. Большой человек – красавицей Ланой, она – надеждами на его финансовые возможности, Тофик – расширением бизнеса.

Настоящая жена Тофика безвыездно проживала в маленьком азербайджанском селении, обозначенном только на очень подробных картах. Она была неграмотной, пугливой, лицом страшноватой, но из хорошего рода. Тофик к жене раз в год наведывался, что имело неопровержимое доказательство в виде ежегодно нарождавшихся детей. Правда, Аллах осуждал Тофика за эпизодическое выполнение супружеских обязанностей – у Тофика были сплошь девочки, пять штук. Он с трепетом ждал появления через месяц шестого ребенка. Если родится мальчик, старейшина забудет о полуприказе-полусовете, который проклятием звучал в голове Тофика почему-то в переведенном на русский язык варианте: «Надо жена в Москва привозить».


– Проходыте, – Тофик распахнул перед Полей дверь и гостеприимно улыбнулся, – мылости прошу в мои пэрнаты.

Он не только говорил с чудовищным акцентом, но и путал схожие слова. Правда, в данном случае Поля не заметила, что он назвал «пенаты» «пэрнатами». Она напрягалась, чтобы разобрать его любезные речи, лившиеся бесконечным потоком. И невольно получалось, что заглядывает ему в лицо и застенчиво улыбается. Слово «сациви» вызвало у Тофика бурный энтузиазм. Оказывается, он тоже любил готовить и слыл знатоком кавказских блюд Они обменялись рецептами сациви и даже слегка поспорили, надо ли прокручивать грецкие орехи в мясорубке или толочь в ступе.

Полина по достоинству оценила кухонное оборудование соседа и выяснила, что небольшие стаканчики грушевидной формы называются армуды, и пить из них чай – настоящее блаженство.

– Нэ отущу бэз чая! – восклицал Тофик. – Вах, какая дженчина ко мэне заглянул, клянусь! Пахлава угощаю! Повара ыз рысторана «Баку» готовил! – Тофик сложил пальцы щепоткой и поцеловал. – Обедание царскый, чесн слово!

– Спасибо, – отнекивалась Поля. – Мне нельзя, я на диете.

– Как диет? Почему диет? Кто сказал такой фигур урызать и портыть? Башка ему мымо плеч!

Поля уступила и отведала пахлаву, выпила ароматного чая из армудов. Ею двигало желание установить добрые отношения. Не годится с ближайшим соседом во врагах ходить. Она деликатно спросила о Лане, куда та исчезла.

Тофик театрально прижал руки к груди, скривился, как от боли, и покачал головой.

– Сэрцэ кровью заплевыватца! Бросила мэня. К другой богатый ушла.

Поля жалостливо покачала головой и выразила поддержку.

– Не расстраивайтесь! Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло.

Тофик на секунду растерялся, не поняв глубины русской народной мудрости, по которой не получалось, чтобы всем повезло, хотя именно так и случилось.

– Нэ надо вспомынать. – Он умоляюще прижал руки к груди.

Вместо ложки муки Поля получила килограмм – меньше давать Тофик считал ниже своего достоинства. Они славно посидели и поболтали.

Добрососедство настолько упрочилось, что, приготовив сациви по двум рецептам, Поля позвонила соседу и пригласила отведать. Она сообщила, что дома одна и собак закроет. Тофик слишком буквально воспринял ее слова. Обрядился в костюм и прихватил бутылку коньяка.


У Васи было слабое место – поясница, которую иногда скручивал радикулит. Не удивительно заработать такое беспокойство для организма, оказываясь то на жаре, то на сквозняке кондиционеров. Он заранее чувствовал по легким покалываниям приближение приступа. Вася решил принять меры – приехать домой и натереться змеиной мазью. Хорошо помогали еще перцовые пластыри, но отдирались они вместе с волосяным покровом – пытка для фашистских застенков.

Вася вошел в дом, удивляясь отсутствию собак, застыл в проеме кухни. Его жена сидела за столом с чужим мужиком (Вася со спины не узнал Тофика) и кормила его с ложечки.

– Нет, еще раз это попробуйте! А теперь это! Ну, угадайте, где молотые орехи?

– Фэя! Волшэбница! Клянусь жизню! – ворковал Полин любовник, к тому же кавказец. – Нада коняк за твоы ручки пыть!

Вася не отошел от вчерашней обиды, когда жена пыталась навязать ему ребенка от бывшей любовницы и коллеги-карьериста. А тут новый подарок! За его спиной и в его отсутствие крутит романы!

Вася хотел развернуться, уйти, собрать вещи и покинуть Санлюб. Но он забыл предупреждение врача – никаких резких вращательных движений позвоночника! Прострел в поясницу был такой страшной силы, что Вася не удержался на ногах и рухнул на пол.

Поля и Тофик обернулись на шум.

– Знакомьтесь, – растерялась Поля, – это мой муж Вася.

Вася стоял на коленях и выл от боли.

– Очэнь приятно! – Тофик схватился за горлышко бутылки как за фанату – средство обороны.

– Васенька! Радикулит? Прихватило? – всполошилась Поля.

Вася не мог говорить. Он мотал головой, скулил и очень походил на страдающее домашнее животное. Даже галстук, елозивший по полу, напоминал оборванную привязь.

Собирая последние силы, Вася на четвереньках медленно двинул в гостиную. Поля кружила вокруг него, причитала. То пыталась поднять мужа, но ответом был его звериный рык, то говорила, что сейчас принесет мазь и всего-всего его натрет. Тофик с бутылкой поспешил к выходу. Вася дополз до дивана и положил на него голову. Малейшее движение, даже вздох причиняли жуткие страдания.