— Двадцать пять, двадцать шесть. — кивнула девушка, снова углубившись в подсчет.

— Пошли уже. — махнула рукой Лена. — скоро мы вообще разучимся нормально разговаривать.

У Оливии на четвертом этаже дела шли не лучше.

— Открываешь коробку, чекаешь, сравниваешь с тем, что нарисовано, если не совпадает, то пишешь скунамбер, который на этих сумках наляпан.

— На этой вот не наляпан. — недовольно нахмурилась Алина. Ей уже надоело быть милой и во всем находить положительные стороны.

— Наляпан. Его только разглядеть надо. — Оливия уже собаку на этом съела.

— Тьфу, черт.

— Именно.

— А еще что осталось?

— Хмм, кроме тех кошмарных косметичек?

— Ну?

— Еще это сумасшествие за десять долларов.

— И что?

— А то, что сегодня мы его считать не можем. Нам его продавать, а потом…

— А потом полночи считать еще.

— Нет уж. — Алина решительно отказалась. — На фиг. Давайте его все продадим.

— Ага. Вы берете одну кошмарную сумку и три еще страшнее получаете в подарок.

— Те, которые колбасой воняют? — поинтересовалась Оливия.

— Ага. Протухшей. Надо же такую солому вонючую найти, наверное, специально искали.

Тут в комнату заглянула рыжеволосая голова. Четыре пары глаз, принадлежащих Алине и Лене, воззрились на нее в ожидании. Никому не хотелось заново открывать гигантскую коробку, заново переписывать четыре листа номеров и запаковывать это все назад. И все ради одной дурацкой матрешки, про которую все забыли. Проще было сделать вид, что ее вообще не существовало в природе.

— Ну, как? Выкинула?

— Ага, — махнула Наташка рукой и вытерла руки о футболку с ближайшей полки. — Пришла с помойкой, посмотрела, никого нет. Как размахнулась и захреначила. Посмотрела потом, тьфу — не разбилось. А тут этот филиппинец, который на помойке работает, приходит, я ему хелло пробормотала, сама пакетик об уголок и бежать. Надеюсь, никто не заметит.

Ленка расхохоталась, а Оливия тут же потребовала перевода, так как Наташка по привычке выпалила это по-русски. Украинка начала переводить, а Наташка скорчила за ее спиной уморительную физиономию, которая явно должна была означать «Что?» и относилась к прошедшей ночи с Грантом. Алина замахала руками и прошипела только одно слово, указывая на Ленку:

— Потом!

Подруга разочаровано скривилась и потерла нос рукой.

— Ладно, девушки, я на восьмой, мы с Томой почти закончили.

— Ленк, я с ней загляну, нам же наверняка что-нибудь сверху нужно?

Та задумалась и выдала через секунду:

— Скотч принеси. Тот, который побольше.

Оливия согласно кивнула.

— Точно. У меня больше нет.

— Ну, и отлично, я скоро вернусь. Одна нога тут, другая там.

— Знаю я эти ноги, — проворчала украинка, принимаясь разворачивать груду футболок. — Опять провалится на полчаса.

Наташа с Алиной тем временем шагали по коридору по направлению к лестнице.

— Ты с ума сошла? Даже не заикайся при Ленке. Дойдет до грека и опять мне выслушивать потом…

— Ты же решила от него уходить. И я же ничего не сказала.

— А я еще ничего не решила. Точнее даже я думаю, что наоборот, мне надо успокоится и вообще как-то прекратить это гулянье. А ты пыталась!

— Ничего я не пыталась, давай рассказывай лучше! Я чуть от любопытства не умерла. Когда ты успела, и самое главное, как он в постели? Выглядит то он на все сто, даже я заметила, хоть он немного и не в моем вкусе.

Алина неожиданно остановилась и нерешительно посмотрела на подругу.

— Я ничего не помню! Ни-че-го!

— Совсем ничего?

— Совсем. А знаешь, что самое ужасное во всем этом? Получается, что я изменила Йоргесу, а ради чего, спрашивается? Ради секса? Так я ничего из этой ночи не запомнила. А ради чего еще? Сама не знаю…

— Зачем тебе вообще он нужен? Вы же постоянно ссоритесь, секс у вас раз в пятилетку, из-за денег что- ли? Как-то это не очень здорово…

— Да нет, я не до такой степени свинья. Он мне нравится в чем-то, он надежный, я в нем уверена. С ним ни о чем не надо думать, понимаешь? И он правильный, и мне кажется, это то, что нужно. Потому что муж у меня был абсолютной противоположностью, и результат не замедлил сказаться.

— Значит грек — идеальный муж и будущий папочка, ну так не собираешься же за него замуж?

— Да я и не развелась еще. — уныло пробормотала Алина. — и точно никуда не собираюсь. Я и сама не знаю, почему я с ним.

Слова подруги заставили ее в очередной раз задуматься. Корабль качнуло, и девчонки машинально ухватились за поручни лестницы, куда они только что вышли. Жизнь на корабле приучала относиться ко всему философски: к качке, на которой не обращаешь внимания, даже если приходилось перебирать ногами в душе, к обеду, который иногда приходилось проглатывать за пять минут, к вечному гулу, который уже давно не мешал спать и ко всем остальным бортовым прелестям. Алина пропустила подругу вперед и поднялась на один дек выше, ей хотелось просто подышать на секунду свежим воздухом. Корабль снова повернулся в волнах, и краем сознания она удивилась, почему так качает, если они стоят на месте.

Быстренько взбежав вверх по лестнице, она ошарашено замерла, не зная, что предпринять. Ей вдруг отчаянно захотелось провалиться сквозь землю, — через узкий проем выхода на палубу пролезал высокий блондин в джинсах и футболке, обтягивающей идеальный торс. Солнечный свет бил ему в спину и четко обрисовывал контуры тела.

— Привет, Грант. — у Алины неожиданно пересохло в горле, и привет получился несуразно сиплым.

Голубые глаза вспыхнули ярким светом.

— Ой, привет. Как ты?

— Замечательно. Работаю с утра. Я тут шш… шла. Хм. Ну, буквально мимо проходила. — она нервно взмахнула руками и боком попыталась протиснуться мимо него. — Мы сейчас в локере работаем. Прямо тут. Ну не прямо тут, но на этой лестнице. То есть не на лестнице, а рядом. Вообще, тут.

— Понимаю. — он опустил глаза, и девушке показалось, что где-то погасили свет.

— Ну, увидимся. — она выскочила на палубу и прижала ладони к пылающим щекам.

«Черт подери, ну надо ж было ему тут оказаться». Это было первой мыслью. Тот факт, что его каюта находилась прямо рядом с выходом, как-то выпало из внимания девушки. «Я выглядела полной идиоткой». Эта мысль стала второй, и вместо того чтобы насладиться мгновениями отдыха, Алина начала мерить шагами дек.

С одной стороны ей было жутко неудобно перед Грантом, она переспала с ним и теперь просто пыталась вести себя как мужчина, то есть просто не замечать объект предыдущей ночи, и у нее это явно плохо получалось. Ей было стыдно и перед Йоргесом за то, что она опять ему изменила. Боже, опять! И действительно, какого черта, она остается с этим греком, от которого ничего, кроме хорошего, в общем-то, не видела. Разве что нервы ей мотает, так тоже ведь, не без повода.

Она попыталась разобраться в своих чувствах к Гранту и в причинах, по которым она провела-таки с ним ночь. Он был неописуемо привлекателен, но ведь это было не все. И Алина к своему ужасу вдруг поняла, что ее двигал практически спортивный интерес, получить то, что желают все остальные, стать победителем, а как человек, он ей был не интересен.

— Я стала действовать, как мужчина… — вслух резюмировала она и разозлилась, — просто прекрасно, девочка, давай продолжай в том же духе. Помнишь, как папа говорил? Будешь размениваться по пятакам, пятак тебе и цена!

На этом моменте своих рассуждений она тяжело вздохнула и повернулась, наконец, посмотреть на берег. Девушка задумчиво почесала щеку и попыталась подсчитать в каком же порту они стояли, потому что береговая линия ей ни о чем не говорила, хотя и казалась смутно знакомой. Порта, как такого, не было и в помине, а значит сегодня если их и выпустят в аутсайд, то это будет тендеринг, маленькие лодки, перевозящие пассажиров с корабля на берег.

Тут она чуть не хлопнула себя рукой по лбу. Ну, конечно же, они в Вильфранше. Поэтому и тендеринг, ведь там порт только для яхт. Не смотря на то, что все французское вызывало у нее гримасы, как от зубной боли, это название заставляло ее улыбаться. Этот город был связан с тем периодом ее жизни, когда она еще не знала Дамиана. На Лазурном берегу Алина провела свое первое лето во Франции и воспоминания были самыми чудесными: пальмы, золотой песок, голубое небо, загорелые и улыбчивые люди, и волшебное ощущение новизны, молодости и счастья.

Несколько мгновений она смотрела на берег и улыбалась, разглядывая яхты и зеленые холмы, но тут неожиданный оглушающий звук колокола заставил ее подскочить. Она оглянулась и показала кулак бриджу. Там радостно махал биноклем Адонис.

— Засранец! — весело крикнула она, немало не заботясь о том, что такое обращение никоем образом не подобает по отношению к офицеру. Но слышать ее грек никак не мог, а уж понимать и подавно, так что девушка могла быть спокойна по этому поводу. Однако колокол опендека напомнил ей, что пора возвращаться, и она поспешила к выходу. Грант и Йоргес, вместе взятые, вылетели у девушки из головы при мысли о том, что устроит ей Серж, если не застанет ее на месте. Деревянный настил гулко зазвучала у нее под ногами, пока она торопливо бежала с, залитой солнечным светом, палубы в электрический полумрак коридора.

По дороге она порадовалась, что все-таки есть работа — занятие, которое отрывает ее от этой ставшей какой-то очень длинной и запутанной череды мужчин. То, что в самом начале ее так не привлекало в корабельной жизни, сейчас, кажется, захлестывало с головой и начинало всерьез ее пугать.

— Простите, я чуть-чуть задержалась, — пробормотала она себе под нос, хотя обращалось это к Сержу, и собиралась было скользнуть куда-то за спины девчонок, но тот схватил ее железной рукой за плечо.